Король абордажа - ван Викк Мэсон Френсис (список книг .txt) 📗
К этому моменту он уже начал постепенно разбираться в политике Уайтхолла и, что было еще более важно, в тех пружинах, которые ею движут. Теперь он знал, на кого и как ему надо повлиять. И каждый непогожий день, а таких было много, он вспоминал Ямайку и ту империю, основы которой он заложил.
Как человек практичный, он понимал, что бессмысленно надеяться, что королевская власть, по горло увязшая в смертельной схватке с голландцами, вышлет корабли или людей для того, чтобы навсегда уничтожить шаткое господство Испании. Поэтому он думал, переживал и беспокоился за свою безопасность.
Впрочем, это беспокойство не мешало ему немало времени проводить с красивой и совершенно безнравственной леди Делицией Ноуэлс, которая во многом напоминала Карлотту, только волосы у нее были черные как смоль.
Глава 2
ВОЗРОДИВШИЙСЯ ГРИФОН
В честь кровавого и только частично успешного сражения при Текселе сэр Томас Осборн послал гонца на улицу Кларж с приглашением полковнику Генри Моргану оказать ему честь своим присутствием на балу.
— Лучше вам принять это приглашение, — посоветовал ему его светлость Альбемарль. — Я знаю из достоверных источников, что туда собирается пожаловать сам король, а для вас, мой друг, очень важно встретиться с его величеством неофициально, познакомиться с ним и разрушить планы испанской партии.
Предложить Генри Моргану место в собственной великолепной карете было достаточно смелым шагом со стороны юного Альбемарля, потому что о подобной дерзости немедленно будет доложено послу его католического величества короля Испании.
Какое-то смутное шестое чувство подсказывало Моргану, что этим вечером решится его судьба. Сейчас, когда голландцы оказались почти разбиты, испанцы сменили тактику. Альбемарль мрачно сообщил ему, что они согласны заключить союз с Англией на двух условиях: во-первых, придать католицизму статус государственной религии, а во-вторых — казнить Моргана. Идальго из Мадрида не забыли и не простили ему тех сокрушительных ударов, которые он нанес по кастильскому могуществу.
В сумерках экипаж милорда под проливным дождем свернул на улицу Кларж. Карета сразу бросалась в глаза, потому что была отделана золотом с голубой эмалью. Она немедленно стала предметом восхищенного внимания прохожих.
— Господи! Только гляньте на эти золотые украшения, — вздохнул помощник мясника.
Когда знакомая широкоплечая фигура появилась на ступеньках, раздалось всего несколько приветственных криков — война с голландцами принесла с собой новых и более современных героев.
— Ура адмиралу Моргану! — заорал пекарь, которому Морган был должен какую-то пустячную сумму. Если пират с Ямайки добьется успеха при дворе, то он заплатит.
— Когда ты снова разгромишь испанцев, Гарри, как в Панаме? — пропищал мальчишка-посыльный, восторженно глядя на него, несмотря ни на что.
Лошади герцога фыркали и пятились назад, невзирая на все усилия пышно разодетых грумов. Пара лакеев бросились, чтобы опустить подножку кареты.
Генри Морган являл собой блестящее зрелище. На нем был светло-голубой с золотой отделкой костюм и огромные серьги с жемчугом в ушах. Он задержался на подножке и воскликнул:
— Кто из вас, ребята, хочет отправиться на Ямайку? Кто хочет завоевать сокровища Нового Света?
— Я! Я! Меня возьмите! — раздались возбужденные голоса, и небольшая кучка людей еще долго кричала вслед карете Альбемарля, которая, подпрыгивая на ухабах, удалялась по улице Кларж в сторону Темзы.
За оградой из крепких железных прутьев, которая окружала двор внушительного каменного дома сэра Томаса Осборна, собралась плотная толпа простых горожан, которые перешептывались и от всей души наслаждались зрелищем сбора нарядных гостей. С помощью ливрейных лакеев на запятках кареты и кнутов, которыми ловко орудовали два загорелых кучера, голубой с золотом карете удалось подобраться ближе к подъезду, чем экипажам и повозкам менее знатных персон.
Ряд факелов в железных петлях, укрепленных на перилах и сочащихся смолой, заливали все вокруг смутным оранжевым светом, придавая теплый оттенок резиденции будущего графа Денби.
