Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля - Маркес Габриэль Гарсиа (книги хорошего качества .TXT) 📗
Вода была мне по грудь. Я сделал еще один отчаянный рывок, и она стала почти до колен. Тогда я решил передвигаться ползком, встал на четвереньки и пополз вперед. Но тщетно! Волны оттаскивали меня назад. Мелкий, колкий песок ободрал мое больное колено. Я знал, что оно опять закровоточило, но в тот момент не ощущал боли. Кожа на подушечках пальцев была содрана до мяса. Вдобавок песок забивался мне под ногти и это тоже причиняло боль, однако я все равно впился пальцами в землю и пополз вперед. Внезапно берег и позолоченные солнцем кокосовые пальмы поплыли у меня перед глазами. Какой кошмар! Неужели я попал в зыбучие пески и меня поглотит земля?!
На самом же деле у меня просто закружилась голова от слабости. От страха при мысли о зыбучих песках я ощутил невероятный прилив сил и, превозмогая боль, не щадя ободранных рук, пополз наперекор волнам. А десять минут спустя пережитые страдания, голод и жажда разом дали о себе знать. На последнем издыхании я рухнул на твердую влажную землю и лежал, ни о чем не думая, никого не благодаря и даже не радуясь тому, что моя воля, надежда и неистребимая жажда жизни привели меня на этот тихий незнакомый берег.
Следы человека
Тишина — вот что поражает прежде всего, когда ступаешь на землю. Еще не разобравшись, что к чему, ты оказываешься в царстве тишины. Потом через мгновение до тебя доносится далекий, грустный рокот прибоя.
А еще чуть погодя шепот ветра в кронах кокосовых пальм вселяет в тебя уверенность в том, что ты очутился на суше. И что ты спасен, пусть даже не знаешь, в какой уголок земного шара забросила тебя судьба.
Придя в себя, но еще не поднимаясь на ноги, я посмотрел по сторонам. Меня окружала дикая, девственная природа. Я инстинктивно принялся искать следы человека и разглядел метрах в двадцати колючую проволоку, огораживавшую какой-то участок. А еще заметил узкую извилистую тропку, по которой, судя по следам копыт, гоняли скот. Рядом валялась скорлупа расколотых кокосовых орехов. В тот момент малейшие признаки обитаемости данной местности были для меня поистине Божественным откровением. Я был безмерно счастлив и, прижавшись щекой к влажному песку, выжидающе замер.
Я прождал минут десять. Силы мало-помалу возвращались. Было начало шестого утра, уже совсем рассвело. Я заметил у тропинки среди расколотых пустых орехов несколько целых, подполз к ним, сел, привалившись к стволу дерева, и зажал коленями гладкий непроницаемый плод. Пять дней назад я старательно искал «уязвимые места» у рыбы, теперь точно так же обращался с кокосом. Я вертел его в руках. Внутри плескалось молоко. Это тихое бульканье вызвало у меня новый приступ жажды. Желудок болел, рана на коленке кровоточила, ободранные пальцы ныли. За все десять дней, проведенных в море, у меня ни разу не возникло ощущение, что я вот-вот сойду с ума. Но этим утром, когда я вертел в руках кокос, пытаясь его расколоть, а под кожурой плескалась свежая, чистая, недосягаемая жидкость, такое чувство возникло.
Наверху у кокоса есть три глазка, расположенных в виде треугольника. Но для того, чтобы их обнаружить, нужно мачете. А в моем распоряжении были только ключи. Я несколько раз пытался взрезать ими твердую шероховатую кожуру, но в конце концов сдался и с яростью отшвырнул кокос подальше, не в силах слушать, как внутри его булькает молоко.
Я возлагал последние надежды на дорогу. Судя по валявшимся там кускам скорлупы, кто-то прихо дил сюда сбивать орехи. Приходил каждый день, забирался на пальму, а потом очищал кокосы от скорлупы. Значит, поблизости есть жилье, не будут же люди таскаться за кокосами за тридевять земель!
Пока я размышлял об этом, привалившись к дереву, вдалеке раздался собачий лай. Я встрепенулся и через секунду отчетливо различил металлическое позвякивание: какой-то человек шел по дороге в мою сторону.
Этим человеком оказалась молодая негритянка, тощая-претощая, во всем белом. Она несла алюминиевую кастрюлю с плохо прилегавшей крышкой, которая звякала на каждом шагу.
Я пытался понять, куда меня занесло. Приближавшаяся женщина была похожа на жительницу Ямайки, Сан-Андреса, Провиденсии или каких-нибудь других Антильских островов. Встреча с ней была моим первым шансом на спасение и, вполне вероятно, последним.
