Византийская тьма - Говоров Александр Алексеевич (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
Дальше они уже без перебранки добрались до своего дворца, Костаки отправился устраивать лошадей, а Денис, отдав плащ и оружие привратнику, стал подниматься по лестнице.
Слышалось знакомое, ежевечернее: «Лей, лей, погорячей» — это домоправительница Суда распаривала свои мозоли. Денис как-то даже с улыбкой подумал, что именно Сулины мозоли и распарки придают уют домашний его казенному очагу. Послали Гавру в Филарицу, узнавать про матушку Софию, да почему Фоти не едет… Опять ни Гавры, ни Фоти!
Но тут что-то неординарное в разговорах Сулы обратило внимание Дениса. «Чего озираешься, черномазая, — кому-то сурово внушала она. — Тебя купила я, и теперь ты слушай моих указов. А то, дрянь, я палку как возьму!»
Денис шагнул в апартаменты домоправительницы и увидел ее в знаменитой тиаре, в которой она, наверное, и спать ложилась, в необозримых юбках, на низенькой скамеечке перед медным тазом с горячей водой. Но не это, не это, конечно, поразило Дениса — перед ним была его бывшая рабыня, теперь служанка его Фоти, которую они шутливо прозывали Черная Света.
— Тинья! — воскликнул Денис. — Ты как здесь? А что с нашей Филарицей?
Тинья, запинаясь и по десять раз повторяя одно и то же, сказала, что с Фоти ничего, только ее одну, Тинью, какие-то конные похитили и в мешок посадили, она же маленькая… И вот сюда продали ее, она и думать не могла, что это дом ее любимого господина, ой какой роскошный дворец!
— Ну ты бы объяснила этой даме, что тебя не имели права продавать, что ты похищенная…
— Я говорила им, говорила, они не слушают… Тут сочла необходимым вступиться сама Сула, которая сказала, что купила недавно партию рабов для водяного колеса, а эту чернавку она и не покупала, ее дали просто так, в виде премии, она же, вон, погляди, генерал, уже пузатая, кто-то ее надул, черный или белый. Такие, на сносях, на рынке не котируются. Потом, откуда ей знать, что эта вещь у Дениса же и украдена?
— А что за водяное колесо? — насторожился Денис, побаивавшийся внезапных инициатив своей домоправительницы.
Та напомнила ему, что уже докладывала: в особняке обнаружена целая галерея для зимнего сада. Красавчик протосеваст, чем ограблять народ, лучше бы зимним садом в своей резиденции занялся. Сула размечталась: пальмы бы там в кадках расставить, рододендроны, глицинии, даже розы… «Ах, если бы у меня был свой дом!» Водяное же колесо необходимо, чтобы воду поднимать на верхний этаж, как в садах Семирамиды.
— Да это большие деньги! — прикинул Денис. — Откуда ты их взяла? Это что, твои или мои?
— Твои, твои, всещедрейший… Когда Андроник пришел к власти, он велел из казны всем своим синэтерам раздать по пол-литры чистого золота. Принц платит только золотом!
— Сады Семирамиды! — покачал головою Денис и попросил оставить их с черной Фотинией.
Для него, как и для всех его спутников по былой кувикуле в Большом Дворце, не было секретом, что покойный Ферруччи жил с этой малюткой. В память о добром товарище Ферруччи они были обязаны так же отнестись и к его ребенку.
Денис постарался успокоить бедную Тинью, собственноручно напоил ее горячим молоком. Сула, чувствуя свою вину, тоже просовывала им в дверь то тарелочку со сластями, то яблочко.
И Тинья рассказала, что Фоти давно уже нет в Филарице. Она ушла с богомолками в Гангры Пафлагонские, поклониться мощам великомучеников и запретила следовать за нею…
— Это все поп виноват…
— Какой поп?
— Ну этот, молодой… Кир Валтасар. Он и к ней подбирался, к Тинье. А госпоже Фоти он все шептал, шептал что-то, все исповеди назначал, потом она ушла…
Кир Валтасар! Как много предупреждений уже получил Денис об этом человеке. Кто он, что ему надо?
— А теперь где он?
— Кир Валтасар?
— Да, он.
— Его мужики палками прогнали, они подозревают, что он за деньги показывает агарянам для их набегов тайные тропы в завалах…
Он отпустил Тинью, заверив, что она будет служить только ему лично.
