Стрелы на ветру - Мацуока Такаси (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Почему они перестали стрелять? – спросил Хидё.
– Моя голова, – пояснил Гэндзи. – Чтобы забрать ее, им придется пустить в ход мечи.
Таро осторожно выглянул из-за искромсанной лошадиной туши.
– А вот и они.
Гэндзи оглядел своих людей. Все уже взялись за мечи. Брошенные мушкеты валялись в грязи. Куда эффективнее было бы встретить врага залпом, прежде чем доставать мечи из ножен. Но люди Гэндзи думали сейчас не об эффективности. Они самураи. Когда речь идет о жизни и смерти, все должен решать меч.
Гэндзи извлек свой катана. Возможно, он – последний Окумити, и потому все его видения ложны. Не будет никакого убийства, поджидающего его в будущем. Не будет ни госпожи Сидзукэ, ни рождения ребенка, ни третьего видения. Все это было обманом, заблуждением, иллюзией. Гэндзи взглянул на Хэйко и поймал ее взгляд. Они улыбнулись одновременно. Нет, не все было иллюзией, не все.
– Приготовьтесь! – велел Гэндзи своим людям. – Мы атакуем их.
Именно так надлежало умирать самураю в атаке, лицом к врагу. Подобно камню, рушащемуся с бесконечной высоты в бездну.
– Вперед…
Залп, ударивший из-за стен монастыря Мусиндо, заглушил его слова. Половина самураев Каваками, шедших в первом ряду, рухнули замертво. Наступление мгновенно превратилось в беспорядочное отступление; перепуганные люди разбегались в разные стороны, прочь от монастыря. Мушкеты ударили снова, продолжая косить соратников Каваками.
Гэндзи увидел над стеной дула – их было около четырех десятков. Но откуда они взялись? Впрочем, размышлять некогда. В тылу у отряда Каваками что-то произошло, и земля задрожала от топота копыт.
– Кавалерия! – вскрикнул Хидё. – Кто-то атакует Каваками!
– Подкрепление! – радостно воскликнул Таро.
– Откуда? До нашего княжества отсюда три дня пути, да и то если скакать во весь опор.
– Смотри! Они возвращаются!
И вправду, перепуганные люди Каваками, пытаясь спастись от кавалерийской атаки, кинулись бежать обратно, к Мусиндо. Многие попадали от очередного залпа. Но пока стрелки перезаряжали мушкеты, поток отступающих захлестнул крохотное укрепление. Гэндзи и его воинам пришлось биться изо всех сил, чтобы их не затоптали. Клинки так и сверкали. Кровь умирающих смешалась в грязи. Гэндзи слышал, как револьверы Старка выстрелили двенадцать раз и смолкли.
У Старка просто не было времени их перезаряжать. Он подобрал чей-то меч, ухватил его обеими руками и принялся работать им, как топором, кроша тела, дробя черепа и отсекая руки.
Хэйко и Ханако стояли в середине, прикрывая Эмилию с двух ctodoh, и рубили всякого, кто подбирался слишком близко.
Один из подчиненных Каваками подскочил сзади к Хидё, занятому сражением сразу с несколькими противниками, и занес меч.
– Хидё! – выкрикнула Ханако, пытаясь предупредить мужа, и кинулась к нему.
Опускающийся клинок отсек ей руку выше локтя.
Из-за леса вылетели всадники. Над ними реяли самодельные флажки с изображением воробья и стрел. Они врезались в убегающую толпу и принялись прорубать себе дорогу к Гэндзи, выкрикивая его имя как боевой клич:
– Гэндзи!
– Гэндзи!
– Гэндзи!
– Мой господин, вы видите, кто это? – потрясенно спросила Хэйко.
– Вижу, – отозвался Гэндзи. – Но не верю своим глазам.
– Я приказал больше не стрелять! – гневно произнес Каваками.
– Это не мы, господин. Кто-то стреляет из-за монастырской стены.
– Невозможно. Всякий, кто находился там, должен был погибнуть во время взрыва.
– Может, подоспел кто-то из людей Гэндзи? – Адъютант боязливо оглянулся через плечо. – Это сразу казалось странным, что он едет со столь малочисленным сопровождением. Господин, а вдруг это ловушка?
– Тоже невозможно, – отозвался Каваками. – Будь это ловушкой, Гэндзи никогда бы не согласился встретиться со мной. Он не пошел бы на такой риск, не будь у него иного выбора.
