Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.) - Купер Джеймс Фенимор (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗

— Такой вопрос уже задавали Колону, но он не придает этому значения. Тем более, что многие наши отцы церкви тоже склоняются к мысли, будто у земли нет ни верха, ни низа, то есть низ всегда у нас под ногами, так что тут особых затруднений не возникает.

— Надеюсь, отец Педро, вы не хотите убедить меня, что люди могут ходить на голове, дрыгая ногами в воздухе? Клянусь святым Франциском, у жителей Катая должны быть когти, как у кошек, иначе они все давно бы свалились.

— Куда, Луис?

— Куда? То есть как, отец Педро? Наверное, в ад… или в бездонную пропасть! Не может же быть, чтобы люди ходили вниз головой, опираясь ногами на воздух! Значит, каравеллы тоже должны там плыть на мачтах? Такого еще не бывало! Что же удерживает моря, почему они не хлынут в преисподнюю и не зальют адское пламя?

— Сын мой Луис, — строго проговорил монах, — в своих легкомысленных речах ты заходишь слишком далеко! Как ты сам-то представляешь себе нашу землю, если тебе не по душе мнение Колона?

— Она плоская, как щит мавра, который я разрубил в последней схватке, такая же плоская, какой только можно делать сталь на наковальне.

— Значит, ты думаешь, что у земли есть пределы?

— Да, я так думаю, и, если дозволят небеса, а также донья Мерседес де Вальверде, я доберусь до них прежде, чем умру.

— По-твоему, земля с четырех сторон кончается обрывом, до которого можно добраться, стать там и смотреть вниз, как с высокого плоскогорья?

— Картина, достойная вашей кисти, отец Педро! До сих пор я об этом не думал, но где-то должно быть такое место. Клянусь святым Фернандо! Подвиг, достойный самого дона Алонсо де Охеда note 24 : стоять одной ногой на краю земли, другой — на облаках и швырять апельсины на луну!

— С тобой нельзя говорить ни о чем серьезном, Луис! Мне, например, мысли и планы Колона кажутся достойными внимания. Против них у меня есть только два веских возражения. Первое — все это трудно примирить со священным писанием. И второе — огромная, непостижимая, я бы сказал, даже бессмысленная обширность океана, который должен отделять нас от Катая, потому что иначе мы бы уже давно узнали об этой стране.

— А что говорят о Колоне ученые?

— Его проект долго обсуждался на совете в Саламанке note 25 , и мнения разделились. Самое серьезное возражение было такое: даже если допустить, что земля круглая и до острова Сипанго можно добраться с запада, сможет ли корабль вернуться? Ведь на обратном пути ему придется плыть снизу вверх! Короче — большинство было против Колона, и я боюсь, он никогда не доплывает до своего Сипанго, поскольку до сих пор так и не снарядился в путь. Странно, что он вообще еще здесь: мне говорили, будто он окончательно решил уехать в Португалию.

— Вы, кажется, сказали, что он уже давно в Испании? — посерьезнев, спросил дон Луис, не спуская глаз с благородной фигуры Колумба, который стоял неподалеку от камня, где устроились собеседники, и спокойно взирал на пышное триумфальное шествие.

— Семь мучительных лет он умолял всех богатых и знатных людей страны снабдить его средствами, необходимыми для его путешествия.

— Если он продержался так долго, значит, у него есть деньги?

— По виду я не сказал бы, что он богат. Я знаю, что он зарабатывал себе на жизнь изготовлением географических карт. Часть времени он проводил в спорах с философами и в ходатайствах перед сильными мира сего, остальное же время трудился в поте лица, добывая своим ремеслом хлеб насущный.

— Ваш рассказ, отец Педро, настолько разжег мое любопытство, что я хочу поговорить с этим Колоном. Он стоит совсем один среди толпы. Пожалуй, я подойду к нему, скажу, что я тоже в какой-то степени мореплаватель, и постараюсь выведать кое-что из его необычайных планов.

— Как же ты думаешь с ним познакомиться?

