Сборник Поход «Челюскина» - Коллектив авторов (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Но как перетащить двухтонную машину?
Все сошлись на одном: надо пригласить еще человек десять — пятнадцать, и тогда быстрым рывком, без задержки, перетащим ее на другую сторону. Через 40–50 минут командированные привели на подмогу 15 человек.
Еще несколько минут, и машина на другой стороне, а через час мы благополучно доставили ее на новый аэродром.
В лагерь вернулись к вечеру. Оттого, что за ночь и день очень устали, не хотелось ни о чем думать. Все легли отдохнуть. На аэродром не ходили из нашей палатки трое: Илья Леонидович, Николай Карлович и Саша, — они были на работах в лагере. Мы были предупреждены, что сегодня получена свинина, которую будут сейчас жарить.
— Вы, Карлыч с Леонидычем, жарьте, а мы пока немного отдохнем. Когда будет готово, разбудите нас, — попросили мы.
Легкий толчок в бок. Это Карлыч угощал каждого спящего… [311]
«Вылетели»
Еще с вечера предупредили всех отлетающих, что если завтра будет хорошая погода, то самолеты Каманина и Молокова прилетят в лагерь рано и в день сделают по три-четыре рейса.
Погода обещала быть хорошей. К вечеру ветер стих и небо вызвездило. В пять часов утра весь лагерь был поднят на ноги. Собирались очередные отлетающие. К костру подкатывались бочки с нефтью для встречи стальных птиц. Заработала связь лагеря с Ванкаремом.
«Вылетели!» — передавали из радиостанции.
— Поддай погуще, чтоб небу было жарко! — раздавались голоса.
На вышке выставлен с биноклем наблюдатель. «Летит, но забрал далеко влево, наверно не видит». «Есть, хорошо, идет сюда», — передает тот же голос с вышки. Самолет пролетает над лагерем к аэродрому. По цепи передается: «Сел хорошо». Через 8-10 минут мы видим, что он уже снялся и забрал несколько человек.
Один за другим чередовались рейсы. С каждым отлетом в лагере все меньше и меньше оставалось людей. Коллектив таял… Вот и Слепнев вылетел на своей «американке», забрав шестерых. За день из лагеря на берег доставлено больше 20 человек. 11 апреля улетело 35 человек. Из списка очередности вычеркивались улетевшие номера. Почти из каждой палатки улетали люди. Из нашей улетело четверо: Илья Леонидович, Николай Карлович, Саша и Герман.
Осталось на ночь нас трое. [312]
П. Хмызников. Дрейф льдины с лагерем
Когда на другой день после гибели «Челюскина» я встретил Отто Юльевича, он спросил меня, что удалось спасти из научных приборов. Сообщаю ему, что астрономические обсервации мы сможем продолжать вести так же, как на «Челюскине». Из гидрологических наблюдений удастся поставить глубоководные определения температуры и инструментальное определение течений вертушкой Экмана, если не будет дрейфа льда. Гидрохимических же определений из-за гибели лаборатории нам вести не придется.
Вечером мы с Гаккелем делаем первую обсервацию (определяем по звездам местонахождение нашего лагеря). Малый универсальный инструмент Гильдебранда поставлен на треногу около нашей палатки. Для освещения нитей в трубе, для отсчета кругов и записи наблюдений в журнале служит фонарь «летучая мышь». Свет тусклый, на руки капает керосин.
На следующее утро в палатке, пропустив через щель входного [313] полотнища свет, делаю вычисления. Оказывается, от места гибели «Челюскина» нас отнесло на 2 3/4 мили на запад.
Только 18 февраля вечером удалось снова сделать обсервацию. С 14-го по 18-е небо было закрыто облаками, и ни солнце, ни звезды не показывались. Дул временами довольно свежий юго-восточный ветер.
По обсервации за эти четыре дня нас передвинуло к северо-западу на 12 миль.
Аэродром готов для приема самолета. Он находится примерно в четырех-пяти километрах к востоку от лагеря. На аэродроме поставлена палатка, в ней живут четыре человека.
