Подводная лодка - Буххайм Лотар-Гюнтер (книги онлайн полные TXT, FB2) 📗

Только медицинская палата могла похвастаться белой краской. Внутри маслянистые стены были отвратительного желтого цвета. Воздух благоухал спермой и потом. Никакой загородки — никакого даже рудиментарного прикрытия функции организма.

Мадам на своем деревянном троне прижимала к расщелине своей груди между гигантских титек мерзкую комнатную собачонку. «Выглядит как большая жирная задница,» — произнес кто-то. «Я бы ни за какие коврижки не согласился бы на нее залезть».

Старая проститутка ухватила несколько слов из немецкой речи. «Allons-y, les gars! Keine Zeit — los, los, nix Maschine kaputt!» [60]

Когда она говорила, пальцы ее левой руки ползали вверх и вниз по ее правому предплечью как толстые личинки. Она тяжело дышала, быстро делала глоток пива и вытирала уголки рта пухлым пальцем — деликатно, чтобы не повредить макияж. Над ее троном висел плакат с изображенным на нем безвкусным петушком и надписью: «Quand ce cog chantera, crédit on donnera».

Каждому клиенту она пыталась продать что-нибудь из своих коллекций порнографических фотографий. Кто-то уперся: «Отстань, тетушка. Кому нужна демонстрация прелестей? Я чертовски близок к ним сейчас вживую».

Через пятнистую стенку доносился скрип кроватных пружин.

Раздался пронзительный голос: «Хорошо, дорогой, оставь свои денежки там».

Она говорит по-немецки, подумал я.

«Не выгляди таким идиотом! Fais vite. Да, я из Эльзаса — бьюсь об заклад, ты удивлен, а? Давай, поглядим на твои денежки — ты думаешь, я хочу их прикарманить? Здесь платят наличными и вперед, дорогой. В чем дело, ты боишься, что тебя не обслужат за твои деньги как надо? Неважно, гораздо хуже шарить по карманам после этого. Это правильно — и еще немножко сверху для Лили. У тебя нет еще пятидесяти? Положи их здесь и я покажу тебе парочку хороших картинок». И со стороны следующей двери: «Давай, дорогой, давай. Честное слово, ты совсем мальчуган! Что это, прогулка детского сада? Я никогда не видела столько много молодых подающих надежды. Нет, штаны не снимай и делай свое дело быстренько».

У подножия кровати скомканный кусок линолеума для защиты от ботинок. Снимать их считалось здесь пустой тратой времени.

«Вот ты и кончил. Это было энергично. Умный мальчик, теперь тебе легче будет».

Я услышал, как она мочится в ночной горшок за ширмой. Совершенно беззастенчиво.

Бледные бедра, влажный треугольник волос, болезненное напудренное лицо, желтые зубы, некоторые из них черные и больные, дыхание, наполненное парами коньяка, губы, как багровая рана. Бледная и напоминающая кишки кучка использованных презервативов угнездилась в мусорной корзине рядом с биде.

Перебранка в коридоре снаружи. «Деньги назад… слишком много пива выпил… не смог кончить…»

Внизу кто-то спорил со старшиной лазарета.

«Если ты хочешь назад свою расчетную книжку, то тебе надо проспринцеваться».

«Но послушай, Бога ради, я же не делал этого без презерватива».

«Заткнись. Все спринцуются».

«Что тебе в этом — ты что, за это получаешь бесплатную девку?»

«Придержи язык, матрос!»

«Ну что за хреновина!»

Что за профессия, спринцевать целый день желтую слизь в пенисы других мужиков.

«Ну вот и все. Вот твоя расчетная книжка. Резинка и спринцевание дадут полную гарантию — это все равно как носить и ремень, и подтяжки. ВМФ нужна полная безопасность, разве ты не знал?»

Давление в моем мочевом пузыре стало попросту агонизирующим. Мне пришло в голову, что боцман поставил несколько ведер в центральном посту, а рядом жестянку с хлоркой. Я скатился со своей койки и с напряжением пронырнул сквозь переборку.

Свет теперь был ярче. Я мог различать больше деталей. Кнопочное управление горизонтальными рулями все еще висело на своих проводах. Мутная вода непрерывно выливалась струей из шланга. Я удивился — откуда она течет и почему никто не перекрыл ее. В луже плавали лампочки, жестянка, два спасательных комплекта и какие-то ботинки. Под моими ногами, расплескивавшими воду, скрежетало разбитое стекло. Полумрак для моих глаз был как-то лучше.

