Певерил Пик - Скотт Вальтер (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

— Я боюсь, — захныкала миссис Чиффинч, — что ваше величество может подумать… что вы ожидали…

N— Что я ожидал благодарности от придворных и верности от женщин? — прервал король, взяв рукою ее за подбородок и поднимая опущенную головку. — Не бойся, милая, я не так наивен.

— Ну вот, так и есть, — продолжала Чиффинч, всхлипывая еще громче, так как чувствовала, что не в силах выдавить из себя хоть одну слезу, — вижу теперь, что ваше величество хотите во всем обвинить меня, а я тут невинна, как младенец, извольте спросить хоть его светлость…

— Конечно, конечно, Чиффинч, — сказал король, — его светлость и ты— вы оба будете прекрасными судьями, если вам придется судить друг друга, и столь же неподкупными свидетелями — один в пользу другого. Но, чтобы расследовать это дело беспристрастно, следует выслушать каждого из вас в отдельности. Милорд, в полдень я жду вас в Мэл, если вашей светлости угодно принять мой вызов.

Его светлость герцог Бакингем поклонился и вышел.

Глава XXXII

Джулиан Певерил, поддерживая едва стоявшую на ногах Алису Бриджнорт, дошел с нею уже почти до середины Септ-Джеймс-стрит, как вдруг ему пришла в голову мысль: а куда, собственно, они идут? Он спросил Алису, куда ее отвести, и с удивлением и замешательством услышал в ответ, что Алиса не только не знает, где можно отыскать ее отца, но даже не уверена, в Лондоне ли он, и надеется лишь на то, что он уже приехал, — он ей это обещал, когда они расставались. Она назвала Джулиану адрес своего дяди Кристиана, но сделала это с приметным беспокойством и сомнением, ибо именно он поместил ее в дом Чиффинча. Когда же из разговора выяснилось, что Гэнлесс и Кристиан — одно и то же лицо, Алиса окончательно решила не возвращаться под его покровительство. Как же поступить далее?

— Алиса, — подумав, сказал Джулиан, — вам нужно обратиться к вашему самому старому и лучшему другу — к моей матери. Она примет вас не в замке, а в бедном жилище, которое находится так близко от тюрьмы, куда заключен мой отец, что оно кажется камерой той же тюрьмы. Я еще не виделся с ней, но эти подробности мне удалось узнать. Пойдемте к ней; каким бы ни было ее убежище, она охотно разделит его с вами, такой неопытной и беззащитной.

— Боже мой, — вскричала бедная девушка, — неужели меня покинули все мои друзья и я должна просить милости у той, кто одна на всем свете имеет право отвергнуть меня? Джулиан, и вы даете мне такой совет? Неужели никто другой не сможет приютить меня на несколько часов, пока я не узнаю, где мой отец? Мне просить покровительства леди Певерил, причиною несчастий которой оказались мои… Нет, Джулиан, я не смею показаться ей на глаза. Она должна ненавидеть меня из-за моих родных и презирать меня за мою низость. После черной неблагодарности за все ее благодеяния просить о них еще раз… Нет! Я не могу идти с вами!

— Она никогда не переставала любить вас, Алиса, -сказал Джулиан. (Алиса невольно следовала за ним, хотя и объявила ему о своем решении не делать этого.) — Она всегда была добра к вам и к вашему отцу. И хотя он жестоко поступил с нами, моя мать оправдывала его тем, что он сам был обижен. Поверьте, она примет вас как родную дочь, и, может быть, таким образом нам удастся прекратить эти ссоры, столь мучительные для нас обоих.

— Дай-то бог! — ответила Алиса. — Но как мне взглянуть в глаза вашей матери? И как она сможет защитить меня от таких сильных людей, как мой дядя Кристиан? Увы, я должна считать его моим жесточайшим врагом.

