Айвенго - Скотт Вальтер (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗

– Ну хорошо, – продолжал Мальвуазен спокойно, – объяви ему, что ты страстно любишь эту пленную еврейку. Чем больше ты будешь распространяться о своей пламенной страсти, тем скорее он поспешит положить ей конец, казнив твою прелестную чародейку. Между тем, сознавшись в нарушении обетов, не жди уж никакой пощады со стороны братии; тогда тебе придётся променять то могущество и высокое положение, на которые ты надеешься в будущем, на судьбу наёмного воина, участвующего в мелких столкновениях между Фландрией и Бургундией.

– Ты говоришь правду, Мальвуазен, – сказал Бриан де Буагильбер после минутного размышления. – Я не дам старому изуверу такого сильного оружия против себя. Ревекка не заслужила того, чтобы из-за неё я жертвовал своей честью и будущим. Я отрекусь от неё. Да, я её предоставлю на волю судьбы, если только…

– Не ставь никаких условий, раз ты уже принял такое разумное решение, – сказал Мальвуазен. – Что такое женщина, как не игрушка, забавляющая нас в часы досуга? Настоящая цель жизни – в удовлетворении честолюбия. Пускай погибают сотни таких хрупких существ, как эта еврейка, лишь бы ты смело двигался вперёд на пути к славе и почестям… Ну, а теперь я покину тебя: не следует, чтобы нас видели за дружеской беседой. Пойду распорядиться, чтобы приготовили зал к предстоящему судилищу.

– Как! – воскликнул Буагильбер. – Так скоро!

– О да, – отвечал прецептор, – суд всегда совершается очень быстро, если судья заранее вынес приговор.

Оставшись один, Буагильбер прошептал:

– Дорого ты обойдёшься мне, Ревекка! Но почему я не в силах покинуть тебя, как советует этот бездушный лицемер? Я сделаю ещё одно усилие ради твоего спасения. Но берегись! Если ты опять отвергнешь меня, моё мщение будет так же сильно, как и моя любовь. Буагильбер не может жертвовать своей жизнью и честью, если ему платят за это только попрёками и презрением.

Прецептор едва успел отдать необходимые приказания, как к нему пришёл Конрад Монт-Фитчет и заявил, что гроссмейстер предполагает немедленно судить еврейку по обвинению в колдовстве.

– Это обвинение, несомненно, не соответствует действительности, – сказал прецептор. – Мало ли у нас врачей из евреев, и никто не считает их колдунами, хотя они и достигают удивительных успехов в деле исцеления больных.

– Гроссмейстер другого мнения, – сказал МонтФитчет. – Вот что, Альберт, я с тобой буду вполне откровенен. Колдунья она или нет, всё равно: пусть лучше погибнет какая-то еврейка, чем допустить, чтобы Бриан де Буагильбер погиб для нашего дела или чтобы наш орден был потрясён внутренними раздорами. Ты знаешь, какого он знатного происхождения и как прославился в битвах. Знаешь, с каким почтением относятся к нему многие из братии. Но всё это не поможет, если гроссмейстер усмотрит в нём не жертву, а сообщника этой еврейки. Даже если бы она воплощала в себе души всех двенадцати колен своего племени, и то лучше, чтобы она одна пострадала, чем вместе с ней погиб бы и Буагильбер.

– Я только сейчас убеждал его отказаться от неё, – сказал Мальвуазен. – Однако имеются ли улики, чтобы осудить эту Ревекку за колдовство? Быть может, гроссмейстер ещё изменит своё намерение, когда убедится, что доказательства слишком шатки.

– Нужно подкрепить их, Альберт, – возразил Монт-Фитчет. – Нужно найти подтверждения… Понимаешь?

– Понимаю, – ответил прецептор. – Я сам готов всеми мерами служить преуспеянию нашего ордена. Но у нас так мало времени! Где же мы найдём подходящих свидетелей?

– Мальвуазен, я тебе говорю, что их необходимо найти, – повторил Конрад. – Это послужит на пользу и ордену и тебе самому. Здешняя обитель Темплстоу – небогатая прецептория. Обитель по имени «Божий дом» вдвое богаче. Тебе известно, что я пользуюсь некоторым влиянием на нашего старого владыку. Отыщи людей, нужных для этого дела, и ты будешь прецептором «Божьего дома» в плодородной области Кента. Что ты на это скажешь?