«Интересно, она понимает по-испански?» — гадал я, а женщина, еще не замечая меня, рассеянно шаркала по дороге пыльными кожаными шлепанцами. Я настолько боялся упустить свой шанс, что у меня мелькнула нелепая мысль: вдруг, если я заговорю по-испански, негритянка меня не поймет и уйдет, а я опять останусь в одиночестве?
— Hallo, hallo! — отчаянно завопил я. Негритянка вздрогнула и уставилась на меня
огромными, побелевшими от испуга глазами.
— Help me! — продолжал я орать, не сомневаясь в том, что она меня понимает.
Негритянка боязливо посмотрела по сторонам и кинулась наутек.
Мужчина, осел и собака
Я почувствовал, что сейчас умру от горя. Был момент, когда я даже увидел себя со стороны: я лежу мертвый и ястребы клюют мое тело. Но потом опять услышал собачий лай, который становился все ближе и ближе. Чем громче лаяла собака, тем бешеней стучало у меня сердце. Я оперся ладонями о землю и привстал. Поднял голову. Подождал минуту… две… Лай приближался. Потом вдруг воцарилась тишина. Потом послышались шум прибоя и шорох ветра в верхушках кокосовых пальм. Потом, через минуту, самую долгую в моей жизни, появился тощий пес, а за ним осел с двумя корзинами на спине. Позади осла шел мужчина, светлокожий, незагорелый, в тростниковом сомбреро и закатанных до колен штанах. За спиной у него болталось ружье.
Вынырнув из-за поворота, он замер и изумленно воззрился на меня. Собака же, подняв хвост, подошла и обнюхала меня со всех сторон. Мужчина стоял молча, неподвижно. Потом снял ружье, уперся прикладом в землю и снова принялся меня разглядывать.
Не знаю почему, но мне не приходило в голову, что я мог очутиться в Колумбии, и сомневался, что он меня поймет, однако все же решил заговорить с ним по-испански:
— Сеньор, помогите!
Мужчина ответил не сразу. Опираясь на ружье, он еще долго и загадочно смотрел на меня немигающим взглядом.
«Не хватало только, чтобы он меня пристрелил», — бесстрастно подумал я.
Собака лизала меня в лицо, а у меня не было сил отогнать ее.
— Помогите! — в отчаянии повторил я, думая, что мужчина меня не понимает.
— А что с вами? — вежливо поинтересовался он. Услышав его голос, я понял, что больше всего на свете мне хочется рассказать о моих злоключениях. Это было даже сильнее жажды, голода и отчаяния. Давясь словами, я выпалил:
— Я Луис Алехандро Веласко, один из моряков, которые двадцать восьмого февраля упали с эсминца «Кальдас».
Я считал, что об этом происшествии знает весь мир. Думал, стоит представиться — и мужчина тут же кинется мне на помощь. Однако он не шелохнулся и бесстрастно смотрел на меня, даже не пытаясь остановить собаку, которая лизала мое больное колено.
— Вы с куровозки? — спросил он меня, подразумевая, очевидно, каботажное судно, перевозящее свиней и домашнюю птицу.
— Нет. Я с военного корабля.
Только тут мужчина зашевелился. Он вновь закинул ружье на спину, сдвинул сомбреро на затылок и сказал:
— Ладно, сейчас отвезу на пристань проволоку и вернусь за вами.
У меня из-под носа уплывала вторая надежда на спасение.
— Вы правда вернетесь? — умоляюще спросил я.
— Правда, — ответил мужчина, приветливо улыбнулся и двинулся вслед за ослом дальше по дороге. Собака же осталась меня донюхивать.
Когда я сообразил, что надо спросить, мужчина отошел уже на порядочное расстояние, и мне пришлось почти прокричать ему вслед:
— А какая это страна?
И он с потрясающей непринужденностью произнес то единственное слово, которое я меньше всего ожидал от него услышать:
— Колумбия.
Шестьсот мужчин провожают меня в Сан-Хуан
Он сдержал свое обещание — вернулся. Я даже встревожиться не успел, ведь не прошло и пятнадцати минут, а он уже возвратился вместе с ослом, порожними корзинами и молоденькой негритянкой. Как впоследствии выяснилось, она была его женой. Пес не отходил от меня ни на шаг. Он уже перестал лизать мне лицо и раны. И обнюхивать тоже перестал, а улегся рядом и лежал не шевелясь — дремал, пока не завидел приближавшегося осла. А как только заметил, вскочил и завилял хвостом.