Затем я увидел ведра. Боже, какое облегчение! Моя моча пенилась так, будто я съел кусок мыла. Бурление в моих кишках сразу же пропало, возможно потому, что уменьшение давления дало больше места для моих внутренностей. Беззвучно я возблагодарил небеса. Я не осмелился бы раскорячиться на людях.

Куда теперь? Рундук для карт — да, почему бы для разнообразия не посидеть на нем? Похоже, что Командир был в своем закутке. Две или три фигуры деловито что-то паяли на уровне палубы.

Должно было быть две бомбы. Это было единственным объяснением. В противном случае двигатели не пострадали бы так сильно. Йоханн выглядел уверенным в успехе, но я не мог подавить дурных предчувствий. Не принимай близко к сердцу, нам не понадобятся главные двигатели для всплытия. Как бы не были неремонтопригодны дизели, над которыми они сейчас трудились, мы не зависели от дизелей для того, чтобы подняться на поверхность.

Даже если предположить, что нам удастся всплыть, какая польза будет от нашего оставшегося в рабочем состоянии дизеля? Намеревался ли Командир проползти через кольцо британских кораблей на одном двигателе? Повторить процесс? Это вряд ли. А гребные электромоторы? Они могут быть в порядке, но я не мог поверить, что в наших поврежденных аккумуляторных батареях содержится энергии больше, чем на несколько оборотов винтов. Хотя — даже несколько оборотов могут сделать фокус, когда U-A окажется легче.

Мои мысли метались туда и сюда. Едва надежда пускала корни, как тут же возвращались сомнения. Даже если — тогда что дальше? В лучшем случае — шанс спастись вплавь. Но не ночью. Это будет полнейшим безумием. Что на уме у Командира? Мы не можем покинуть лодку в темноте — никто и никогда не найдет нас. Старик должен раскрыть свои намерения. Если бы я только знал, о чем думают остальные, но рядом никого не было. Стармех и его заместитель должны были быть в корме. В отличие от меня, у них было дело, которое надо делать.

Старая уловка: сконцентрируйся на чем-то определенном — например, скала в движущихся песках. Чем больше я думал, тем более богатыми становились мои галлюцинации. Сдаться означало впасть в сумасшествие, поэтому я пытался строить острова в водовороте незапретных образов.

В моем сознании промелькнуло слово «петуния». Я пробормотал его три раза сам себе. Появилась чередующаяся игра цветов: лиловый, красный, розовый, белый. Петуния, родственник белладонны, цветы в форме воронки с вычурными бахромчатыми краями. Волосистые листья, боящиеся заморозков.

Цветы — хороший предмет для размышлений. Я попробовал слово «герань» и немедленно — в дополнение к запаху — вспомнилось тактильное ощущение: вельветовая кожа размашистых сине-зеленых листьев. Сорт семужно-красный, с наклоненными стеблями и блестящей листвой. Карминно-красные пеларгонии. Они вырастали до окон деревенских домов, масса цветков по пояс высотой. Много жирного навоза — вот в чем был секрет. Зимой их надо ставить в подвал. Не надо слишком много воды, или они начнут гнить. Отщипывать побеги. Особая разновидность: пеларгонии с листьями цвета слоновой кости.

Мои губы беззвучно лепили еще одно слово во рту: «псевдоплатан». Что рифмовалось с псевдоплатаном? Таран, обман, шаман? [61] Как бы там ни было, что такое псевдоплатан? Acer pseudoplatanus: клен, претендующий быть платаном — сикамор. Сикамор, семафор, мухомор… я повторял слова из трех слогов, как гипнотическую формулу.

На поверхность выскочило слово «бегония». Я вцепился в него. Клубни как маленькие коричневые кулачки, которые трудно обнаружить в почве. Их нужно вытащить, если хотите, чтобы пышные и маслянистые на вид цветы распустились рано.

Мне страстно хотелось говорить вслух, услышать свой собственный голос. Тишина подавляла. Никакого мягкого гудения или какой-либо пульсации, даже никакого механического шепота. Наш пульс остановился. Безжизненность со всех сторон — железо, сталь, краска. Мы были стальным саркофагом, безжизненной грудой металлолома.