Король абордажа - ван Викк Мэсон Френсис (список книг .txt) 📗
Девушка заметила, что дверь соседнего дома Эбро была заперта, хотя она точно знала, что ее ближайшая подруга Анна не уехала из города.
Улица Санто-Доминго казалась одновременно знакомой и совершенно чужой. Не было привычных, скрипящих фермерских повозок, доверху нагруженных товаром, не было вообще никого из торговцев. Ей встретился лишь небольшой отряд пехотинцев-самбо, которые шли по Калле дель-Обиспо.
Она заслонила глаза от непривычно яркого солнца и подумала, что резкий ветер слишком бурно развевает ее платье и нижние юбки. Вдали, за Калле дель-Обиспо, велись траншейные работы и несколько солдат стояли у большой пушки, может быть, одной из пушек ее брата. Мерседес знала, что эту пушку не придется использовать, потому что свирепых пиратов не подпустят к пригороду Маламбо.
Перед муниципальным зданием собралась большая толпа, все лица были обращены к балкону, с которого должны скоро объявить о победе; некоторые пристально наблюдали за выражениями лиц группки офицеров, которые с колокольни кафедрального собора смотрели в подзорные трубы.
К величайшему удивлению Мерседес, она не увидела во дворе тюрьмы ни одного тюремщика или солдата. На дворе было пусто, хотя большая железная связка ключей висела на своем месте. Девушка совершенно точно знала, что эти ключи открывают десять или двенадцать камер, а также карцеры и подземелья. До смерти перепуганная, она все же сняла связку с крючка и проворно метнулась к ряду камер, приоткрывая глазки и становясь на цыпочки, чтобы заглянуть в них.
Она увидела пленников разного возраста и в разном состоянии, но Давидо среди них не было. Увы! Может, Давидо перевели в маленькую каморку под помещением религиозного трибунала?
Ее внимание привлекла спускавшаяся вниз лестница.
— Давидо! — позвала она, вначале тихо, а потом громче и громче. — Давидо, ты здесь?
На ее крик откликнулся хор жалких дрожащих голосов:
— Еды, ради Бога! Воды! Я умираю от жажды! — Голоса неслись из всех камер. Похоже, тюремщики давно уже не выполняли своих обязанностей.
Внизу было так темно, что Мерседес ничего не видела, и она замерла на месте, зажав нос от ужасающей вони.
— Давидо! О Давидо! Ты можешь ответить мне? Где ты?
И ей ответил сдавленный крик из второй камеры справа от нее:
— Мерседес, я… я с ума сошел, или ты — Мерседес?
— Ах, да славится Божья Матерь! — Мерседес бросилась вперед, перепрыгивая через охапки вонючей соломы.
Наверху на Плаца Майор что-то закричала толпа, но Мерседес не обратила на это внимания, она только бормотала что-то, трясущимися руками пытаясь подобрать нужный ключ. Казалось, прошла вечность, когда раздался заветный щелчок и дверь открылась. Девушка распахнула дверь и увидела такое исхудавшее подобие Дэвида Армитеджа, что застыла в неописуемом ужасе. Потом, испустив слабый стон, Мерседес, не обращая внимания на его грязные лохмотья, косматую бороду и страшную вонь, бросилась к нему.
— Любовь моя, — тихо простонал он. — Ты подвергаешь себя такой опасности… Я должен…
— Тихо, — прервала она его, отчаянно стараясь найти ключ от цепей. — Вот он. Это шляпа и плащ одного из тюремщиков. Быстрее! Быстрее!
Дрожащий пленник хрипло рассмеялся.
— Я бы хотел, моя девочка, но у меня уже два дня ни крошки не было во рту, и я болен.
— Тогда обопрись на меня. И пойдем…
Они замерли при звуке шагов в караульной, и Дэвид застонал. Он не мог ей ничем помочь, так устало и слишком ослабло его тело. Ноги не слушались его.
— Доверься мне и жди. — Огромные голубые глаза взглянули в лицо Мерседес, которая отшатнулась назад и вытащила золото, — Эй, друг, — позвала она, стараясь говорить уверенно, но чувствуя, что ее голос предательски дрожит.
Человек, стоявший в начале лестнице, остановился.
— Да помогут мне все святые! Что женщина делает в таком ужасном месте?
Минутой позже появилась седая фигура в коричневой рясе.
