Князь Рус - Никитин Юрий Александрович (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
В глазах темнело, Рус видел сквозь красный туман, как бледный от потери крови Медведко отшвырнул щит, ухватил меч обеими руками. Он был весь в крови, в глазах была решимость закончить бой сейчас, пока не упал без сознания.
– Боги, – вскрикнул Рус, но сам не услышал своего шепота.
Так же замедленно пытался поднять топор, тот внезапно стал весить целую гору. Смутно видел, как надвинулся огромный человек, начал поднимать меч. Рус хрипло выкрикнул свой боевой клич, бросился вперед, столкнулся, обхватил обеими руками.
Не упали, стояли по щиколотку в крови, своей и чужой, сжимали один другого в объятиях. Рус чувствовал, как затрещали ребра, по всему телу стегнуло болью. Он закричал дико, по-звериному, сам сжал противника изо всех сил. Тот был необъятно толст, пальцы скользили по скользкой от пота и крови коже, а под кожей были твердые как гранит мышцы.
– Ты… не победишь… – услышал он страстное дыхание Медведки. – Ты не сможешь…
– Смогу, – прошептал Рус.
– Это я… могу…
– А я… перемогу!
В голосе Медведки он уловил смертельную усталость. Он хрипел как старик, его шатало, и Рус, который думал только о том, что сейчас умрет, изо всех сил жал и жал, пальцы Медведки начали слабеть, в глазах чуть прояснилось. Он набрал в грудь воздуха, сжал сильнее. Медведко обмяк, сделал движение оттолкнуться.
– Слава богам, – прошептал Рус.
Он намертво сцепил зубы, набрал в грудь воздуха так, что затрещали легкие, сдавил изо всей силы, вкладывая в это движение все остатки жизни. Послышался хруст, щелчки, будто глубоко внутри лопались жилы, затем над ухом захрипело. На плечо плеснуло горячим, и он понял, что брызнуло кровью изо рта Медведки.
Молодой воин безмолвно опускался на землю. Рус повалился с ним. Смутно слышал далекие крики. Потом вроде бы донесся топот ног. В мозгу пронеслось страшное: если он не повесит на столб доспехи и голову врага, то битва будет признана равной. И тогда… страшно подумать, что будет тогда. Вторую такую битву его племя уже не перенесет.
Упершись руками в вязкую землю, поднялся огромный и страшный, покачался, выдерживая равновесие. Земля качалась и дергалась под ногами, как необъезженный конь. Кто-то хрипел, как загнанная лошадь, но в живых остался только он, так что хрипы были его, как и боль, разочарование, а радости победы впервые не чувствовал.
Трупы лежали грудами. Лица были искажены, раны были столь страшными, что от каждой можно было умереть, но он видел, как с этими ранами сражались, получали новые, продолжали драться, пока не умирали от потери крови, стоя.
Ноги разъезжались, кровь стояла лужами, а кое-где уже текла ручьями. Красно-багровыми, тяжелыми, зловеще медленными, пахнущими потерянными жизнями.
Столб приближался медленно, потом его повело в сторону. Рус ощутил, что поднимается с колен. Видимо, на какой-то миг потерял сознание. В ушах звенело сильнее, кровь все еще текла, и если не успеет к столбу сейчас…
Со стонами, почти плача от бессилия, он брел и брел, наконец столб оказался перед ним. Рус ухватился за него обеими руками, мгновение постоял, но слабость охватила с такой сладостной мощью, что он ясно понял: сейчас умрет. Почти не понимая, что делает, он нагнулся, пальцы зацепили чей-то топор, но в глазах было темно, и он не понимал, кто из убитых иудей, а кто рус. У всех лица одинаково в крови и грязи, все с перекошенными лицами, все погибли в бою честно…
Потом он рубил, поднимал обеими руками, по лицу текло горячее, наконец разверзлась тьма. Он расправил крылья и с облегчением полетел в небытие.
Глава 13
Соломон не повернулся на стук шагов. По шаркающему шагу узнал первосвященника, а с ним говорить не хотелось вовсе. На сердце были ядовитая горечь и странное смятение, которое вот-вот должно было оформиться в слова.
Лицо Аарона светилось свирепым восторгом. Уже умирающий, он сумел подняться со смертного одра, когда узнал подробности лютого боя.
