Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр (книги .txt) 📗

Краска бросилась в лицо Реаля. Он и в самом деле получил бумагу, которую только что назвали чрезвычайно важной, но он, не читая, положил ее в досье Кадудаля, решив как-нибудь на досуге просмотреть ее.

Реаль знал о протоколе, он не имел понятия о его содержании. Молча он раскрыл портфель и стал рыться в лежащих там бумагах. Фуше заглянул ему через плечо и указал пальцем на нужный листок:

— Вот он.

Бонапарт с некоторым удивлением посмотрел на этого человека, который лучше, чем его государственные советники, знал, что лежит у них в портфелях.

Протокол допроса был весьма серьезным. Ле Ридан признавался в заговоре, утверждал, что во главе его стоит принц, уже побывавший в Париже и, возможно, собирающийся туда снова. Арестованный добавлял, что видел у Жоржа молодого человека тридцати двух лет, хорошо воспитанного и элегантно одетого, с которым генерал обращался весьма почтительно, а все остальные, включая Пишегрю, снимали перед ним головные уборы.

Бонапарт прервал чтение Реалем документа.

— Довольно, господа, хватит! Ясно, что этот молодой человек, которому заговорщики выказывают такое почтение, не может быть одним из принцев, приехавших из Лондона, если учесть, что весь месяц побережье Бивиля тщательно охранялось Савари. Это мог быть только герцог Энгиенский. Он за сорок восемь часов добрался из Эттенгейма в Париж и вернулся обратно в Эттенгейм, ненадолго задержавшись у заговорщиков. План составлен такой, — продолжал он тоном, не терпящим возражений, — граф Артуа должен продвигаться из Нормандии вместе с Пишегрю, герцог Энгиенский — идти через Эльзас вместе с Дюмурье. Для своего возвращения во Францию Бурбоны используют двух самых знаменитых республиканских генералов. Пусть позовут ко мне полковников Орденера и Коленкура.

Понятно, что после того, как первый консул изложил свою позицию столь решительным образом, никто не осмелился противоречить ему.

Консул Лебрен только неуверенно предположил, какой эффект произведет эта расправа в Европе. Камбасерес, почти онемевший от свирепых речей, попытался было робко заговорить о милосердии. Но Бонапарт лишь заметил на это:

— Что ж, я понимаю: ваши слова продиктованы привязанностью ко мне, и я вам благодарен. Но я не могу безропотно позволить убить себя. Я заставлю этих людей дрожать от страха и научу их смирению.

Чувство, охватившее в этот момент Бонапарта, было не сожалением, не негодованием, а желанием дать Франции понять, что кровь Бурбонов, священная для его сторонников, более не священна ни для него, ни для любого другого республиканца.

— Так каким же будет ваше решение в конце концов? — спросил Камбасерес.

— Решение простое, — ответил Бонапарт, — арестовать герцога Энгиенского и покончить с ним.

Все были согласны, только один Камбасерес еще осмеливался сомневаться.

Итак, совет принял решение, и Бонапарт, уже не отвечающий за него единолично, пригласил ожидавших полковников Орденера и Коленкура.

Было восемь вечера. Бонапарт опасался, что станет раскаиваться, поэтому он приказал обоим полковникам, которым за выполнение их миссии были обещаны генеральские звания, отправиться тотчас же.

Когда Бонапарт остался один, его лицо выражало торжество; дело это, им совершенное, станет впоследствии источником бесконечных сожалений, но тогда, когда оно замышлялось, вызывало лишь чувство удовлетворенной гордости: его кровь приравнивалась к крови принцев и королей, поскольку никто, даже коронованный принц, не имел права ее пролить.

Он взглянул на часы: было восемь с четвертью. Г-н де Менаваль, его новый секретарь, сменивший Бурьена и присутствовавший на этом курьезном совещании, не уходил, поскольку первый консул мог дать еще какие-то распоряжения.

Бонапарт подошел к столу, за которым сидел секретарь, постучал пальцем по столешнице и произнес:

— Пишите!

