Ямайский флибустьер - Губарев Виктор Кимович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Дон Энрике был молодым человеком девятнадцати лет от роду. Асьенда его отца, дона Хуана де Беррео, находилась в десяти лигах к северо-западу от «Райского яблока», что само по себе способствовало установлению не только соседских, но и дружеских отношений между двумя семействами. У дона Энрике было бледное худощавое лицо с высоким лбом, обрамленным черными кудрями, и добрыми карими глазами. Получив хорошее домашнее воспитание и образование (учителей к нему выписывали из Санто-Доминго и даже из Мехико), молодой идальго обожал изысканные платья и блюда, длинные витиеватые речи, красиво иллюстрированные книги и долгие прогулки на лоне природы. Во время одной из таких прогулок он и познакомился с Глорией Бенавидес. Когда взгляды их встретились, молодые люди почувствовали, что больше не смогут жить друг без друга. Они были счастливы и не стали скрывать своих чувств от родителей, а те, в свою очередь, не стали скрывать, что рады за них и готовы благословить их союз. С тех пор дон Энрике стал частым гостем в доме Бенавидесов; он подружился с доном Мигелем и даже несколько раз предпринимал вместе с ним опасные плавания в Мексиканский залив, заходя по торговым делам в Кампече и Веракрус. Правда, предпринимательская деятельность, которой с таким самозабвением отдавали все свое время его родной отец, а также отец и старший брат его невесты, представлялась ему занятием не слишком интересным. Он, скорее, предпочел бы стать странствующим рыцарем или нищенствующим монахом, но не купцом. И в этом не было ничего странного. Дед дона Энрике, прославленный рыцарь Мальтийского ордена дон Франсиско де Беррео, всю жизнь провел в дальних военных походах. Рассказы о его подвигах в Северной Африке и на просторах Средиземного моря с детских лет пленяли воображение юного Беррео, который чрезвычайно гордился своим героическим дедом и в тайне мечтал пойти по его стопам. Но шли годы, он повзрослел и возмужал, а его романтические мечты так и остались мечтами. Поэтому молодой, полный сил и смутных замыслов дон Энрике вынужден был прозябать вдали от очагов цивилизаций, в тихом захолустном имении, находя отраду лишь в чтении, прогулках и частых визитах к Бенавидесам.
— Боже, какая ужасная гроза, — едва шевеля побелевшими губами, прошептала донья Исабель.
Чтобы унять неприятную дрожь в теле, она крепко сцепила тонкие пальцы рук и прижала их к груди.
— Ничего страшного, мама, — попыталась успокоить ее Глория. — Мало ли бурь пронеслось над нашим домом? Просто начался сезон дождей… Правда, папа, эта буря вовсе не опасна?
— Правда, — коротко ответил дон Антонио, задумчиво барабаня пальцами по столу.
— Я опасаюсь не за нас, дочка, — тяжело переведя дыхание, пояснила донья Исабель. — Вспомни о том, кого нет сейчас рядом с нами, — о твоем брате.
— Мигель — опытный моряк, — промолвил дон Антонио.
По тону его голоса — резкому и достаточно твердому — можно было понять, что он не сомневался в способности сына выйти целым и невредимым из любой передряги.
— Да и пилот у него — выдающийся мореход, — добавил дон Энрике. — Вместе они наверняка найдут способ уберечь себя и судно от неистовства шторма. К тому же, наш господь Иисус Христос и пресвятая дева Мария, его родительница, не оставят достойного дона Мигеля и всех прочих честных испанцев, пустившихся с ним в плавание, без своего высочайшего покровительства и своей защиты.
— О, я верю, что так оно и будет! — воскликнула Глория.
— А я буду молиться за то, чтобы так оно и было, — сказала донья Исабель.
Вызвав черную служанку, она попросила ее взять свечу и вскоре покинула зал, поднявшись к себе наверх, в опочивальню. Те, кто остался в зале, продолжали обмениваться короткими, ничего не значащими фразами, прислушиваясь к шуму дождя, раскатам грома и завываниям ветра, доносившимся из-за плотно закрытых ставней.
— Надеюсь, буря скоро уляжется, — заметил дон Энрике, не сводя пристальных карих глаз с Глории.
— Да, — рассеянно отозвалась девушка.
— Если она утихнет до четырех часов, — продолжал молодой Беррео, — я, пожалуй, велю оседать своего гнедого. К восьми вернусь домой.
