Коронка в пиках до валета. Каторга - Новодворский Василий (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Для слова «просить», «идти по миру», у каторги есть и другое выражение, историческое, пришедшее из Сибири, – стрелять саватейки. Саватейками в Сибири называются очень вкусные сдобные лепешки, которые пекутся на сметане. Зажиточный сибирский крестьянин считает долгом совести, делом хорошим «для души» подать бродяге – варнаку – саватейку. Отсюда «стрелять саватейки» значит на каторжном языке также и идти бродяжить. Но – увы! – в сахалинской каторге это выражение стало уже совсем историческим. На голодном Сахалине не то что саватеек – хлеба-то нет. Сахалинский поселенец не сибирский крестьянин: у голодного не поешь. В Сибири крестьянин кормит бродягу, и за то бродяга ни за что ничего у крестьянина не тронет. А голодный сахалинский бродяга режет у поселенца на корм и корову, и последнюю лошадь. За то и поселенцы охотятся за бродягами, ловят, а то и убивают.
– Здесь Сакалин, батюшка, всякому до себя! – говорят на этом острове, где человек человеку поневоле волк.
Перейдем теперь к выражениям, означающим наказание. Во всех в них звучит ирония. Эта ирония напоминает мне ту улыбку, кривую, довольно плохую, похожую скорее на гримасу, с которой человек идет ложиться на «кобылу».
– Стало быть, так порядок того требует.
Каторга не любит слова «вешать». Она называет это заслужить веревку. Это какая-то инстинктивная боязнь страшного слова доходит до того, что даже палач, рассказывая вам, как он повесил 13 человек, ухитряется как-то избежать неприятного слова, а если и произносит его, то словно давится и как будто конфузится. Точно так же каторга не любит слова «розги» и предпочитает ироническое название лозы. Плети каторга зовет мантами– слово, которое произносится всегда иронически. А вообще получить плети называется – получитьнаградные. Причем получить их в высшем, определенном законом размере называется заслужить полняк. Для слова «карцер» у каторги есть два выражения – пчельникили сушилка, причем употребительнее последнее: оно ироничнее.
– А где такой-то? Что я его третий день не вижу?
– Сушится!
Значит, сидит в темном карцере.
Чтобы увернуться от всех этих прелестей, начиная с мантов, продолжая лозами и кончая сушилкой, каторжанину нужно быть или уж особенно фартовым, или уметь фельдить.
Этот совершил 20 преступлений и попался только на 21-м, а тот и на первом вляпался, да так, что пришел на 20 лет. За тем числится десятка полтора человеческих жизней, а он пришел как бродяга на полтора года «за скрытие родословия»: отбудет и опять уйдет, а другой – каторга это знает – ни за что сидит, и будет сидеть весь долгий срок. Тот на глазах у всех ушел и пробрался в Россию, а другой и версты от тюрьмы не отошел: поймали, дали наградные и посадили с продолжением срока. Все заставляет каторгу верить в слепой случай. Только случай, и ничего больше. Даже суд, по ее характерному взгляду, «это карты». Вера в случай – вот истинная религия каторги, – в судьбу, в фортуну. От слова «фортуна» и происходит слово фарт. Собственно, оно означает «счастье», но, Боже, что подчас на Сахалине называется счастьем! Соответственно этому и слова «фарт», «фартовый» имеют много значений.
– Он человек фартовый! – говорят про человека, когда хотят сказать, что это человек добрый, широкая натура, человек, готовый помочь ближнему безо всякой даже выгоды для себя.
– Он фартовец! Он человек фартовый! – говорят с завистью и про человека, которому сходят с рук всякие гадости.
А когда поселенец говорит про сожительницу или каторжанин про жену, добровольно за ним последовавшую: «она пошла на фарт», – мне не нужно объяснять вам значения этого выражения.
