Стоунхендж - Корнуэлл Бернард (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Но этому не суждено было случиться. Потому что в ночь, когда испытания были завершены, до того, как Сабан смог найти его, Хэрэгг издал громкий крик и умер. А Камабан сошёл с ума.
Камабан так же скорбно выл, как тогда, когда умерла его мать. Он громко рыдал от невыносимого горя, утверждая, что Хэрэгг был ему отцом.
— Он был моей матерью и моим отцом, — кричал он, — моей единственной семьёй!
Он выгнал из своей хижины всех рабынь и исполосовал себя кремневыми ножами. Когда он вышел на дневной свет, всё его тело было в кровавых потёках. Он бросился на тело Хэрэгга и стал причитать, что главный жрец вовсе не умер, а уснул. Он попытался оживить своим дыханием тело Хэрэгга, но оно упорно оставалось мёртвым. Камабан повернулся к Сабану.
— Если бы ты закончил храм, брат, он бы не умер! — Камабан дрожал мелкой дрожью, разбрызгивая капли крови на тело Хэрэгга. Затем он схватил пригоршню земли и швырнул её в Сабана.
— Уходи! — закричал он. — Уходи! Ты никогда по-настоящему не любил меня! Ты никогда не любил меня, уходи!
Гундур быстро отвёл Сабана за хижину из поля зрения Камабана.
— Он убьёт тебя, если ты останешься здесь, — воин нахмурился, прислушиваясь к стонам Камабана. — Внутри него боги, — прошептал он.
— Это было бедой Хэрэгга, — сухо сказал Сабан.
— Бедой?
Сабан пожал плечами.
— Хэрэггу нравилось быть торговцем. Он любил этим заниматься. Ему хотелось многое узнать, ты знаешь это, и он бродил по земле в поисках ответов. Когда он встретил Камабана, он поверил в то, что нашёл истину. Но он скучал по жизни торговца. Он не должен был здесь оставаться главным жрецом, потому что после этого он уже никогда не был прежним.
Камабан настоял, чтобы тело Хэрэгга не относили в Место Смерти, и поэтому тело положили на решётку и понесли к месту между Камнем Земли и самыми высокими колоннами, стоящими в ожидании своего камня-перекладины. Его сопровождало всё племя. Камабан рыдал всю дорогу. Он всё ещё был обнажён, его тело было опутано паутиной засохшей крови, и временами он бросался на землю и только Орэнна, пришедшая из Каталло на известие о смерти Хэрэгга, могла убедить его идти дальше. Она была одета в платье из волчьей шкуры, посыпанное золой. Её волосы были растрёпаны. Лэллик, уже почти взрослая, шла рядом с ней. Она была бледной и худенькой девушкой со светлыми глазами и испуганным выражением лица. Она выглядела встревоженной, когда Сабан приблизился к ней.
— Я покажу тебе камни, — сказал он Лэллик, — и как мы придаем им форму.
— Она уже знает, — огрызнулась Орэнна. — Лаханна показывает ей камни в её снах.
— Правда? — спросил Сабан у Лэллик.
— Каждую ночь, — робко ответила девушка.
— Лэллик! — позвала её Орэнна и с ненавистью посмотрела на Сабана. — Одного ребёнка ты отобрал у богини. Ещё одного забрать у тебя не получится.
Рабы целый день оставались в своих хижинах, а женщины племени танцевали вокруг вала и рва храма, исполняя скорбные песни Слаола. Мужчины танцевали внутри храма, тяжёлыми шагами прокладывая себе путь между незаконченными валунами и пустыми салазками. Камабан, одна из его ран открылась и вновь кровоточила, упал на колени рядом с телом и стал пронзительно кричать в небеса, а Орэнна и Лэллик, единственные женщины, которым было дозволено пересечь границу храма, громко плакали по обе стороны от тела.
Сабан был потрясён, когда увидел, что два жреца позже привели в храм тёлку. Хэрэгг ненавидел жертвоприношения всего живого, но Камабан настаивал, что душа умершего требует крови. Животному подрезали сухожилия и приподняли за хвост. Камабан замахнулся бронзовым топором. Но его удар скользнул по одному из рогов и пришёлся животному в шею. Тёлка жалобно замычала, Камабан ударил снова и опять промахнулся, а когда жрец попытался забрать у него топор, он, замахнувшись опять, описал опасный полукруг и, едва не попав по жрецу, с безумной яростью нанёс животному рану. Кровь брызнула во все стороны — на Камень Земли, на тело, на Орэнну, Лэллик и Камабана, и сражённое животное рухнуло на землю, а Камабан глубоко вонзил топор в позвоночник, закончив мучения животного. Он отбросил топор и упал на колени.
