Остров отчаяния - О'Брайан Патрик (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
«У меня их целый десяток, — писал Джек, — и это превращает меня в сумасшедшую клушу, ведь я отвечаю за них перед родителями. Не то, чтоб большинству из них грозило что-нибудь страшнее побоев. Мальчишка, которого я поставил капитанским вестовым, скажем — форменный маленький злодей. Я уже запретил выдачу ему грога, и есть еще парочка среди старших, племяннички людей, которым я обязан — так они первые подонки и последние среди тех, кого я бы хотел видеть на моем квартердеке. Но, возвращаясь к похоронам. Мистер Фишер, капеллан, провел службу в весьма достойной манере, что понравилось всему экипажу, и, хотя я не люблю священников на борту, мне кажется, мы бы сделали все куда хуже. Он джентльмен, кажется, хорошо осознает свой долг, и сейчас разбирается с арестантами в форпике вместе с несчастным Стивеном. Что до Стивена, то он стал дьявольски раздражителен, и, боюсь, ему далековато до счастья. Тут на борту есть женщина — осужденная, очень похожа на Диану, и, мне кажется, воспоминания причиняют ему боль: он заявил, что никакого сходства не видит, и перевел разговор на свои дела. Поразительная молодая женщина, и, несомненно, важная персона: содержится отдельно, имеет служанку, в то время как остальные, помоги им Господи, живут и питаются в дыре, куда мы бы и свиней не запихнули. Но сейчас у нас хорошая погода сменила шторм, и установился юго-восточный ветер, о котором я молился. Мой дорогой „Леопард“ показал себя остойчивым и весьма мореходным. Как я уже писал, мы сейчас имеем ветер на один румб в корму, и он уже с самого утра выжимает свои девять миль в час. В таком случае (я думаю, ветер будет держаться все в той же четверти), мы достигнем Мадейры за две недели, даже учитывая снос. И Стивен получит солнце, купание, своих диковинных пауков и взбодрится. Дорогая, ночью я думал о дренажных канавах в конюшне, и я прошу тебя наказать мистеру Хорриджу, чтобы он убедился, что они достаточно глубоки и выложены кирпичом».
Джек был прав и относительно грусти, порождаемой похоронной службой, и относительно низменной природы некоторых юных джентльменов, но вот про инспекцию осужденных он ошибался. Вид вздымающихся и падающих атлантических валов губительно подействовал на самочувствие мистера Фишера, и хотя, путем самоотверженных усилий он смог довести до конца службу, тотчас после он извинился и удалился: инспекцию Стивен провел в одиночестве. Сейчас доктор стоял прямо над головой капитана, на полуюте, разговаривал с первым лейтенантом и курил сигару.
— Этот молодой человек, который был на обеде, Байрон. Он что, родственник поэта?
— Поэта, доктор?
— Именно. Знаменитого лорда Байрона.
— А, так вы про адмирала? Да, не то внук, не то внучатый племянник.
— Адмирала, Том?
— Ну да. Знаменитый лорд Байрон. Его еще зовут Штормовой Джек. Его любой на флоте знает, знаменитость! Мой дед ходил с ним, еще когда тот был мичманом, а потом снова, когда тот уже был адмиралом, а дед — боцманом, на «Индефатигебле». Им многое пришлось пережить в Чили, когда «Вэджер» потерпел крушение. А как любил хороший бой! Почти как наш капитан Джек. Вокруг только треск стоит, а ему хоть бы хны — только смеется. Но вот что он еще и стишки пописывает — этого я не знал. Я из-за историй про него и пошел в море, дед особенно любил рассказывать о кораблекрушении.
Стивен читал отчет о крушении «Вэджера» в холодных штормовых неисследованных водах Чилийского архипелага.
— Но разве это не было ужаснейшее кораблекрушение? Это ведь не «Кифарея» — с коралловыми пляжами, пальмами и смуглыми девами, как из рога изобилия. Да и запасов Крузо им в руки не попалось. Как я слышал, им пришлось есть печень утопленников.
