Скала Мэддона - Иннес Хэммонд (мир бесплатных книг .txt) 📗

— Одну минуту, — прервал его Дженнингс. — Что вы делали, когда пришёл капрал?

— Я играл в карты, сэр.

— Что-нибудь ещё?

— Я не понимаю, сэр?

— Я хочу знать, пили вы или нет.

— Ну, мы со стармехом пропустили по паре стопочек, но мы…

— Ещё не напились, — прервал его Дженнингс. — Полагаю, вы хотели сказать именно это. Но мне кажется, что человек, участвующий в пьянке, не может беспристрастно оценить своё состояние.

— Мы только…

— Под «мы» подразумеваетесь вы и старший механик?

— Да, сэр.

— Вы часто бывали в его каюте?

— Да, мы с ним сразу поладили.

— На почве карт и выпивки? — Дженнингс повернулся к председателю трибунала. — Сэр, я хочу вызвать другого свидетеля, мисс Соррел, также плывшую на «Трикале», чтобы показать, что остальные офицеры считали старшего механика пьяницей и из-за него мисс Соррел потребовала еду приносить ей в каюту. — Затем он обратился к Рэнкину: — Вернёмся к вопросу о шлюпках. Что вы сделали, услышав донесение капрала?

— Я не воспринял его всерьёз, — неуверенно ответил Рэнкин. — Едва ли капрал Варди мог разбираться в шлюпках лучше офицеров «Трикалы». Стармех сказал мне, что их регулярно осматривали. Однако я обещал капралу, что утром подойду с ним к шлюпке номер два.

— Стармех сказал вам, что мистер Хендрик, первый помощник, и один из матросов возились со шлюпками во время стоянки «Трикалы» в Мурманске?

— Кажется, да.

— Вы сочли нецелесообразным немедленно поставить в известность капитана?

— Нет, сэр.

— Вы помните слова капрала Варди о том, что он плавал всю жизнь и разбирается в шлюпках не хуже любого матроса или офицера?

— Он что-то такое говорил.

— Но вы остались при своём мнении и не пожелали убедиться лично, что шлюпка непригодна к плаванию.

— Было темно, — сказал Рэнкин мрачно, теребя пуговицу кителя.

— Но у вас был фонарь. Полагаю, вы просто забыли о долге и не хотели отрываться от карт и виски. Если бы вы более серьёзно относились к своим обязанностям, дюжина, а то и больше людей остались бы живы, а капрал больше доверял бы вам. — Дженнингс коротко кивнул. — У меня всё.

Рэнкин шёл к двери, как побитая собака. Лоб мичмана блестел от капелек пота. Дженнингс нагнал на него страху. Я взглянул на Дженнингса. Тот с довольным видом просматривал какие-то записи. Я с облегчением подумал, что с защитником нам повезло. Он прекрасно знал своё дело. Блестяще проведённый допрос Рэнкина не прошёл незамеченным для членов трибунала. Впервые после ареста перед нами забрезжил лучик надежды.

V. Дартмурская тюрьма

Трибунал заседал всё утро. Свидетели сменяли друг друга: Хэлси, Хендрик, Юкс. Самое сильное впечатление на наших судей произвёл Хэлси, уверенный в себе, крепкий, как скала, привыкший командовать.

— Капитан Хэлси, — спросил Дженнингс, когда прокурор закончил допрос, — вы можете объяснить суду, почему вы не хотели, чтобы обвиняемые спускали плот на воду?

— Конечно, — Хэлси повернулся к членам трибунала. — При чрезвычайных обстоятельствах командовать должен только один человек, иначе начинается неразбериха. Вы, как опытные офицеры, это понимаете. Спасательные плоты должны использоваться лишь в самом крайнем случае. Я держал их в резерве на случай аварии с той или иной шлюпкой.

— А если б вам сообщили, что одна из шлюпок, например номер два, непригодна к плаванию? Как бы вы поступили?

— Это невозможно, — возразил Хзлси. — Кто-нибудь из моих офицеров еженедельно осматривал шлюпки, обычно мистер Хендрик.

— Понятно. — Дженнингс кивнул. — Но меня интересует ваше мнение. Если б вы узнали, что шлюпка номер два непригодна к плаванию, не следовало ли вам поощрить Кука и Варди, а не препятствовать им спускать плот на воду?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Чрезвычайное положение требовало мгновенных решений. Трудно сказать, что бы я сделал или не сделал в иных обстоятельствах.

