Коралловый корабль - Стэкпул Генри де Вер (книги бесплатно без .TXT) 📗
Бирюзу Гаспар положил отдельно и стал выкладывать сапфиры. Их было двадцать восемь, и все разных оттенков: от бледно-голубого до темно-синего, самые маленькие — с горошину, крупные не уступали по величине бобу. Огромный аметист следовал за сапфирами, а затем расположились шпинели и перидоты, которых было с полгорсти, и жемчуг.
Последними Гаспар положил черную жемчужину, имевшую форму груши, и золотую монету, найденную на дне ямы.
Кроме драгоценных камней, разложенных по рядам, было еще много обломков золота, но на эту мелочь Гаспар обращал мало внимания. Он наслаждался видом принадлежащих ему сокровищ, упивался игрой разноцветных камней — белых, красных, голубых, желтых. Зажмурив глаза, провансалец улегся на песок и рассмеялся. Он переживал самый восхитительный момент в своей жизни, мечтал о том, как распорядится своим богатством. Перед его мысленным взором мелькали дворцы богачей, белоснежные яхты, дорогие номера в роскошных отелях. И везде рядом с ним была Мария. Мысль о ней не покидала Гаспара ни на минуту. «Теперь богатство позволит мне вернуться на Мартинику», — думал он.
Словно во сне, до него доносились разные звуки: удары волн о пустынный пляж, шелест кустарника, раскачиваемого ветром, крики бакланов. Они напомнили Гаспару об Ивесе и «Роне». Ему мерещился свист пламени в топках, звяканье заслонки, выпускающей золу, лязг, с каким закрывались жерла топок. Переживания провансальца были подобны переживаниям изгнанного монарха, который, наконец, вернул свои владения, и Гаспар Кадильяк, кочегар с «Роны», вторгался диссонансом в мечты Гаспара Кадильяка, обладателя несметных богатств. Не прошло и часа, как он вступил во владение сокровищем, а оно уже принесло ему первое огорчение.
«Эй, ты, проклятое провансальское отродье, поворачивайся живее! Живо к своей топке, лети мигом!» Так покрикивал на Гаспара Кияр, главный машинист «Роны», когда он впервые взошел на борт корабля в Марселе. Тогда кочегару такие слова не казались оскорбительными, а сейчас Гаспар ненавидел Кияра. Мысль о том, что Кияр покоится на морском дне, там, где «Рона» наскочила на риф, тот самый риф, что виднелся к югу от острова, не могла служить утешением. Гаспар с горечью думал о своей прошлой жизни. Будь оно проклято, это прошлое! Никакое богатство не сможет искупить многих лет рабского труда. А всего лишь несколько часов назад он думал, что ему не избежать возвращения к прежней жизни…
Гаспар взглянул на свои руки. Он не стыдился мозолей. Это были руки кочегара, и ничто в мире не могло их уже переделать. Многие годы они выполняли работу раба, тогда как здесь, на острове, покоилось такое богатство! Ах, если бы можно было выкупить у времени эти пятнадцать лет, он с удовольствием отдал бы за них половину всех сокровищ!
Начался отлив. Гаспар сложил свои сокровища все в тот же платок, туго завязал концы и положил узелок у ближайшего ствола пальмы. К узелку он присоединил золотую змею, надел перстень на палец, а черную жемчужину засунул в карман.
Скоро солнце, неуклонно спускавшееся к горизонту, коснулось моря на западе и пролило снопы света на поверхность вод. День потух.
Глава 33
СИГНАЛЬНЫЙ ОГОНЬ
С молниеносной быстротой ночь опустилась над морем, ветер стих. Гаспар почувствовал голод. Все на том же стволе пальмы он открыл жестянку с мясными консервами, положил сухари, решив на следующий день заняться устройством такой кладовой для провизии, которая предохранила бы припасы от действия солнечных лучей. Он ел, размышляя о том, как следует приступить к этому делу.
Поужинав, Гаспар закурил трубку, но почти тотчас же сон завладел им, трубка выпала изо рта, и он растянулся на песке рядом со своей драгоценной находкой.
Утром, открыв глаза, провансалец первым делом проверил, здесь ли сокровища. После завтрака он отправился прогуляться по пляжу. Буря прибила к берегу пучки изумрудных и светло-коричневых водорослей, морские звезды, обломки ветвистых кораллов, раковины. Огромные комки икры летучих рыб походили на кисти красной смородины.
