Семья Звонаревых - Степанов Александр Николаевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
— Спасибо за службу геройскую! Где Ваши офицеры?
Из палатки навстречу Брусилову уже спешили Кремнёв и остальные офицеры. Отдав рапорт генералу, капитан вытянулся перед ним, ожидая дальнейших приказаний.
— Постройте людей, я хочу лично наградить отличившихся в минувших боях.
— Слушаюсь, Ваше высокопревосходительство! — ответил Кремнёв и приказал солдатам построиться за орудиями.
Когда это было выполнено, один из адъютантов зачитал по наградному списку фамилии награждённых, и генерал Брусилов лично вручал кресты солдатам, попутно расспрашивая их о совершённых подвигах.
— Новым Георгиевским кавалерам — ура! — закончил генерал раздачу наград.
Дружные раскаты «ура» разнеслись в тихом вечернем воздухе, вспугнув задремавших было аистов.
— Позвольте теперь поздравит Вас с производством за боевые отличия, мужество, умелое командование в бою в подполковники, — крепко пожал генерал руку Кремнёву, — а остальных господ офицеров — с очередными наградами. за здоровье Вашего командира и офицеров — ура! — провозгласил он.
— Нельзя ли у Вас выпить стакан воды? — перешёл на обычный тон генерал, вытирая платком пыльный, вспотевший лоб и седую, стриженную ёжиком голову.
Кремнёв предложил ему зайти в палатку. В палатке генерал сначала поздоровался с женщинами, которых представил Кремнёв, затем с Борейко и его офицерами.
— Вы и есть та самая госпожа Звонарёва, которая лично захватила в бою санитарный автомобиль и тут же приспособила его для работы на передовой, чуть ли не в пехотных цепях? — осведомился Брусилов.
— Захватили автомобиль солдаты, я лишь использовала его по назначению.
— В таком случае позвольте Вас горячо поблагодарить от лица раненых, которым Вы оказали неоценимую помощь, и от самого себя, — и, сняв фуражку, генерал почтительно поцеловал Варину руку и тепло пожал руки сёстрам.
Потом он обратился к Борейко с просьбой показать ему свои огромные гаубицы, которые перегрызли становой хребет железной обороны немцев на Луцком направлении.
Адъютант, справившись о фамилии Борейко, что-то шепнул на ухо генералу. Тот встал из-за стола, за ним поднялись и остальные.
— За успешное руководство действиями артиллерии на основном участке прорыва в минувших боях, за превосходное знание своего дела властью главнокомандующего фронтом поздравляю Вас, капитан Борейко, с производством в подполковники и назначением командиром тяжёлого дивизиона батарей «Литера Б», как отныне официально называются Ваши двенадцатидюймовые батареи, — и он крепко пожал руку капитана.
— Боря! Позвольте и мне пожать Вашу штаб-офицерскую руку, улыбнулась Варя и со всей силой тряхнула Борейко за руку.
— Где это Вас так изранило? — справился генерал, глядя на изборождённое шрамами лицо Борейко.
Офицер коротко пояснил.
Оборона Артура является блестящим примером того, на что способны в бою за свою родину русский солдат и офицер даже в самых трудных условиях, — сказал с чувством Брусилов.
За чаем Сологубенко спешно достал из неприкосновенных запасов две бутылки красного вина, которое и выпили за здоровье отличившихся и награждённых.
Завязался общий разговор, когда за палаткой неожиданно раздался солдатский хор:
Брусилов прислушался к пению.
— Люблю русский народ, люблю наши народные песни. Сколько в них удали, широты и простора, они берут прямо за сердце! — с волнением проговорил генерал.
В это время подскакал верхом Хоменко. Он неловко спрыгнул с седла и подошёл к генералу.
— Приехал поблагодарить Ваших чудо-богатырей за боевую службу, похлопал Брусилов полковника по плечу. — заодно поздравить офицеров с наградами.
— Вот какие у меня боевые сынки, Ваше высокопревосходительство, скоро своего батьку в чинах догонят, — улыбнулся Хоменко, глядя на Кремнёва и Борейко.
— Не догонят, Михаил Игнатьевич! Я уже послал в царскую Ставку телеграфное представление о производстве Вас в генералы.
— Помилосердствуйте, Ваше высокопревосходительство, який же з мэнэ генерал? Тилько людям на смих!
— Если бы все командиры полков были такими, как Вы, Михаил Игнатьевич, мы давно уже сидели бы в Берлине. — И Брусилов стал прощаться.
Проходя мимо батареи, генерал ещё раз поблагодарил солдат за службу. Артиллеристы дружно ответили, и когда генерал прошёл, грянули:
Так громче, музыка, играй победу, Мы победили, и враг бежит, бежит.
Так за нашу родину, за веру Мы грянем громкое «ура»!
— Нашему непобедимому русскому народу — ура! — крикнул генерал, и тут солдаты, подхватив генерала на руки, понесли его к автомобилю.
Когда генеральский автомобиль отъехал, Хоменко отёр потный лоб платком и проговорил:
— Аж в жар ударило от генеральского посещения! Ждал разноса, крика, ругани, как это обычно бывает при приезде начальства, но, слава богу, пронесло благополучно. Треба з Вами трошки побалакать.
Когда все уселись вокруг стола, Хоменко вынул из полевой сумки сложенную бумагу и, развернув её, обратился к собравшимся:
— Это опять подпольная листовка. Их сейчас много разбрасывают у нас в тылах, да и в окопах они попадаются. Я Вам её прочту.
«Товарищи солдаты! Прошло три недели боёв, в которых мы потеряли более двухсот тысяч человек ранеными и убитыми. Появились сотни тысяч новых вдов и миллионы сирот. За что пролита солдатская кровь, почему осиротели наши жёны и дети? Вам офицеры скажут, что это неизбежные на войне жертвы. Но ради кого и чего приносятся эти жертвы? Вы, солдаты, не получите ни пяди земли, которую так обильно полили своей кровью. Она достанется тем помещикам, которые ею прежде владели. Для них Вы таскали каштаны из огня, а не для себя. На поставках в армию также разбогатели фабриканты и купцы, которые снабжают Вас плохим провиантом и никуда не годными сапогами, доставляют Вам снаряды, которые не рвутся при попадании в цель. Этих капиталистов, помещиков и фабрикантов Вы обогатили, а Ваши семьи, потерявшие кормильцев, ещё больше разорились. Доколе будет продолжаться такое дело? Сколько ещё прольётся народной крови в угоду жадным кровопийцам капиталистам? Солдаты! Пора думать и об окончании войны. Пусть воюют те, кому это приносит доход и прибыль. Не слушайте Ваших офицеров, отказывайтесь идти в бой. Всех не перестреляют, всех не казнят! Долой войну! Да здравствует свобода! Землю и волю русскому народу!
Хоменко помолчал. Молчали и офицеры.
— Должен я Вам, сынки мои, сказать прямо: всё здесь написано верно. Кончать войну надо, пока весь народ не перевели. Снарядов у нас мало, ружей не хватает, патронов недостаточно. А у немца всего вдоволь. Но сказать этого солдатам мы не можем — нас расстреляют, а солдат всё одно погонят в наступление, пока есть кому их гнать. А по-моему, нам больше наступать не надо. Пусть там англичане с французами повоюют, а мы только фронт держать будем, чтобы немец не перебросил свои войска на запад. Только наши генералы в Ставке опять зря на убой людей поведут. А эти листки надо отбирать и сдавать в штаб, — закончил полковник.
— А откуда эти листки берутся? — спросил Кремнёв. — Поймать бы распространителя да публично расстрелять.
— Мой Гриценко так мне ответил, когда я его спросил о листовках: воны, каже, як манна з ниба падают и прямисенько в руки солдат, усмехнулся Хоменко.
— И без листовок солдаты только и говорят о мире, да ещё об измене генералов, которые хотят извести народ, а Россию отдать немцам, проговорила Варя. — Разрешите глянуть на листовку.
Она внимательно осмотрела написанную от руки бумажку.
— Писал человек грамотный, фронтовик! Эта прокламация не из тыла завезена. Писали и переписывали её от руки тут, на месте. Но поймать, кто написал, просто невозможно, — сказал Хоменко.