— Брат Пабло! — ахнула Мерседес, — Слава Богу. Вы должны помочь мне. Дон Давидо едва может ходить.
Священник огляделся вокруг, а потом прошел туда, где Дэвид рухнул на колени в полуобморочном состоянии.
— Я тоже пришел за тобой, сын мой, — прошептал францисканец. — Я беспокоился за тебя.
Когда они втроем выбрались из зловонного мрака на солнечный свет, до их ушей донеслись протяжные стоны и вопли. Отец Пабло объяснил:
— Сражение плохо оборачивается для нас. Ходят слухи, что панамская армия отступает.
Глаза Мерседес в ужасе округлились.
— Но… но это невозможно! Там папа и Эрнандо!
— Тем не менее, — расстроенно ответил отец Пабло, — это так. Но мы надеемся, что форт Нативидад, траншеи и пушки отбросят неприятеля назад.
— А кто их ведет? — выдохнул Дэвид.
— Его зовут Морган — да будет он проклят Господом! Тот самый, который разорил Порто-Бельо.
Дэвид слабо улыбнулся. Значит, он был прав. Морган решился на это невероятное дело.
Улицы бурлили от беспокойно движущихся людей. Мимо галопом пронеслось несколько кавалеристов с безумными глазами. Они размахивали мечами и кричали:
— Все на баррикады! Скоро лютеране снова нападут на нас.
— Когда? — крикнул толстый торговец рабами, тащивший за собой шестерых закованных в цепи негров.
— Через два часа.
Из кафедрального собора выскочили служки и несколько францисканских монахов. Один пытался спрятать огромный золотой крест, который украшал алтарь, другие несли золотые чаши, канделябры, дароносицы, подносы и триптихи.
Мерседес в изумлении смотрела, как несколько маминых друзей, обычно таких важных и спокойных, неловко трусцой бежали к порту, прижимая к себе какие-то поспешно захваченные драгоценности.
Торговцы и лавочники орали, пытаясь погрузить самые ценные свои товары на осликов и мулов. Кучка солдат из гарнизона, охранявшего королевскую казну, перекрыла проход на мыс Матадеро. Только духовным лицам разрешалось проходить к воде, где стояло несколько мелких рыболовецких суденышек. Чиновников и богатых жителей с семьями тоже пропускали. Но напуганных приближением Моргана простолюдинов отталкивали кулаками, ругали и даже применяли против них пики.
С каждой минутой людей на улицах все больше охватывала паника. Некоторые жители из последних сил пытались добраться до воды — в надежде уплыть на какой-нибудь лодке или пироге, но большинство бежало в джунгли, держа за руки или неся детей и таща за собой корову или поспешно нагруженного мула.
Толпы плачущих беглецов выбегали по улице Эмпедрада на дорогу, ведущую в бедный пригород Педредевидас, или мчались по Санто-Доминго мимо дома дона Андреаса к равнинам за Королевским мостом и обителью Святой Анны. Их заветной целью был Порто-Бельо, но хорошо, если хотя бы сто человек добрались до него.
На Плаца Майор никто не обратил ни малейшего внимания на священника, девушку и шатающуюся фигуру в плаще с капюшоном. Им пришлось остановиться, чтобы пропустить вереницу осликов с пожитками дона Xосе Гутиерреса, а потом няню с пятью маленькими детьми. Вокруг в панике метались козы, свиньи, куры и собаки.
Примечательно, что почти не было видно индейцев; они просто растворились в низких зеленых холмах к западу от города. Старший сержант Хименес и огромный негритянский капитан Пардал пытались собрать людей. Им даже удалось отправить на баррикады несколько сотен солдат, и вскоре там уже начали громко рокотать пушки.
Мерседес почувствовала невыразимое облегчение, заметив, что садовая калитка все еще открыта, потому что грохот канонады становился все слышнее.
Они затащили Дэвида в калитку как раз вовремя, пока его не смял поток растрепанных кавалеристов, которые в ужасе мчались по улице, сметая всех на своем пути. Как только улеглась пыль, по улице на костлявом мерине проскакал дон Фортунато, один из богатейших торговцев золотом в королевстве. Он свирепо ругался и тащил за собой на веревке брыкающегося мула. На спине мула восседала его тучная жена, которая из последних сил пыталась удержаться и не свалиться с седла. Хотя ей пока удавалось держаться, она отчаянно вопила, что ее убивают.
