Пиратская история - Сандрацкий Борис (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Послушай, дружище, — вкрадчиво сказал Фил, — ты мне… ну, между нами, намекни хоть, что это значит — возвращение? Куда?
— Не знаю. Об этом знает только хозяин города.
Фил понял, что больше ничего от старшего не добьется. Адмирала охватило какое-то странное бессилие — перед тайной, в которую он не мог, никак не мог проникнуть. Это, видно, было то, что человеку ни на этом, ни на том свете не дано разгадать. Не дано. Кто же мы все, живущие на земле, подумал, теряясь в своих мыслях, Фил. Кому мы принадлежим! Или — нет?.. Но что же тогда значит это слово — возвращение? Что?! И что значит эта улица? И эти люди в сером, которые есть, но которых нет?!
— Вы желаете еще о чем-то спросить? — осведомился старший.
— Вот попал бы я сюда и ни за что не стал бы выхаживать взад-вперед! — буркнул
— Это невозможно. Старший бил бы вас ногами в живот до тех пор, пока вы не согласились бы делать все как надо.
— Я ему ответил бы!
— И это невозможно. Умением бить обладает только старший,
— Тогда — лучше бы он забил меня до смерти!
— Здесь не умирают. И бьют здесь очень редко, Все и без того подчиняются. Так что бросьте вы эти свои земные привычки. Тут это не проходит. Тут упрямых не бывает.
— Весело, — сказал Жаклон. — Обидно только, что здесь не умирают… А ты, дружище, тоже был вором, как и все эти, что тут шагают?
— Да. Карманным. Больше ничего о своей прошлой жизни я не имею права говорить.
— Фрис-чедские порядочки, — невзначай заметил Жаклон. — Гоур тут стал бы генералом!
— Не умничай! — осадил его Фил. — Дружище, — Фил опять заговорил со старшим, — а если вор был вором, чтоб не подохнуть с голодухи?
— Хозяину это все равно. Воровал — значит, вор. Надо было при жизни выбирать: голодная смерть или чужие карманы.
— А если, — не унимался Фил, — человек крал, чтобы было чем кормить голодную сестренку?
— Как хозяин города решит — так и будет. А мне это неизвестно — кто и для кого крал, и на какую улицу он потом попадет, и на сколько… В этом городе, кроме нашей, есть еще и другие улицы, их много. Улица Грабителей, улица Убийц, улица Извергов, улица Мошенников…
— Улицы Пиратов, случайно, нет? — деловито поинтересовался Фил.
— Если они убивали, то попадают на улицу Убийц. А если нет, то на улицу Грабителей.
— Но, может, тут есть улица и для тех, кто не убивал, не воровал, не мошенничал?
— Это — в другом городе. Я про него не знаю.
— Не понимаю, — сказал Фил. — Какого лешего ты» привел нас на эту улицу? Я за всю свою жизнь ни разу не лазил в чужой карман. И Жаклон тоже. Причины не было. У наших людей не бывает денег в карманах!
— Мне так было велено.
— Ошибся твой хозяин!
— Он не ошибается.
— Но мы — не карманные воры! Понимаешь? Мы никогда не занимались этой пакостью! А, — Фил махнул рукой, — что тебе объяснять, у тебя один ответ: хозяин, хозяин… Ты бы лучше рассказал про другие ваши улочки, что ли…
— На улице Больших Воров — те, кто воровал по-крупному: из казны. И те, кто брал взятки. Простолюдинов там не бывает. На улице Больших Воров — хреновенько, — вдруг шепотом произнес старший. — У нас — лучше!
— А про улицу Убийц ты… ничего не слыхал? — тоже шепотом спросил Фил,
— Нет.
— Жаль…
— Время нашей встречи заканчивается, — сказал старший. — Еще что-то желаете узнать?
Фил подумал.
— Мне тут наскучило, — сказал он. — Мелюзга… Слышь, Жаклон, ты желаешь что-то спросить у карманного вора?
— Нет…
— Прощайте, — сказал старший.
Едва он это произнес, как раздался удар невидимого гонга, и пираты опять очутились на песчаном берегу. На том самом месте, где находились до этого. Таинственный город исчез. На его месте опять росли сосны.
— Вот негодяи! — сказал Фил. — Улицу Карманных Воров показали! Почему?! Почему нас не сводили на нашу улицу?! Как будто в лицо плюнули! Вежливо-вежливо!