— Но вы знали о повреждении шлюпки. Когда Рэнкин крикнул вам, что обвиняемые отказываются сесть в шлюпку, вы велели ему подняться на мостик, правильно?

— Да.

— Как он объяснил их отказ?

— Он сказал, что, по их мнению, шлюпка непригодна к плаванию, — не задумываясь, ответил Хэлси. Члены трибунала переглянулись.

— Но вы не обратили на это внимания?

— Нет, — жёстко ответил Хзлси. — Многие люди, непривычные к морю, впадают в панику, когда им приказывают сесть в шлюпку. Не забывайте о том, что дул сильный ветер, а море штормило.

— Мичман сказал, верит он капралу или нет?

— Я его не спрашивал.

— Он сказал, что они хотят плыть на плоту?

— Кажется, да.

Дженнингс подался вперёд.

— Вы не задумывались над тем, что обвиняемые боятся сесть в шлюпку, но готовы взять плот, плыть на котором куда опаснее? Вам это не показалось странным?

— Не показалось. Судно тонуло, и у меня хватало забот без этих паникёров. Я сказал мичману, что они должны покинуть судно, всё равно как, на шлюпке или на плоту.

Да, для капитана Хэлси мы были лишь двумя солдатами, испугавшимися высоких волн. Его мнение имело немалый вес. Он был капитаном «Трикалы». Члены трибунала, сами офицеры, могли понять его точку зрения.

Дженнингс спросил, почему мисс Соррел оказалась на плоту, а Рэнкин — в шлюпке. И вновь Хзлси нашёл логичный ответ.

— Она выбирала сама. Я не мог сразу покинуть судно. И не хотел задерживать мисс Соррел, тем самым подвергая её жизнь опасности. Я знал, что на плоту с ней ничего не случится, а на рассвете собирался найти плот и взять её в шлюпку. Что касается Рэнкина, я не видел ничего особенного в том, что морской офицер остаётся на борту до спуска третьей шлюпки. Дженнингс поинтересовался, почему наутро капитан не подобрал мисс Соррел, как обещал.

— Не знаю, что и сказать, — ответил Хэлси. — Возможно, виноват ветер. Какое-то время нас несло к северу. А плот, скорее всего, на юго-восток. Такое иногда случается. Примите во внимание плохую видимость. Мы могли быть в миле-двух от плота или корвета и не заметить их.

— Метеосводки, полученные из адмиралтейства, — продолжал Дженнингс, — показывают, что в южной части Баренцева моря в те три недели, которые вы провели в шлюпке, дули северные ветры. То есть под парусом вы через неделю могли выйти в район Доггер-Бэнк. Нашли же вас около Фарерских островов. Хэлси пожал плечами.

— Я не знаю, что написано в сводках адмиралтейства, но могу сказать, что ветер всё время менялся. Надеюсь, вы не хотите предположить, что мы старались продлить плавание в открытой шлюпке, на морозе и практически без еды?

Я заметил, что председатель трибунала уже ничего не записывает. Раз или два он нетерпеливо взглядывал на часы. Но Дженнингс не сдавался:

— У меня ещё два вопроса. Примерно в полночь, в день отплытия из Мурманска, вы стояли на мостике с первым помощником. Тот сказал, что завтра будет плохая погода. Вы помните ваш ответ?

— Нет. На корабле слишком часто говорят о погоде.

— Я освежу вашу память. Вы ответили: «Это нас устроит». Не могли бы вы объяснить, почему вас устраивала плохая погода?

— Не понимаю цели вашего вопроса, — Хэлси насупился. — Вероятно, один из обвиняемых внимательно вслушивался в разговоры, не имеющие к нему никакого отношения. Однако я могу ответить на ваш вопрос: маршруты конвоев, идущих в Мурманск и обратно, пролегают в непосредственной близости от северной оконечности Норвегии, где расположены немецкие морские базы. Плохая погода — лучшая страховка от подлодок.

— Вы сказали: «Мы всё сделаем завтра ночью», — продолжал Дженнингс. — А затем спросили мистера Хендрика, поменял ли тот вахтенных, чтобы Юкс был за штурвалом с двух до четырёх ночи. Именно в этот промежуток времени «Трикала» подорвалась на мине.

— Подоплёка вашего вопроса оскорбительна, сэр, — резко ответил Хэлси и повернулся к членам трибунала. — Должен ли я объяснять каждый обрывок разговоров, подслушанных людьми, понятия не имеющими, о чём идёт речь? Я поменял вахтенных, потому что у меня не хватало людей и приходилось всё время тасовать вахты.