Девушка из Моря Кортеса - Бенчли Питер Бредфорд (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Конечно, она могла защититься от холода, да и от голода тоже, набрав вес. Жировой слой — хорошая теплоизоляция. Но Паломе не хотелось толстеть раньше времени. Это сделало бы ее медлительной, менее проворной и, что хуже всего, более похожей на остальных женщин Санта-Марии.
Для тех полнота была естественным спутником продвижения по жизненному пути. В детстве они — тоненькие и стройные; к двадцати годам набирают вес и становятся крепкими и сильными, на третьем десятке — приземистыми, коренастыми, потом — тучными и к сорока годам — совершенно необъятными. (Матери Паломы вот-вот должно было стукнуть сорок, и в течение последних нескольких лет она постепенно утратила былую фигуру, расплылась и погрузнела.) Те, кто доживал до шестидесяти — семидесяти лет, снова становились тощими, как гончие собаки.
Палома считала себя другой. Она надеялась, молилась и знала, что она — исключение. По крайней мере, такой ее видел отец.
Именно Хобим заставил ее ощутить себя не такой, как все, — он фактически провозгласил, что она будет иной. Когда Хо потерпел свою вторую неудачу под водой, это окончательно убедило Хобима в том, что его сын никогда не будет чувствовать себя в море, как дома. Тогда он начал обучать Палому и увидел, как быстро та сроднилась с морем. Хобим был убежден, что его дочь станет настоящим человеком моря, и как-то сказал Миранде, что Палому не следует принуждать идти по традиционному женскому пути, заточать ее в доме с кастрюлями и стиральной доской. Он каждый раз брал ее с собой и обучал тому, что он сам знал о море, а также тому, как обучаться новым вещам самой. Конечно, она время от времени помогала по дому, но как и когда — было предоставлено решать ей самой.
Миранда пыталась спорить. Однако Хобим был из тех мужчин, кто, однажды приняв какое-то важное решение, вновь и вновь убеждают самих себя в своей правоте, и спорить с ними — пустая трата времени. К тому же Миранда знала, как было важно для Хобима, чтобы кто-то из детей выходил вместе с ним в море.
Однако он не знал, а Миранда не осмеливалась сказать ему, что таким образом он навсегда забирает Палому у матери, забирает у нее те радость и утешение, которые должна давать дочь. Миранда была вынуждена проводить день за днем в одиночестве, что омрачало всю ее жизнь. А к моменту смерти отца Палома стала настолько независимой, что Миранда уже не могла ничего изменить, даже если бы попыталась. Палома не только получала удовольствие от своего образа жизни — теперь она чувствовала себя обязанной жить так, как учил ее отец. В жизни для нее не было ограничений. Возможно, ограничения и существовали, и со временем она с ними столкнется. Но не сейчас.
И все же Палома чувствовала свой долг перед матерью, и это было одной из причин, почему она вернулась домой до наступления вечера. Важно, чтобы люди на острове не подумали, что она считает себя выше того, чтобы участвовать в повседневных домашних делах.
«Одно дело, когда ты — просто молчунья, странная девушка, которая всегда держится особняком, — однажды сказал ей Виехо. — Люди скажут, что это издержки возраста, и не осудят. Но не надо пренебрегать правилами жизни. Этого никто не поймет. Такое поведение вызовет обиду, ненависть, ты наживешь себе врагов. А врагов в жизни и без того хватает».
Паломе совсем не нужны были враги. Поэтому время от времени она возвращалась домой вовремя, помогала матери развесить свежевыстиранное белье, приготовить обед или прибраться в доме. Ей было важно участвовать в домашней работе, но еще важнее — чтобы ее участие было замечено. Тогда остальные женщины начнут перешептываться, что Палома все-таки оказалась хорошей девушкой, что она сочувствует материнской потере и вполне может стать надежной опорой в старости. И тому подобное.
И Палома, и Миранда прекрасно знали, что это — всего лишь жест вежливости. Миранде совсем не нужна была помощь; напротив, ей часто казалось, что у нее недостаточно работы. Однако меньше всего ей хотелось навязчивого сочувствия со стороны островитян, и она ценила проницательность дочери.