— Она защитит вас, Алиса, силой одного лишь превосходства чести над подлостью и добродетели над пороком, — сказал Джулиан. — И никакая иная сила на земле, кроме воли вашего отца, не вырвет вас из ее объятий, если вы сами найдете в них себе убежище. Пойдемте со мной, Алиса, н…

Но тут кто-то резко дернул Джулиана за полу плаща, и он умолк. Схватившись за шпагу, он обернулся и увидел Фенеллу. Щеки глухонемой горели, глаза ее сверкали, а губы были сжаты, как будто она старалась сдержать дикие крики, которые обычно испускала, когда ее волновали бурные страсти, и которые в одну минуту собрали бы вокруг них толпу. Вид ее был так необычен, а волнение так очевидно, что люди, увидев ее, невольно останавливались и провожали ее глазами, удивляясь странной порывистости ее движений. Держась одною рукой за плащ Джулиана, Фенелла сделала другой рукой быстрый и повелительный знак, требуя, чтобы Джулиан оставил Алису и следовал за нею. Она дотронулась до пера на своей шапочке, напоминая ему о графе Дерби, указала на сердце, подразумевая графиню, и подняла сжатую в кулак руку, показывая, что передает ему их повеление, потом сложила обе руки, как бы умоляя его о том же от себя, и, наконец, взглянув на Алису с досадою и презрением, несколько раз пренебрежительно махнула рукой, требуя, чтобы он бросил ее, как не стоящую его покровительства.

Алиса, невольно испуганная такими неистовыми жестами, крепче прижалась к руке Джулиана, чего раньше она не осмеливалась делать, и этот знак доверия к нему, казалось, еще более усилил ярость Фенеллы.

Джулиан пришел в ужасное замешательство; его положение и без того было затруднительно, а теперь бешеный прав Фенеллы угрожал разрушить единственный план, который он мог предложить. Он но знал, чего она хочет от него, не знал, до какой степени судьба графа и графини зависит от того, последует ли он за глухонемой; но как бы то ни было, он решился ничего не предпринимать до тех пор, пока не отведет Алису в безопасное место. Впрочем, нельзя было терять из виду и Фенеллу. И, не обращая внимания на то, что она несколько раз с пренебрежением и гневом отталкивала ему руку, он наконец сумел ее немного успокоить; она схватила его правую руку и, словно потеряв надежду заставить его следовать за собой, казалось, согласилась идти за ним.

Ведя, таким образом, двух молодых девушек, из коих каждая обращала на себя особое внимание, хотя и по разным причинам, Джулиан стремился поскорее дойти до какого-нибудь канала, откуда они могли бы на лодке добраться до Блэкфрайерса — самой близкой пристани к Ньюгету, где, вероятно, сэр Джефри, обитавший в этом мрачном месте, и леди Певерил, которая разделяла и облегчала, насколько позволяла доброта тюремщика, заключение своего мужа, уже знали от Ланса о приезде Джулиана в Лондон.

Смущение Джулиана, когда они проходили Черингкросс и Нортумберленд-Хаус, было так велико, что на него обратились взоры всех окружающих, ибо юноша вынужден был сдерживать свой шаг, чтобы приноровить неровную, быструю походку Фенеллы к робкой и медленной походке Алисы. Шли они молча, так как обращаться к Фенелле было бесполезно — она все равно не поняла бы его, а с Алисой Джулиан не осмеливался заговорить, боясь превратить ревность или по крайней мере досаду Фенеллы в настоящее бешенство.

Одни прохожие смотрели на них с удивлением, другие — с улыбкою; но Джулиан заметил, что два человека все время шли за ними и громко смеялись над ним и его спутницами. Это были молодые бездельники, которых можно встретить и нынче, только иначе одетых. На них были пышные парики, а их рукава, панталоны и жилеты были украшены по тогдашней моде бесчисленными бантами. Излишество кружев и шитья свидетельствовало о богатстве, но отнюдь не о вкусе. Одним словом, это были щеголи, одетые с кричащей роскошью, иногда обличающей отсутствие ума у молодых людей и желание прослыть первыми модниками, но чаще служащей личиной для тех, кто с помощью одежды — ибо у них нет другого средства отличиться — хочет показать свое превосходство.

Эти два франта, держась под руку, несколько раз обгоняли Певерила, затем останавливались, чтобы вынудить его опять пройти мимо них, смеялись и перешептывались, нагло разглядывая Джулиана и его спутниц, и, когда сталкивались с ними, не уступали им дорогу, как требовали того приличие и учтивость.