— Я скажу ему, что я дон Луис де Бобадилья, племянник доньи Беатрисы де Мойя, наследник одного из знатнейших родов Кастилии…

— И ты думаешь, этого будет достаточно? — улыбаясь, спросил монах. — Нет, Луис, нет, сын мой, для какого-нибудь торговца картами было бы довольно одного твоего желания, но Кристовалю Колону этого мало! Он целиком захвачен необъятностью своего проекта, нисколько не сомневается в небывалых его результатах, видит их днем и ночью и так уверен в себе, в своей силе, что ни принц, ни даже король не способны унизить его достоинство. Даже наш славный государь дон Фердинанд не решился бы на то, что ты собираешься сделать, опасаясь встретить молчаливый отпор, а то и услышать резкое слово.

— Клянусь всеми святыми! Вы рассказываете об этом человеке такие необычайные вещи, отец Педро, что мне еще больше хочется с ним познакомиться! Может быть, вы меня представите?

— Охотно. Потому что я сам хочу узнать, что заставило его вернуться к нашему двору. В последнее его посещение, как я слышал, он твердо решил обратиться со своим проектом к другим государям. Так что доверься мне, дон Луис, и я постараюсь все устроить.

Монах и его нетерпеливый юный собеседник встали с камня и начали пробиваться сквозь толпу к тому, кто занимал их мысли. Однако, когда они подошли достаточно близко, отец Педро не отважился сразу заговорить с Колумбом и терпеливо ждал, чтобы мореплаватель сам его заметил. Но тот долго не обращал на него внимания: взгляд Колумба был устремлен к башням Альгамбры, где с минуты на минуту крест должен был сменить полумесяц. Дерзкий, неугомонный и слишком горячий Луис де Бобадилья едва сдерживался: ему, никогда не забывавшему о своем высоком происхождении и связанных с этим привилегиях, трудно было подавить нетерпение. Еще бы! Какой-то торговец картами, какой-то кормчий так долго заставляет себя ждать! Он подталкивал своего спутника вперед, но тщетно. Наконец нетерпеливые жесты юноши привлекли внимание Колумба. Он оглянулся, встретил взгляд отца Педро, и старые знакомые приветствовали друг друга обычным в те времена учтивым поклоном.

— Поздравляю вас, сеньор Колон, с успешным окончанием осады, — заговорил монах. — Я рад, что вы присутствуете при этом торжестве, потому что слышал, будто важные дела призывали вас в другую страну.

— Ничто не совершается помимо воли божьей, — отозвался Колумб. — Сегодняшнее событие служит мне уроком настойчивости и еще раз убеждает меня в том, что предопределенное свыше непременно осуществится.

— Я ценю ваше рвение, сеньор. Поистине без настойчивости нет спасения, и я не сомневаюсь, что упорство, с каким вели эту войну наши государи, и славное ее завершение могут служить тому подходящим примером.

— Поистине так, отец Педро, и это пример для всех благих дел, — ответил Колон, или Колумб, как его и будем в дальнейшем именовать. В глазах его вспыхнул яркий огонь пророческого восторга, и он продолжал: — Вам может показаться неразумным, что я применяю столь высокое сравнение к себе, но сегодняшний триумф наших государей чудесным образом вдохновляет меня: я тоже должен настойчиво, не отступая, продолжать мои утомительные ходатайства, ибо и они приведут к торжеству правого дела.

— Раз уж вы заговорили о своих планах и намерениях, сеньор, — с живостью подхватил отец Педро, — признаюсь, я этому рад. Здесь со мной один мой юный родственник, ставший чем-то вроде морского бродяги — причуда молодости, от которой его не могли удержать ни друзья, ни даже любовь. Прослышав о ваших смелых замыслах, он загорелся желанием узнать о них как можно больше из ваших собственных уст, если вы соблаговолите уделить ему внимание.

— Я всегда рад удовлетворить похвальную любознательность отважных молодых людей и охотно сообщу вашему юному другу все, что он захочет, — ответил Колумб с простотой и достоинством, которые разом покончили со всеми притязаниями дона Луиса на роль снисходительного слушателя в предстоящем разговоре.

Юноша понял, что не мореплаватель, а он должен считать себя польщенным, что тот удостоил его беседы.