Когда Палома причалила к берегу, Миранда и другие женщины были заняты стиркой. Рядом с причалом был выступ из плоских камней, выдававшийся в море. Женщины, которые собрались на нем, замачивали белье в воде, вбивали в него мыло при помощи камней и потом прополаскивали. Чистое белье укладывали в корзины и относили на холм, где его прополаскивали в пресной воде.
Палома встала на колени рядом с матерью и тоже стала колотить белье. Никто словно бы и не заметил ее прихода, женщины продолжали тихо ворковать вокруг. Нет, они не игнорировали ее, напротив, они естественным образом принимали ее в свое общество, будто она и находилась с ними все время. С их стороны это тоже было жестом вежливости, потому что, если бы они вдруг поздоровались с ней и начали задавать вопросы, это привлекло бы внимание и лишний раз подчеркнуло бы то, что Палома не такая, как все, — а об этом старались не говорить. Девушкам не подобало проводить дни напролет в море и заниматься бог знает чем.
Иногда Палома чувствовала себя как человек с врожденным заболеванием. Складывалось впечатление, что все вокруг думали: «Ах, бедняжка, она не виновата, давайте не обращать на это внимания». Это только усиливало ее чувство одиночества. Но в каком-то смысле ей нравилось такое обращение, так как оно помогало ей ощущать себя непохожей на других.
У Паломы никогда не возникало желания поведать о том, что она делала и что увидела за день. Большинство женщин все равно не верили ей, и это ставило Миранду в неловкое положение. Те же, кто верил, вовсе не желали слушать ее истории, которые полностью противоречили их представлению о море.
На островах большинство детей с самого рождения слышат, что море — это их враг. И хотя жизнь островитян полностью зависела от морских щедрот, они почему-то рассматривали море не как союзника, а как ярого противника. Палома никак не могла этого понять, ведь ее учили совсем другому, и однажды она спросила Виехо, откуда такая неприязнь.
«Так было всегда, — сказал старик, пожав плечами. — Море ничего не дает само, человек должен сам взять, что ему нужно. Возможно, такое отношение помогает человеку почувствовать, что он сильнее, что море подвластно ему так же, как подвластны животные».
«Я считаю, что это глупо», — сказала Палома.
«Возможно, — кивнул Виехо. — Но таков порядок вещей».
Женщины, чья повседневная жизнь была занята стряпней и стиркой, кто никогда не бывал в открытом море, считали его чужим и опасным, населенным устрашающими, скользкими, ядовитыми тварями, готовыми в любой момент поживиться человечьим мясом. Их вполне устраивало такое видение моря, и молодой девушке вряд ли удалось бы убедить их в том, что это далеко не так.
Палома была очень возбуждена всем увиденным сегодня под водой, и ей страшно хотелось тут же рассказать об этом. Однако она сдержалась и решила подождать момента, когда она останется с матерью наедине и сможет поведать ей обо всех чудесах.
Когда стирка была закончена, Палома подхватила тяжелую корзину с мокрым бельем и поднялась на холм вслед за матерью. У ручного насоса с пресной водой они прополоскали белье и развесили его на веревке за домом.
Занятые домашними заботами, они работали в тишине, однако все мысли Паломы были о том, как бы рассказать матери о встреченном ею манта-рэе. Миранда чувствовала, что дочь старается улучить подходящий момент для разговора.
Палома знала, что напугает мать, если расскажет ей всю правду, поэтому решила не говорить ей, насколько большим был манта-рэй и как близко она подплыла к нему, и уж конечно же о том, как она села ему на спину и была затем с силой отброшена в сторону. Надо было также уверить Миранду в том, что никто другой больше не знает и не узнает об этом и что похождения Паломы не станут предметом слухов на острове. Ежедневные вылазки девушки в открытое море и без того вызывали достаточно кривотолков, а если бы стало известно, что она вот так запросто возилась с гигантским скатом, ее бы просто сочли ведьмой. Муж Миранды имел репутацию бунтовщика и смутьяна. Сын ее проводил все свое время, выдумывая различные безрассудные способы заработать достаточно денег, чтобы уехать в Мехико и поступить в техническое училище, где бог знает что бы с ним произошло. Быть вдобавок ко всему еще и матерью ведьмы оказалось бы выше ее сил.