«Первый консул военному министру.

Париж, 19 вантоза XII года (10 марта 1804).

Вам необходимо, гражданин генерал, отдать приказ генералу Орденеру, которого я отправляю в ваше распоряжение, этой же ночью направиться в Страсбург; он остановится там под другим именем и увидится с дивизионным генералом.

Цель его поездки — выступить в Эттенгейм, окружить город и арестовать герцога Энгиенского, Дюмурье, английского генерала, и любых других лиц, входящих в свиту герцога. Дивизионный генерал, квартирмейстер жандармерии, знающий Эттенгейм, а также комиссар полиции дадут ему все необходимые сведения.

Вы прикажете генералу Орденеру отправить из Шелештадта триста человек 26-го драгунского полка в Рейту, куда они должны прибыть в восемь часов вечера.

Начальник дивизии отправит одиннадцать понтонеров в Рейнау, которые также должны быть там в восемь вечера, их следует перевезти вместе с отрядами солдат и лошадьми легкой артиллерии, для чего недостаточно одного парома. Нужно убедиться, что там будет четыре-пять больших кораблей, способных переправить за один раз триста лошадей.

Отряды возьмут продовольствие на четыре дня и патроны. Дивизионный генерал отправит с ними капитана или офицера полиции, лейтенанта жандармерии и три-четыре жандармских бригады. Как только генерал Орденер перейдет Рейн, он двинется к Эттенгейму, а там — прямо к дому герцога и к жилищу Дюмурье. По окончании экспедиции он сразу же должен вернуться в Страсбург.

Проходя через Люневиль, генерал Орденер отдаст приказ, чтобы офицер карабинеров, который будет руководить арестом в Эттенгейме, остался в Страсбурге на почте в ожидании его дальнейших распоряжений.

По прибытии в Страсбург генерал Орденер выберет двух секретных агентов (гражданских или военных, все равно) и условится с ними, что они отправятся на встречу с офицером карабинеров.

Отдайте приказ, чтобы в тот же день и час двести человек 26-го драгунского полка под командованием генерала Коленкура выступили в Оффенбург, окружили город и арестовали баронессу Рейх, если ее не задержат в Страсбурге, а также других агентов английского правительства, о которых префект, гражданин Шее [153], находящийся в данный момент в Страсбурге, даст ему необходимые сведения.

Из Оффенбурга генерал Коленкур выставит патрули в Эттенгейме, с тем, чтобы знать, когда генерал Орденер прибудет. Они окажут друг другу необходимую помощь. В то же самое время дивизионный генерал командирует триста человек кавалерии в Кель вместе с четырьмя орудиями легкой артиллерии, а одну заставу легкой кавалерии — в Вильштадт, промежуточный пункт на дороге между Эттенгеймом и Келем.

Оба генерала должны позаботиться о соблюдении дисциплины в войсках, о том, чтобы не потревожить население; для этого выдайте им двенадцать тысяч франков.

В случае, если они не смогут выполнить задание, но посчитают, что его возможно выполнить после трех-четырех дней тщательного наблюдения, им надо дать для этого полномочия.

Пусть сообщат высшим лицам администрации обоих городов, что если те будут продолжать предоставлять убежище врагам Франции, они навлекут на себя большие неприятности.

Распорядитесь, чтобы комендант Нефбриссака пропустил сотню солдат с двумя пушками на правый берег реки.

Заставы в Келе и на правом берегу будут сняты, как только оба отряда вернутся.

При генерале Коленкуре будет три десятка жандармов; генерал Коленкур, генерал Орденер и дивизионный генерал могут совещаться и, при необходимости, вносить изменения в диспозицию.

Если же в Эттенгейме не обнаружат ни герцога Энгиенского, ни Дюмурье, срочно высылайте курьера с рапортом.

Вы должны арестовать начальника почты в Келе и других лиц, которые могут передать другим эту информацию.

БОНАПАРТ» [154].

Когда он подписывал этот драгоценный документ, доложили о приходе гражданина Шатобриана.