— Он будет жить! — закричал он, — он будет жить снова!
— Он будет жить, — эхом отозвалась Орэнна. Она обняла Камабана за плечи и подняла его. — Хэрэгг будет жить, — тихо сказала она, поглаживая Камабана, рыдающего на её плече.
Тёлку утащили, и Сабан сердито стал шаркать ногами, закидывая меловой пылью потёки крови.
— Здесь никогда не должно было быть жертвоприношений, — сказал он Килде.
— Кто говорил это? — спросила она.
— Хэрэгг.
— А теперь Хэрэгг мёртв, — угрюмо сказала она.
Хэрэгг был мёртв, а его тело оставалось в Доме Солнца, где оно медленно разлагалось, и запах умершего жреца постоянно был в ноздрях людей, копающих ямы и обтачивающих камни. Вороны расклевывали тело, а в разлагающейся плоти копошились личинки. Целый год ушёл на то, чтобы от тела остались только кости, но даже тогда Камабан отказывался захоронить его.
— Он останется здесь, — решил он, и кости остались на месте. Некоторые из них растащили звери, но Сабан старался сохранить скелет целым. В течение года разум Камабана восстановился, и он объявил, что займёт место Хэрэгга и будет теперь и вождём, и главным жрецом. Он настаивал, что кости Хэрэгга нуждаются в жертвенной крови, и поэтому приводил овец, коз, коров, свиней и даже птиц в храм, где убивал их прямо над высохшими костями, так что тё стали чёрными от постоянной крови. Рабы обходили кости стороной, а однажды Сабан был потрясён, увидев Ханну, сидевшую на корточках над залитым кровью скелетом.
— Он, правда, будет жить снова? — спросила она Сабана.
— Так говорит Камабан, — ответил Сабан.
Ханна содрогнулась, представив, как на скелете жреца появляются мышцы и кожа, а затем он осторожно встаёт на ноги и, пошатываясь, словно пьяный на негнущихся ногах, бродит среди камней.
— А когда ты умрёшь, — спросила она Сабана, — ты тоже будешь лежать в храме?
— Когда я умру, — сказал ей Сабан, — вы должны похоронить меня там, где вообще нет камней. Совсем нет камней.
Ханна задумалась, а потом неожиданно рассмеялась. Она быстро росла, и через год другой, уже будет считаться женщиной. Она знала, кто её настоящая мать, и также знала, что её жизнь зависит от того, чтобы никогда не признаваться в этом. И она называла Килду матерью, а Сабана отцам. Иногда она спрашивала Сабана, жива ли её настоящая мать, но Сабан мог ответить только то, что он на это надеется, однако на самом деле он опасался обратного. Ханна всё больше и больше становилась похожа на Дирэввин в юности, у неё был такой же темноглазый жизнерадостный взгляд, та же самая энергичность, и молодые люди Рэтэррина уже оценили это. Сабан предполагал, что на следующий год ему, возможно, придётся поместить глиняный символ и череп на крыше своей хижины. Среди поклонников Ханны был и Леир, а она в свою очередь тоже восхищалась сыном Сабана, который превратился в высокого, с чёрными заплетёнными на затылке волосами, спадающими вниз по спине, юношу. У него уже были первые отметки об убийствах на груди. Ходили слухи, что Камабан хочет, чтобы Леир стал следующим вождём, и многие полагали, что это хорошо, потому что Леир уже был известен своей храбростью. Он сражался в отряде Гундура, и постоянно был занят или на защите обширных границ Рэтэррина, или в дальних набегах за эти туманные границы, откуда возвращался с волами или рабами. Сабан гордился своим сыном, хотя видел его очень редко, так как Камабан после смерти Хэрэгга требовал, чтобы работа в храме была ускорена. Было задействовано ещё больше рабов, и чтобы прокормить их и племя, отправлялось ещё больше военных отрядов на поиски свиней, волов и зерна. Храм превратился в огромный рот, который нужно было кормить, а из Каталло всё ещё прибывали камни, которые надо было обрабатывать, оббивать и обжигать, а Камабан всё ещё не унимался.