Может ли Осборн что-нибудь предпринять для того, чтобы раз и навсегда покончить с проклятым судом? Действительно ли здесь будет его величество?
Когда Морган вошел в дом, на него обрушился водопад запахов, голосов и музыки. Он инстинктивно схватился за рукоятку шпаги, которая хоть и была очень прочна, но все-таки ей не хватало смертельного размаха и точности, присущих палашу. Повсюду в доме горели толстые высокие свечи, и от разноцветных жирандолей и подсвечников по залам тянулись полосы света.
Постепенно Морган приободрился, увидев нескольких знакомых, но его немного обескуражило то, что лишь немногие из них ответили на его поклон, и еще меньше оказалось тех, которые рискнули с ним заговорить.
«Или мои дела настолько плохи, или им просто надоело возиться со вчерашним героем? Ба! Да плевать на них. Эти щеголи и франты снова примчатся с воплями и будут вертеться вокруг, как только я затяну очередной узел на шее испанцев», — подумал Морган.
Он не зря гордился своим экстравагантным костюмом. Хотя его одежда не отличалась таким великолепием, как сюртуки известных лордов, например лорда Клиффорда, герцога Ратлэнда или послов различных стран, но жемчуг у него в ушах и блестящие на коротких пальцах рубины были намного богаче драгоценностей других гостей.
Графиня Линкольн, любопытная и злая старуха, — но его хороший друг, — поманила Моргана костлявым пальцем.
— Ха! А вот наконец и Генри! Идите сюда, леди. — Она подозвала нескольких густо накрашенных фрейлин. — Вы должны помочь мне очаровать нашего доблестного Сокрушителя испанцев!
Морган уже собрался ответить, когда появился сэр Томас Осборн, само изящество и любезность. Этот тщеславный джентльмен был в восторге от того, что под его крышей собралось столько именитых и прославленных людей.
— Прошу вас, друзья мои, — позвал он, — пройти в бальный зал; Грейс Хортон, образец юной красоты и невинности, будет декламировать стихотворение.
— Лопни мои глаза, ну и красотка! Чья она? — спросил за плечом Моргана какой-то человек с багровым носом и лицом сатира.
— Эта милашка из сераля его милости Монмута, — сообщил ему ледяной женский голос, — поэтому, сэр Джозеф, смотрите-ка лучше в другую сторону.
Слуги в ливреях разносили пирожные, сладости и конфеты, когда мажордом сэра Томаса дал знать, что в столовой накрыт великолепный стол.
Когда Морган уже двинулся в столовую, чья-то рука опустилась ему на плечо, и голос Альбемарля прошептал:
— Пошли. Приехал король. Быстрее, быстрее, пока эти болтливые мартышки ничего не пронюхали.
Морган глубоко вздохнул и почувствовал себя почти так же, как в тот момент, когда он возглавил отряд на правом фланге на равнине Матанильос в Панаме.
«Черт тебя побери, Гарри, — сказал он самому себе, — наконец ты предстанешь перед твоим королем, перед его величеством Карлом Стюартом, которому ты верно служил и за которого сражался много лет. Шевели мозгами, парень, и если будешь говорить, то говори то, что тебе на пользу». Но все равно ветеран Порто-Бельо и Панамы задрожал как молоденький рекрут; на лбу у него проступил пот и потек из-под парика вниз на широкий кружевной воротник.
Когда они подошли к красивой резной дубовой двери, Альбемарль повернулся, и от него пахнуло ликером и табаком.
— Смелее, Гарри. Его величество любит храбрых парней.
Когда Альбемарль закрыл за ним дверь, шум и говор гостей стих, и Морган понял, что в маленькой библиотеке находятся всего лишь четыре человека: лорды Бэкингем и Альбемарль, вошедший вместе с ним, сэр Томас Осборн и Карл Стюарт, который сидел, непринужденно перекинув одну ногу через ручку алого бархатного кресла, и дожевывал кусок холодного пирога с говядиной.
Морган застыл на месте, и в это мгновение в его памяти навсегда отпечатался портрет монарха, который он не забудет до самой смерти. К его удивлению, король оказался среднего роста, с тяжелыми, вытянутыми чертами довольно смуглого лица, которое выгодно оживляли блестящие темные глаза. Карл Стюарт был без парика, и в его иссиня-черных волосах уже показалась первая седина. Стройный, словно двадцатилетний мальчик, король далеко вытянул длинные, затянутые в темно-красный шелк ноги.