Гаспар двинулся по направлению к кустам вдоль колеи, по которой матросы Сажесса тащили лодку в лагуну. Кристаллики соли почти уже совсем осыпались с листьев кустарников.
Достигнув центра острова, Гаспар остановился, всматриваясь в горизонт. Он был пустынным. Хотя нет… Что это виднеется вон там? Словно крохотное пятнышко полевого шпата было приклеено в том месте, где небо на северо-западе сливалось с морем.
Гаспар присмотрелся. Он с трудом переводил дыхание от волнения.
Пятнышко вдали как будто не изменяло ни формы, ни размеров, но Гаспар прекрасно знал, что это могло быть только судно.
Через час пятнышко стало расти. Гаспару казалось, будто целая вечность прошла, прежде чем он смог с уверенностью сказать: «Да, оно делается больше».
Еще через три часа все сомнения рассеялись. Это действительно было судно, держащее курс на юг. Если ветер не переменится, оно должно пройти мимо западной оконечности острова.
Гаспар побежал к южной отмели, подобрал узелок с драгоценностями и засунул его в карман. Золотую змею он обвил вокруг шеи.
Но воротник фланелевой рубашки едва прикрывал это своеобразное ожерелье, а Гаспар ни за что бы не решился подняться на борт корабля с драгоценностью, столь плохо спрятанной. С нелепой поспешностью, как будто корабль был уже подле самого острова и нельзя было терять ни минуты, он стащил с себя куртку и рубашку, попытавшись опоясаться змеей, однако она оказалась слишком короткой.
Тогда Гаспар обвил ее вокруг руки наподобие браслета. Змея была прилажена великолепно, и он надел рубашку и куртку.
Гаспар окинул взглядом берег, удостоверяясь, что ничего не забыто, и вернулся к своему наблюдательному пункту в центре острова.
Да, судно приближалось. Теперь оно было видно совершенно отчетливо. Корабль шел на всех парусах, держа курс на остров.
Гаспар принялся подрезать сухие ветви и складывать их в кучу. Только при помощи сигнального костра он мог дать знать кораблю о своем присутствии на острове. Когда все приготовления были закончены, провансалец опустился на колени около кучи хвороста и полез в карман брюк за спичками. Но карман был пуст.
Некоторое время Гаспар стоял на коленях, не зная, что предпринять. Хотя судно и шло как будто к острову, он знал, что корабль может пройти на значительном расстоянии от берега. Единственная надежда — привлечь внимание к себе дымом от костра. Но этой возможности Гаспар теперь был лишен.
Он постарался припомнить, когда в последний раз зажигал трубку, а затем направился к берегу, шаря по земле глазами. Провансалец обыскал весь пляж на протяжении двадцати ярдов от сваленных пальм, но напрасно. Над головой кричали чайки, словно издеваясь над ним.
В отчаянии Гаспар уже повернул прочь от берега, как вдруг споткнулся о какой-то предмет, казавшийся голышом, наполовину ушедшим в песок. Это была зажигалка. Он схватил драгоценную находку и, зажав ее в руке, бросился к груде хвороста.
Встав около нее на колени, Гаспар высек искру. Она попала на легковоспламеняющийся фитиль, последний затлел. Провансалец изо всех сил принялся раздувать мерцающий огонек. Пламя было очень слабое, не сильнее пламени восковой свечи. Тем не менее он приблизил к сухой ветке этот слабый язычок пламени, став спиной к ветру, как бы защищая огонь. Но налетевший ветер все-таки задул его.
Тем временем корабль приближался. По всей видимости, он пройдет от острова на расстоянии примерно трех миль.
Гаспар выругался и вновь высек искру. Отсыревшая зажигалка плохо действовала, хворост никак не хотел загораться, видимо, вследствие налета соли, оставшегося после испарения морской влаги. Однако после долгих мучительных усилий костер весело затрещал.
Гаспар залез в заросли лавра и нещадно кромсал ножом тонкие побеги, подбрасывая их в огонь. Эти сырые ветки сбивали пламя, но зато получалось много дыма. Он поднимался кольцами, становился все плотнее, гуще и, наконец, превратился в сплошной столб. Гаспар ринулся к поваленным пальмам и стал обрубать листву, уже увядшую и почти высушенную лучами солнца. Пламя вспыхнуло с новой силой, а зеленые ветви дали еще больше дыма.