— Куда вы спешите, Энрике? — удивился дон Антонио. — Переночуете у нас, а утром, позавтракав, вернетесь к родному очагу.
— Конечно, Энрике, — кивнула Глория. — Что за спешка?
Молодой человек пожал плечами.
— Что ж, если мое присутствие вас не стесняет, я с удовольствием останусь в вашем доме до завтра.
Неожиданно в дверь громко постучали.
— Кто там? — отрывисто спросил дон Антонио.
Дверь со скрипом приоткрылась, и в образовавшемся проеме появилось широкое, с мясистым носом, лицо управляющего асьендой.
— Это я, сеньор, — пробормотал Хуан Карраско. — Извините, что побеспокоил. Но тут такое дело…
— Короче, Хуан! — Во всей фигуре хозяина «Райского яблока» чувствовалось нетерпение.
Управляющий отер рукавом обе щеки, на которых поблескивали капли дождя, и угрюмо закончил:
— Только что вернулся Себастьян.
Выпуклый лоб дона Антонио покрылся густой сетью морщин.
— Мулат?
— Да, сеньор.
— Один?
Карраско утвердительно кивнул.
— Привести его сюда или…
— Нет, отведи его в мой кабинет, — нахмурился дон Антонио. — Я буду там.
Спустя несколько минут мулат предстал перед хозяином. Его мокрая потрепанная одежда была вся в грязи, руки и осунувшееся лицо исцарапаны до крови, а в спутавшихся волосах застряли полусгнившие листья и прочий лесной мусор. Переминаясь с ноги на ногу, он тупо смотрел куда-то в пол, не имея духа поднять глаза и встретиться взглядом с Бенавидесом-старшим.
— Ну? — Дон Антонио пристально смотрел на мулата.
— Плохие новости, сеньор, — выдохнул Себастьян.
— Я это понял по твоему похоронному виду. Выкладывай, что произошло.
— Сеньор, я принес вам письмо от дона Мигеля, вашего сына. Прочтите его — и вы все поймете.
Себастьян извлек из тыквенного сосуда, прикрепленного к поясу, свернутый в трубочку лист писчей бумаги. Дон Антонио нетерпеливо вырвал письмо из рук мулата, подошел к стоявшей на столе свече и, сгорбившись, углубился в чтение. В глазах его появился лихорадочный блеск. Облизнув пересохшие губы, он горько усмехнулся, потом скомкал письмо и исподлобья взглянул на слугу.
— Где это произошло?
— На Москитовом острове, сеньор. В бухте Игуаны.
— Почему вы пошли туда, а не к устью Рио-Веласкес?
— Не знаю, сеньор. Так решил дон Мигель.
— Какими силами располагают пираты?
— Их там не меньше двух дюжин, сеньор, — Себастьян задумчиво почесал подбородок. — Точнее затрудняюсь ответить.
Бенавидес зло сощурился, пытаясь разгадать подоплеку случившегося, потом стукнул кулаком по столу и с жаром воскликнул:
— В море полно неожиданностей, но, чует мое сердце, ту что-то не так! «Санта Барбара» попала в западню, ее там поджидали.
— Вы правы, сеньор, — подтвердил догадку хозяина мулат. — Люди, которые нас захватили, пришли к Москитовому острову с Ямайки. Они заранее знали, что дон Мигель явится в те места с крупной суммой денег.
— Знали заранее? Хм, по крайней мере, теперь мне все ясно, — медленно процедил дон Антонио.
За окном, перекрывая шум штормового ветра, раздался чудовищной силы раскат грома. Себастьян вздрогнул и поспешно перекрестился. Бенавидес нервным жестом развернул скомканное письмо и еще раз перечитал его.
— Они требуют выкуп, — наконец, промолвил он. — Однако не указывают, каким образом, кто и куда должен будет его доставить.
— Об этом они сообщат дополнительно, сеньор. Сейчас от вас требуется лишь одно — подтвердить, что вы согласны уплатить им требуемую сумму. Ответ я должен передать им завтра не позднее полудня.
— Где находятся эти мерзавцы?
В устье Санта-Марты, сеньор. В качестве лоцмана они использовали Родриго Хименеса.
«Карамба! — подумал дон Антонио. — Их присутствие вблизи асьенды чревато последствиями, предсказать которые невозможно. Надо немедленно вооружить людей и выставить дозоры…»