– Видишь ли, – сказал Мальвуазен, – в числе слуг, прибывших сюда вместе с Буагильбером, есть два молодца, которых я давно знаю. Они прежде служили у моего брата, Филиппа де Мальвуазена, а от него перешли на службу к барону Фрон де Бефу. Быть может, им известно что-нибудь о колдовстве этой женщины.

– Так иди скорее, отыщи их. И слушай, Альберт; если несколько золотых освежат их память, ты денег не жалей.

– Они за один цехин готовы будут присягнуть, что у них родная мать – колдунья, – сказал прецептор.

– Так поторопись, – сказал Монт-Фитчет, – в полдень надо приступить к делу. С тех пор как наш владыка присудил к сожжению Амета Альфаги, мусульманина, который крестился, а потом опять перешёл в ислам, я ни разу ещё не видел его таким деятельным.

Тяжёлый колокол на башне замка пробил полдень, когда Ревекка услышала шаги на потайной лестнице, которая вела к месту её заключения. Судя по топоту, было ясно, что поднимаются несколько человек, и это обстоятельство обрадовало её, так как она больше всего боялась посещений свирепого и страстного Буагильбера. Дверь отворилась, и Конрад Монт-Фитчет и прецептор Мальвуазен вошли в комнату в сопровождении стражи в чёрном одеянии и с алебардами.

– Дочь проклятого племени, – сказал прецептор, – встань и следуй за нами!

– Куда и зачем? – спросила Ревекка.

– Девица, – отвечал Конрад, – твоё дело не спрашивать, а повиноваться! Однако знай, что тебя ведут в судилище, и ты предстанешь перед лицом гроссмейстера нашего святого ордена, и там ты дашь ответ в своих преступлениях.

– Хвала богу Авраамову, – сказала Ревекка, благоговейно сложив руки. – Один титул судьи, хотя бы враждебного моему племени, подаёт мне надежду на покровительство. Я пойду за вами с величайшей охотой.

Медленным и торжественным шагом спустились они по лестнице, прошли длинную галерею и через двустворчатые двери вступили в обширный зал, где должен был совершиться суд.

Нижняя часть просторного зала была битком набита оруженосцами и иоменами, и Ревекке пришлось пробираться сквозь толпу при содействии прецептора и Монт-Фитчета, а также и сопровождавших её четверых стражей. Проходя к назначенному ей месту с поникшей головой и со скрещёнными на труди руками, Ревекка даже не заметила, как кто-то из толпы сунул ей в руку обрывок пергамента. Она почти бессознательно взяла его и продолжала держать, ни разу не взглянув на него. Однако уверенность, что в этом страшном собрании у неё есть какой-то доброжелатель, придала ей смелости оглядеться. И она увидела картину, которую мы попытаемся описать в следующей главе.

Глава XXXVII

Трибунал, перед которым должна была предстать несчастная и ни в чём не повинная Ревекка, помещался на помосте огромного зала, который мы уже описывали как почётное место, занимаемое хозяевами и самыми уважаемыми гостями, и был обычною принадлежностью каждого старинного дома.

На этом помосте на высоком кресле, прямо перед подсудимой, восседал гроссмейстер ордена храмовников в пышном белом одеянии; в руке он держал посох, символ священной власти, увенчанный крестом ордена. У ног его стоял стол, за которым сидели два капеллана, на обязанности которых лежало вести протокол процесса. Их чёрные одеяния, бритые макушки и смиренный вид составляли прямую противоположность воинственному виду присутствовавших рыцарей – как постоянных обитателей прецептории, так и приехавших приветствовать своего гроссмейстера. Четверо прецепторов занимали места позади кресла гроссмейстера и на некотором от него расстоянии; ещё дальше, на таком же расстоянии от прецепторов, на простых скамьях, сидели рядовые члены ордена, а за ними на том же возвышении стояли оруженосцы в белоснежных одеяниях.