Сидел в своей передней, ничего не делая, гвалт от бурно прожитого дня постепенно от него отходил. Встать, перейти в опочивальню не было сил. Слушал, как в парадных покоях ходила Сула, напевая свои маркитантские песенки. Она все планировала, куда что купить, а что переставить.
Потом послышался с лестницы строгий голос его чернокожего постельничего, который после оплошности с принцессой вообще сделался цербером. Он пытался кого-то не пустить.
Открылась медленно палисандровая дверь, и вошла его белокурая Фоти. Да, да, его Фоти, его Светка! Усталая, запыленная, в дорожном плаще, она даже и на Дениса не смотрела, а прислушивалась к маркитантским песенкам в мраморном зале.
— Кто эта женщина? — спрашивала она.
Глава седьмая
СКОРПИОН СКОРПИОНУ СКОРПИОН
Сменилась утренняя стража, когда синэтер Денис, внезапно вызванный, входил во дворец. Цвели флоксы, было время флоксов. Подобно сказочным девам в белых и светло-розовых нарядах, они со всех сторон заглядывали в окна и галереи. Их упоительный аромат плыл по залам, усиливая сходство с райским садом.
Купы цветов окружали и террасу, на которой Андроник, любитель открытых пространств, расположил свой кабинет. Отдувая усы и заложив руки за спину, он ходил по диагонали, а это было у него признаком доброго расположения. «Что за вызов? — недоумевал Денис. — Вчера же расстались чуть не за полночь. И опять срочный вызов!»
Завидев входящего Дениса, принц обратился к адъютантам. «Где Агиохристофорит? Где этот его поп? Даешь сюда обоих!» А Дениса пригласил посидеть на скамеечке.
Пришел Агиохристофорит и вслед за принцем стал смотреть на входную дверь, словно кого-то ожидая. «Что за цирк! — усмехнулся Денис. — Будто перед выходом знаменитого жонглера». В Византии каждую минуту можно было предполагать какой-нибудь фокус.
А вот и тот, кого ожидают, семенит подобострастно, кланяется. Это действительно поп, ба! Ведь это не кто иной, как кир Валтасар, поп из Филарицы, только в цивильной одежде. По-прежнему у него приветливое лицо, похожее на блинчик, и ангельские глазки. Как же Денису его не знать! Ведь это он расстроил их свадьбу под предлогом, что жених не крещен.
Этой ночью вернувшаяся Фоти устраивала ему то, что называется цирк, и Денис, не будучи формально женатым, испытал все прелести ревности по поводу домоправительницы Сулы. Так думал Денис.
Но дело оказалось сложнее. Ведь он вернулся только что из-под Никеи, где чуть не погиб, где столько довелось ему пережить. Глаза смежались сами собой, на веках пудовый груз навис усталости. А Фоти не давала ему заснуть и к себе не подпускала, все говорила, говорила, а то принималась плакать. Денис с трудом понимал смысл ее речей, кроме всего прочего, и пафлагонский ее диалект отличался от того греческого, которым владел Денис. «Вот приспичило!» — думал он, сдерживая зевоту.
И вдруг его словно прошибло, когда он уразумел неожиданный смысл ее речей:
— У нас скоро будет ребенок.
Всякий сон его как начисто смело. Денис хотел ее как можно нежнее поцеловать, приласкать, сам еще не разобравшись, в этой ситуации хорошо это для него или плохо. Но она билась и трепетала, захлебываясь в слезах. Когда же он, потеряв терпение, воскликнул: «Чего же ты, однако, хочешь? Ведь я радуюсь вместе с тобой!», она заявила:
— Но я не хочу, чтоб у нас с тобою был ребенок.
— Ты с ума сошла, Фоти! Почему?
— Потому, что ты диавол.
Вот как!
Тем временем Андроник вошедшему, чуть ли не вползшему попу повелел встать на колени напротив Дениса и строго ему наказал:
— Смотри, долгополый! Ничего, кроме правды. Мне ничего, кроме абсолютной правды, не требуется, святой отец. А не то в прихожей у меня ждут Ной и Аввалиил, цирюльники, еще более святые отцы. Они знаешь какие мастера головы отстригать?
Окончательно затурканный кир Валтасар моргал глазками, стоя на коленях, а Денису вдруг подумалось: «Очная ставка!»