Слово фельдитьозначает «обманывать». Но в то время как каторжанину пришивают бороду, – начальство только берут нафельду. Фельдаозначает обман, хитрость, лукавство именно перед начальством. Говорят, что слово «фельда» специально сахалинское и появилось на свет в то время, когда смотрителем Воеводской тюрьмы был некто Фельдман, о котором я уже упоминал. Тогда только хитрость, только лукавство могло спасти каторжанина от мант и лоз: Фельдман не признавал непоротых арестантов. Арестанты и фельдили перед Фельдманом, как Фельдман, кормивший тюрьму сырым хлебом и экономивший на припеке, фельдил перед начальством. Историческое объяснение, не лишенное интереса.
Низкопоклонство и наушничество – два самых испытанных приема фельды. Для них у каторги есть два выражения: бить хвостом и ударить плесом. В сущности, «он бьет хвостом» или «он ударяет плесом» значит, что арестант ловко уклоняется от наиболее трудных работ. Но так как для этого есть на каторге только два средства: подольщаться и наушничать, то каторга и говорит про людей, лебезящих перед начальством:
– Ишь, словно рыба на песке: так и бьет плесом, – не трожь, мол.
Выражение «бить хвостом» показывает вам, как каторга смотрит на доносчика. Она зовет его лягашомили сучкой. Он перед начальством «бьет хвостом». Она и обращается с ним как с собакой. Накляузничать на каторжном языке называется лягнутьили свезтитачку. А обвинить перед начальством человека так, чтоб он уж и не выкарабкался, называется – его совсем уж засыпать.
За это каторга знает одно наказание, которое она с каторжным юмором называет налить как богатому, т. е. сильно избить, бить «пока влезет», и, чтоб человек не видел, кто его бьет, накрыть темную, т. е. закутать ему голову халатом.
– Двойная польза, – объясняют каторжане, – и головы во зле не прошибут – жив останется, и уж нальют как богатому: орать не будет.
Как и все измученные, исстрадавшиеся, озлобленные, с издерганными нервами люди, каторжане любят злить и мучить других. Беда, если каторга, умеющая тонко подмечать у людей слабости, заметит, что человек скипидарный, т. е. его можно легко рассердить. Тогда заскипидаритьтакого человека, из него огня добыть– первое удовольствие для каторги. Есть изумительные мастера по этой части. И я только диву давался, как они тонко знают свое начальство. Если бы начальство хоть в сотую часть так знало их! Скажет слово, кажется, самое невинное, а глядишь, господин смотритель уже заскипидарился.
– Я только, чтобы по закону…
Господин смотритель краснеет:
– А вот я тебе покажу закон! Лишенный всех прав, а туда же, рассуждать лезет и учить. Законник он! Ты бы, мерзавец, лучше об законе думал, когда грабить шел.
– Да мне что ж! Я только, чтобы как по инструкциям…
Смотритель даже подпрыгивает на месте. Если бы тут не было писателя.
– Я тебе выпишу инструкции! Ты учить, учить меня?!
– Зачем учить! Мне только, чтобы, что по табели полагается, выдавали.
– По табели? По табели??!
Смотритель весь побагровел.
– Да вы успокойтесь, – говорю я ему, – ну чего вам волноваться! Стоит ли?
– Нет, какова каналья! Как сыплет: по закону, по инструкции, по табели!..
А каторга, глядя на эту сцену – вижу, – давится со смеху. Смотрителя в пузырек загнали– на языке каторги так называется довести человека до неистовства, когда он уже «землю роет».
– Ну, зачем ты? – спрашиваю потом каторжанина.
– А он этих самых слов очинно не любит. Ему что хошь говори – ничего. А вот «табели» он особенно не уважает!
– Да ведь выпороть за это может.
– И очень просто!
– Ну зачем же ты, чудак-человек?
– Эх, ваше высокоблагородие, не понять вам нас. Посидели бы как мы, не стали бы спрашивать «зачем?». Зло возьмет. Сорвать хочется.
«Заскипидарить», «огня добыть», «в пузырек загнать» – все это выражения применительно к начальству. Это каторга уважает. Задеть, оскорбить ни за что ни про что своего брата – это каторга презирает и называет укусить. Она смотрит на человека, делающего это, как на шальную собаку, которая кусает людей ни за что ни про что. Она презирает это и вечно этим занимается.
– Особачишься тут! – говорят каторжане.