— Рассветает, — Жаклон поежился от ветра. — Скоро за нами придет бергантин…
— А мне жрать охота, — с внезапной веселостью произнес Фил. — Хорошо, когда все растолковывают заранее. Показали тихую мелюзгу, лазившую по чужим карманам, а про остальное, мол, догадывайся сам. Мол, как живется на улице Убийц: еще веселей, конечно! Эти-то ходят туда-сюда и нежно лапают друг друга. А там? Целыми днями режут друг друга на части?
Он захохотал.
— Брось дурака валять, — тихо сказал Жаклон.
— Бросил, — мгновенно перестав хохотать, мрачно произнес Фил. — Бросил… Адрес того света нам с тобой теперь известен. И город, и улица. А отсек… ну, отсек нам покажут уже на месте… Да, — помолчав, повторил он. — На месте покажут… У меня к тебе только одна просьба, Жаклон. Мы с тобой всю жизнь знаем друг друга. Дай мне слово, что эту нашу ночную… прогулку… никто из фрис-чедцев не узнает!
Жаклон, отвернувшись, медлил с ответом. Ветер трепал его волосы.
— Прошу тебя, Жаклон…
— Я должен поклясться в этом?
— Не надо. Я тебе и так поверю, ты всегда был честным малым. Только скажи: «Фил, никто про это не узнает». И все. Я тебя очень прошу!
— Хорошо… Фил, никто про это не узнает.
— Спасибо. Иначе я тебя сейчас убил бы. Но я не хотел этого делать…
Фил наклонился к воде, зачерпнул ее в ладони и плеснул себе в лицо.
— Холодна… Люблю умываться холодной водой… А монах, вот увидишь, Жаклон, монах на ком-нибудь да споткнется. Не может быть, чтоб у всех были одинаковые сны. Или чтоб все отвечали одинаково. Кто-нибудь, но проскочит. То ли забудет, то ли соврет, по дурости ли, из упрямства ли… Но ошибка будет. Разве не так?
— Возможно…
— Все мы на том свете будем соседями… Во Фрис-Чеде нет ни одного пирата, который бы хоть кого-нибудь да не убил. Там что мы еще пососедствуем.
— А как быть с пацанятами, — спросил Жаклон, — которые еще в рейсах не были? Как, Фил?
— Пусть сами выбирают… Я никого в море силком не тащу. Не стою над каждым и не говорю: убей, убей! Кто не захочет в море — и не надо, во Фрис-Чеде и на берегу работы хватает. А остальные… это их дело. У нас нет другого выхода, Жаклон. Ты не умеешь быть дальновидным. Хочешь, я кое-что растолкую тебе, и ты поймешь, что я прав?
— Растолкуй.
— Первое. Если мы все станем мирными трудягами, то что же с нами со всеми будет? Мы уберем пушки с горных батарей и затопим их. Мы затопим в бухте все свои корабельные орудия, мушкеты и пистолеты. Поклянемся перед Богом, что больше никогда ни в кого не будем стрелять. И назавтра же — слышишь, Жаклон! — назавтра же в нашу бухту ворвутся испанцы или бешеные! Эти твари всегда чуют по запаху, где что плохо лежит. Они перекрестятся и откроют по Фрис-Чеду огонь, сравняют наш город с землей. Наши пакгаузы разграбят, а нас самих закуют в кандалы, отправят на каторгу или продадут в рабство плантаторам. Молчишь? Что ты можешь мне возразить? Ничего… Вот так… Но даже если на нас никто не нападет, во что я не верю, но — допустим, то все равно мы не сможем больше быть моряками. Нам не дадут торговать. Испанцы нам заявят, что мы не испанцы, и потому не имеем права жить здесь и торговать, А бешеные и вовсе ничего заявлять не станут. Нас ограбят, затопчут, живьем сожрут!.. Чтобы жить — надо быть при оружии, а оружие придумано для того, чтоб из него стрелять, и значит — убивать… Это не мы с тобой придумали, это жизнь такая на этой земле…
— И второе, — помолчав, продолжал Фил. — Я, Жаклон, иной раз даже не могу понять: кто же пираты? Мы — иди те, которые плывут сюда под шелковыми знаменами с гербами своих королевств? И охотятся на индейцев, как на зверей, и грабят все и всех? Я так устал, Жаклон, от этой запутанности, — вдруг растерянно произнес Фил. — Тебе первому про это говорю… Даже отец — и тот не знает, какие мерзостные мысли меня донимают порою… От всех скрываю. Даже от самого себя! Гоню их от себя, как диких, псов! Может, есть другая жизнь, где все по справедливости? Где она, Жаклон? Я никогда о ней не слышал… В детстве все было иначе. Мы любили этот мир. Мы еще не знали, какая нас ждет в нем похабщина…