21 февраля ждем самолет. Яркий солнечный день. С утра все отправились на аэродром. Ребят и слабых женщин везут на санях. Меня направляют к правому сигнальному флагу. Между аэродромом и лагерем имеются три промежуточных сигнала. О вылете самолета из лагеря сообщают условными флагами, подымаемыми на мачте. Первый промежуточный повторяет сигнал второму промежуточному и так далее.
Первый промежуточный сигнал стоит на высокой гряде торосов. Гряда высотой метров в семь-восемь — продолжение той, которая потопила «Челюскина». Флаг стоит на кубе со сторонами метра в два. Забираюсь на этот пьедестал и сижу там в продолжение пяти часов. Несмотря на температуру «под тридцать», не холодно — греет солнце. Вершины торосов обтаивают.
К северу от гряды торосов, на которой я нахожусь, видна вновь образовавшаяся трещина, уходящая зигзагообразно на юго-восток. Через нее приходится переправляться идущим на аэродром.
Самолета нет и нет. На юго-западе — густое облако. С других сторон небо ясно.
В пятом часу меня сменяют, и я возвращаюсь в лагерь. Здесь, оказывается, днем была, как говорят моряки, большая полундра. Поперек лагеря, вскоре после того как мы вышли, образовалась трещина. Трещина прошла по одной из стенок камбуза, там, где была умывалка, и у склада продовольствия. Немногим оставшимся в лагере пришлось проделать большую работу, чтобы перенести продовольственный склад на новое, более безопасное место.
По образовавшемуся разрыву произошло перемещение льда. Барак оказался отделенным от палаток каналом, правда, быстро затянувшимся льдом.
— Чем не Венеция? — шутил Отто Юльевич. [314]
— Идите в свое Замоскворечье, — говорили москвичи обитателям барака.
— Как у вас там на Васильевском острове? — спрашивали ленинградцы.
Самолет, оказывается, летел к нам, но не нашел лагеря. По моему мнению, его сбило к северо-западу, где была облачность.
Вечером удалось определиться по звездам. За эти три дня нас продвинуло незначительно — всего на 1,1 мили на запад.
Понемногу начинаем переустраивать палатки. Хорошую палатку устроила группа Бабушкина. Поставили каркас из дерева и на него натянули полотнище. Пол сделали из судовых люковин. Для тепла палатку поставили глубоко в снег, сняв его с поверхности до уровня льда. В этой палатке можно стоять во весь рост.
На вершине торосовой гряды, погубившей «Челюскина», против лагеря строится сигнальная вышка. Первоначальное ее назначение — быть приметным знаком для партии на собаках — теперь отпадает, поскольку выход этой партии если не совсем, то почти оставлен. Вышка нам нужна для непосредственной сигнальной связи с аэродромом. Кроме того с нее можно будет вести наблюдения за льдом и его перемещениями в окружающем лагерь районе.
Обсервация 26 февраля дала перемещение лагеря с 21-го всего лишь в 3/4 мили к востоку.
Разрыв льдины 21 февраля дал мне возможность возобновить гидрологические наблюдения. К трещине я подтащил выгруженную с «Челюскина» вьюшку с гидрологическим тросиком. Эта вьюшка была изготовлена для наматывания проволоки при производстве аэрологических наблюдений приборами на змеях. Для превращения ее в гидрологическую лебедку пришлось привязать к ней палку, на которую уже вешать блоксчетчик для пропускания тросика. Первый спуск в воду батометра прошел удачно, но, когда я подвесил два батометра, спустил их и начал выбирать приборы, вьюшка опрокинулась. Пришлось перейти к наблюдениям с помощью одного батометра. После каждого подъема и немедленного отсчета в лупу глубинной температуры батометр приходится уносить в палатку для прогревания, вылив из него воду. Так были взяты температуры всех шести послойных глубинных горизонтов.
Эта моя станция по температурам показывала, что зимний режим в водной толще продолжает развиваться. Мы находимся как раз в том месте, где в начале декабря явственно наблюдалось придонное теплое течение. Теперь же вся толща охлаждена. [315]
С 26 февраля погода начинает баловать в отношении обсерваций. Каждый вечер на небе видны звезды, и днем, вычислив определения предыдущего вечера, я подаю на клочке бумаги координаты нашего места Отто Юльевичу с указанием, куда и на какое расстояние нас отдрейфовало.