– Мы победили, – сказал он сдавленным голосом, и Соломон видел, что престарелый первосвященник едва сдерживается от наплыва лютой радости, столь свойственной скифам. Его сыновья и внуки отомщены, отомщены… – Мы победили!..
Соломон покачал головой:
– Разве?
– Еще как! Сто иудеев на равных дрались со ста скифами. К следующей битве подготовимся еще лучше. К тому же нас больше. При таком соотношении потерь они полягут все, а у нас меньше трети! Да, и мне каждый человек дорог, но речь идет о полном истреблении страшного племени Гога и Магога!
Соломон промолвил устало:
– Разве мы можем нарушить слово?.. Хотя нет, я говорю не о том. Конечно, можем. Но и не можем.
– Опять выкрутасы фарисеев?
– А ты предпочитаешь самоубийственные интриги саддукеев?
Аарон перевел дух, лицо было желтое, сказал сорванным старческим голосом:
– Но ты не сможешь отрицать, что это наша победа.
Соломон сказал мертвым голосом:
– Подождем, что скажет Совет.
Аарон всхрапнул. Соломон смотрел в сторону стана скифов, но все еще видел лицо первосвященника. Странным образом оно было похожим на лица скифов. Все воины, подумал он невесело, похожи как колья в частоколе, а все мудрецы разнятся, даже если родные братья. И все потому, что в ночи мы все одинаковы, наши желания просты и понятны. Чем люди глупее, тем проще сходятся друг с другом, а чем выше, тем труднее их понимают даже близкие.
– Ты воин, – сказал он вслух. – Аарон, ты ведь воин с головы до ног.
– Да, – ответил Аарон твердо. – А разве ты не воин за наши цели? За наш путь?
– Воин, – ответил Соломон невесело, – но для меня это не битва мечей.
– Думаешь, скифы понимают что-то иное?
– Нет.
– Тогда что же?
– Не знаю, – ответил Соломон убито. – Все еще не знаю.
– Опомнись, Соломон! Разве не ты твердил о необходимости крепить стены, ковать оружие… или хотя бы не перековывать старые мечи на новые орала, не ты ли твердил, вызывая всеобщее раздражение, о необходимости быть готовыми к приходу других народов? И вот теперь мы все думаем так, как ты. Чего же ты еще хочешь?
Соломон устало развел руками:
– Если все думают, как я… то я, значит, уже не прав. Или слишком застоялся на месте. Я должен быть впереди хотя бы на шаг. Должен заглядывать в день завтрашний, предвидеть… а я не могу. Только чувствую смутную тревогу. И это наполняет мою душу горечью. Я вижу порочность того, что мы делаем, но я не вижу выхода. И сердце мое истекает кровью.
Аарон несколько мгновений пристально смотрел на старого ребе. Соломону показалось, что в глазах первосвященника промелькнула тень понимания, но тут же взгляд Аарона стал ясным, как у скифа перед боем, а голос возрос:
– Думаешь, на Совете опять встанут на твою сторону? Не-е-ет… После этой победы, а это победа, все болото будет на моей стороне. Мы истребим скифов. Мы навсегда избавим народ Израиля от страшной угрозы со стороны Гога!
Чувства, думал Соломон с горечью. Чувства захлестывают даже старых и мудрых. Аарон призывает к чувствам, и за ним идут, ибо чувства проще, понятнее, доступнее каждому. У каждого или почти у каждого в сожженных весях погибли родственники. Их кровь взывает к отмщению. Так все говорят. Месть отличает человека от животного, тоже так говорят.
Но на этом стоят и скифы!
Сначала он услышал голоса, но был настолько слаб, что тут же снова провалился во тьму. Затем ощутил, как ему раздвигают губы и льют что-то горячее. Он непроизвольно глотнул, еще и еще, поперхнулся. Голоса стали громче. Он с неимоверным усилием поднял тяжелые, как валуны, веки.
Над ним склонилось широкое лицо Моряны. Щеки богатырки стали бледными, под глазами повисли темные мешки, похожие на сети с рыбой. В недобрых глазах блестела влага.
Он хотел спросить, но только шевельнул губами. В ее глазах странное недоброжелательство боролось с радостью:
– Рус?.. Ты возвращаешься?
Он снова пошевелил губами:
