Том 5. Следопыт или На берегах Онтарио - Купер Джеймс Фенимор (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
— И вы, Следопыт, решитесь подвергнуть Мэйбл, прелестную Мэйбл, такой опасности!
— Мэйбл Дунхем ухаживает за раненым отцом, и господь бог защитит набожную девушку. Ни один волос не упадет с ее головы, пока рука моя тверда и глаз верен; и, хотя вы, как видно, доверяете мингам, мистер Мюр, я им ни нисколечко не верю. Вы связались с отъявленным мошенником, тускаророй, у которого хитрости и злобы хватит на то, чтобы совратить целое племя, хотя боюсь, что минги и до того, как с ним спутались, были испорчены до мозга костей. Но довольно. Пусть каждый действует по своему разумению и способностям.
Во время этого разговора Следопыт, остерегаясь предательской пули, держался подальше от амбразуры и теперь предложил Кэпу подняться на крышу, чтобы подготовиться к первому натиску противника. Хотя моряк взобрался туда достаточно быстро, он обнаружил по меньшей мере с десяток торчащих в бревнах зажженных стрел. Поляна вокруг блокгауза огласилась криками и воем неприятеля. Сразу затем последовал ружейный залп, и пули защелкали о бревна, свидетельствуя, что сражение началось не на шутку.
Но эти звуки не устрашили ни Следопыта, ни Кэпа, а Мэйбл была настолько поглощена своим горем, что ей было не до страха. К тому же она обладала достаточным здравым смыслом, чтобы понимать значение укреплений и оценивать их по достоинству.
Что касается сержанта, то знакомые звуки пробудили его к жизни, и Мэйбл больно было видеть, как у отца, прислушивающегося к шуму боя, загораются остекленевшие глаза и кровь приливает к бледным щекам. Тут только Мэйбл поняла, что он бредит.
— Пехота, вперед! — бормотал он. — Гренадеры, готовьсь! Как они посмели напасть на форт! Почему молчит артиллерия?
В это мгновение в тишине ночи прогрохотал пушечный выстрел. В верхнем помещении, куда угодил снаряд, послышался треск рушащихся балок, и весь блокгауз сотрясся до основания. Бомба едва не задела Следопыта, и, когда она взорвалась, Мэйбл закричала; она решила, что снесло весь верх и дядя со Следопытом погибли. К довершению ее ужаса, сержант завопил:
— Огонь!..
— Мэйбл! — закричал Следопыт, просунув голову в люк. — Сразу видать работу мингов: много шуму, мало толку. Бродяги захватили гаубицу, которую мы отняли у французов, и выстрелили в блокгауз: на наше счастье, они извели единственный снаряд, так что теперь им пушка бесполезна. Бомба только разбросала запасы на чердаке, но никого не поранила. Ваш дядюшка все еще на крыше, а я так часто бывал под обстрелом, что меня никакой гаубицей не запугаешь, да еще если она в руках индейцев.
Мэйбл пролепетала слова благодарности и снова сосредоточила свое внимание на отце, отчаянным усилиям которого подняться препятствовала лишь крайняя слабость. В последовавшие затем минуты она настолько была поглощена заботами о раненом, что едва ли даже слышала поднявшийся вдруг гвалт. А вокруг стоял такой шум и гам, что, не будь мысли девушки заняты другим, они скорее оглушили бы ее, чем встревожили.
Кэп сохранял поразительное хладнокровие. Правда, теперь он проникся глубоким и всевозрастающим почтением к способностям дикарей и даже готов был признать могущество Пресной Воды, но ужас его перед индейцами больше проистекал от мысли, что с него сдерут скальп и начнут мучить, чем от малодушного страха смерти. Кроме того, он находился если не на борту корабля, то на палубе дома и, понимая, что опасность быть взятым на абордаж вряд ли ему угрожает, носился по крыше, нимало не думая о себе, с легкомысленным бесстрашием, которое Следопыт, знай он о его безрассудстве, первый бы осудил. Вместо того чтобы искать укрытия, как это принято в боях с индейцами, Кэп появлялся то на одном, то на другом конце крыши, окатывая ее водой с деловитой невозмутимостью матроса, убирающего паруса в морском бою. Именно его поведение и вызвало такой шум среди осаждающих: не привыкшие к тому, чтобы враг столь явно пренебрегал опасностью, индейцы, приметив Кэпа, голосили, как свора гончих, завидевших лису. Он был словно заколдован от пуль, они так и свистели вокруг него и даже в нескольких местах опалили одежду, но ни одна его даже не задела. Когда бомба угодила в чердачную балку, старый моряк, отбросив ведро, троекратно прокричал "ура" и стал крутить над головой своей треуголкой. За этим-то героическим деянием и застиг его взрыв. Сей своеобразный подвиг, вероятно, и спас ему жизнь, потому что с этой минуты индейцы, единодушно решив, что "Соленая Вода спятил", перестали в него стрелять и даже пускать зажженные стрелы: по непонятному великодушию дикари никогда не поднимают руку на безумных.
Следопыт вел себя совсем иначе. Все его действия в силу приобретенного опыта и привычной осторожности были точно рассчитаны. Он держался вдали от бойниц, и место, избранное им для наблюдения, было вне досягаемости пуль. Знаменитому проводнику не раз случалось участвовать в смелых операциях. Рассказывали, что однажды индейцы привязали его к столбу, чтобы сжечь, и он, не дрогнув, снес жестокие пытки и надругательства свирепых и изобретательных дикарей. По всей границе, всюду, где только ни обитали и ни сражались люди, ходили легенды о подвигах, хладнокровии и отваге Следопыта. Но на этот раз сторонний наблюдатель, незнакомый с его прошлым и репутацией, мог бы принять такую чрезмерную осторожность и заботу о самосохранении за обыкновенную трусость. Однако подобная оценка была бы неверна. Следопыт думал о Мэйбл, о том, что ждет несчастную девушку, если его убьют. Но эта мысль лишь заставляла его быстрее соображать, не изменяя своей обычной осторожности. Как всякий истинно храбрый человек, он не задавался вопросом, как истолкуют его поступки окружающие. Действуя в трудную минуту с мудростью змеи, он вместе с тем был простодушен, как дитя.
Первые десять минут осады Следопыт ни разу даже не оторвал ружейного приклада от пола, разве только когда менял положение, а так как он сам участвовал в захвате гаубицы, то ему было известно, что у дикарей нет другой бомбы, помимо обнаруженной отрядом в стволе пушки. Поэтому у него не было никаких причин опасаться огня нападающих, разве что в бойницу залетит какая-нибудь шальная пуля. Раза два это случалось, но пули попадали под таким углом, что, пока индейцы держались вблизи здания, они не могли причинить никакого вреда, а с большого расстояния Шанс попадания был не более одного на сто. Но, когда Следопыт услышал топот обутых в мокасины ног и треск сучьев, которые индейцы стаскивали к стенам блокгауза, он понял, что они опять собираются подпалить вышку. Он вызвал Кэпа с крыши, где всякая опасность миновала, и указал ему на бойницу, возле которой старый моряк должен был стоять наготове с водой.
Человек менее опытный, чем наш герой, конечно, поспешил бы пресечь опасную затею индейцев и преждевременно прибег бы к оружию. Следопыт же поступил не так. Цель его заключалась не только в том, чтобы погасить огонь, которого он не очень-то страшился, но и проучить врага: заставить индейцев весь остаток ночи держаться на почтительном расстоянии от блокгауза. Но для этого надо было подождать, пока свет костра даст ему возможность как следует прицелиться и бить без промаха. Поэтому он позволил ирокезам беспрепятственно набрать валежник, сложить его в кучу у блокгауза, поджечь и :вернуться в кусты. Единственное, что было разрешено Кэпу, — это подкатить бочку с водой к бойнице над самым костром с тем, чтобы в нужную минуту вода была под рукой. Однако пора эта настала, по мнению Следопыта, только когда вспыхнувшее пламя озарило окружающие кусты и острый, наметанный глаз проводника ясно различил силуэты трех-четырех дикарей, следивших за тем, как занимается огонь, с холодным бесстрастием людей, привыкших равнодушно наблюдать человеческие страдания. Лишь тогда Следопыт заговорил.
— Вы готовы, дружище Кэп? — спросил он. — Огонь уже выбивается из щели, и хотя сырые бревна не вспыхивают, как некоторые раздражительные люди, но кто поручится, что они не загорятся, если их хорошенько подогреть. Бочонок у вас наготове? Проверьте, над той ли он бойницей, чтобы ни одной капли зря не пролить.