— В точку, сэр, неприятное было времечко, как говаривал дед. Но он любил оглянуться назад и поразмышлять над случившимся. Такой был он человек, мыслящий, хотя ничего не учил кроме азбуки да трех действий арифметики. И он любил поразмышлять о кораблекрушениях. Он за свой век пережил их семь, и говорил, что человека не узнаешь, пока не побываешь с ним в кораблекрушении. Его даже веселило: видеть, как что-то держится, когда все разлетается вдребезги. Дисциплина первой летит за борт, даже в действительно хороших экипажах, бывалые марсовые и даже мичмана рвутся к винным запасам и зверски напиваются, на приказы плюют, грабят каюты, наряжаются как майский шест, дерутся, грозят офицерам, кидаются толпой в шлюпки и топят их, как ополоумевшие салаги. На нижней палубе бытует старинное поверье, что если корабль сел на мель, или выбросился на берег — то капитан теряет свою власть. «Это такой закон», — говорят они, и ничто не выбьет этого убеждения из их тупых голов.
Пробило четыре склянки. Стивен швырнул окурок сигары в кильватерную струю «Леопарда», и оставил Пуллингса, сообщив, что должен подготовить отчет.
— Джек, — заявил он, войдя в капитанскую каюту, — я был несдержан в разговоре с тобой перед обедом. Я прошу прощенья.
Джек покраснел, и сказал, что ничего такого не заметил. Стивен продолжил:
— Я прервал прием некоего средства (решение принимать его было опрометчивым, возможно) — и эффект от этого, как у заядлого курильщика, отлученного от своей трубки. Потому иногда, увы, я могу срываться в раздражение.
— У тебя и так достаточно поводов для раздражения, со всеми этими арестантами, свалившимися на тебя. Кстати, я подумал, что ты прав насчет миссис Уоган — пусть себе дышит воздухом на юте.
— Очень хорошо. Теперь о прочих. Двое, как выяснилось, идиоты, sensu stricto [7], трое, включая здоровяка, подозреваемого в убийстве надзирателя — громилы. Среди прочих обнаружился один гробокопатель, а так как, когда вдруг возникает срочная нужда в трупе, гробокопательство есть наибыстрейший способ ее удовлетворить — его бы следовало держать в привилегированном положении. Пятеро — мелюзга, хиляки и слабаки, взяты за неоднократные кражи из лавок и ларьков, а остальные — деревенщина, которым страсть как захотелось фазана или зайца. В общем, великих злодеев не обнаружено, ты можешь со спокойной душой поменять их местами с последним пополнением с блокшива. Там есть два брата, Адамы, уложили меня на обе лопатки — знают буквально все, что может двигаться, в наших лесах. Говорят, в последний раз, чтобы взять их, понадобилось пять лесничих и три констебля. Вот список. Я рекомендую вообще убрать кандалы — из плавучей тюрьмы все равно не убежать, но тех, что помечены крестом, выводить пока на прогулку отдельно, во избежание.
— Но убийца, его-то необходимо держать в кандалах, пока мы от него не избавимся.
— Уверен, это было совместное предприятие. Суперинтендант издевался над ними с высоты своей власти, и, судя по тому, что я слышал, прикарманивал их деньги и те крохи провизии, что им полагались. Я думаю, они спонтанно бросились на него, кучей, в темноте, когда он уронил фонарь. Один человек, тем более, скованный, таких увечий нанести не в силах. Конечно, за полгинеи и спасение собственной шеи, многие из них готовы стучать, но к чему оно нам? Пусть гражданские власти занимаются своими грязными делами в Новой Голландии, а сейчас кандалы лучше убрать — они ведь могут послужить разве что оружием.
— Ладно. А что с женщинами?
— Миссис Хоуз, сводничество и аборты, мне кажется, лишена даже той малости человеческого, что была ей дана при рождении, а упорным трудом добралась до таких глубин злодейства, каких мало кто достигает, а уж превзойти их не дано никому. Но нас она недолго будет беспокоить, однако: достаточно бы было одной печени, а тут еще и асцит и еще куча симптомов. Думаю, еще до пересечения тропика все закончится, но, тем не менее, посмотрим, что смогут ртуть, наперстянка, и хороший острый троакар. Салюбрити Босуэлл, цыганка, напротив, словно сошла из века благородства. Ее мужа изгнали, как она выразилась (выслали за море), и она решила стать изгнанной тоже, чтоб соединиться с ним. Заставила его брата сделать ей ребенка — перекликается с обычаями древних иудеев, чтоб избежать каторги, и средь бела дня набросилась на судью, осудившего ее мужа. Можно ожидать родов через пять месяцев, где-то между Мысом и Ботани-бей.
7
В узком смысле, буквально.