Каваками видел, как его люди отступают от монастыря, стремительно превращаясь из отряда в беспорядочную толпу.
– Похоже, наши воины движутся не в ту сторону.
– Неожиданный обстрел несколько сбил их с толку, – признал адъютант.
– Значит, иди и наведи там порядок.
– Слушаюсь, господин, – отозвался адъютант, но не сдвинулся с места.
Каваками уже готов был разразиться потоком брани, но тут сзади раздались крики:
– Гэндзи!
– Гэндзи!
– Гэндзи!
Выкрикивая боевой клич Окумити, конные самураи ударили в незащищенный тыл отряда Каваками. Кавалеристы Каваками, оказавшиеся вдалеке от собственных лошадей и мушкетов и зажатые между отрядом стрелков и атакующей конницей, окончательно утратили дисциплину. Многие побросали мечи и помчались по единственному еще не перекрытому направлению – к дороге на Эдо. А пули, клинки и лошадиные копыта тем временем косили бегущих. Каваками с его адъютантом тоже далеко не ушли – их окружили и схватили, несмотря на сопротивление. Впрочем, они особо и не сопротивлялись.
– Стойте! – воскликнул Каваками. – Живой я для вас ценнее мертвого! Я – князь Каваками.
Несмотря на пленение, его ощущение собственной значимости нисколько не умалилось. В конце концов, это не поражение, а всего лишь временная неудача.
– Хоть вы и сражаетесь под знаменем Окумити, вы не принадлежите к этому клану, верно? Кто ваш господин? Отведите меня к нему!
На протяжении пятнадцати лет Мукаи оставался верным, подобострастным помощником главы тайной полиции сёгуна. Он делал то, что велел ему его господин, Каваками, и не задумывался о частых страданиях и немногочисленных радостях, которые доставляла ему работа. В конце концов, цель жизни не в поиске радости, а в том, чтобы чтить вышестоящих, повиноваться им и повелевать нижестоящими. То есть так он думал.
Он слишком поздно узнал, что это существование – не жизнь, а всего лишь смерть заживо.
Жизнь – вот она.
Грубая животная сила скакуна, несущего его в бой, была лишь слабой тенью жизненной энергии, переполняющей сейчас все существо Мукаи.
– Гэндзи!
– Гэндзи!
– Гэндзи!
Мукаи был охвачен экстазом. Сейчас, ведя свой отряд в атаку ради спасения Гэндзи, он чувствовал себя живым воплощением божества – повелителя молний. Любовь указала ему возможности, о которых он не смел и мечтать. И деяния, свершенные во имя этой любви, навеки освободили его. Мукаи переполняло счастье – эгоистичное, личное, чистейшее счастье. Он позабыл о долге, семействе, положении в обществе, истории, традициях, обязательствах, репутации и стыде. Все это было полнейшей чепухой по сравнению с любовью. Сейчас имело значение лишь одно – поскорее соединиться с Гэндзи.
Сто восемьдесят верных вассалов покинули его небольшое имение и отправились вместе с Мукаи в этот отчаянный поход. Их подвигло на это пророчество Гэндзи о полной и окончательной победе. Насколько было известно Мукаи, подобного пророчества Гэндзи не изрекал никогда. Мукаи просто солгал, и солгал необычайно искусно. Любовь загадочным образом наделила его необходимым красноречием. Вассалы Мукаи, привыкшие видеть своего господина неуклюжим, незаметным, косноязычным, были так изумлены, что поверили всему.
И теперь, летя под знаменем с воробьем и стрелами – как тогда, во сне, – Мукаи пребывал выше страха и надежды, жизни и смерти, прошлого и будущего. Все это не имело сейчас ни малейшего значения. И Мукаи радостно и самозабвенно прорубал себе путь.
– Гэндзи!
Он выкрикивал это имя, словно объяснение в любви, словно боевой клич, словно священную мантру.
Обезумев от страха перед пулями и лошадиными копытами, многие из подчиненных Каваками попытались спрятаться в укрытии, устроенном воинами Гэндзи. И поток охваченных паникой вооруженных людей грозил вот-вот завершить то, чего не удалось организованной атаке. Над Гэндзи и его спутниками нависла смерть.
Неужто он зашел так далеко лишь затем, чтобы опоздать на считанные мгновения? Мукаи проклинал себя за глупость: он не угадал, где именно Каваками устроит засаду. Будь он наделен талантом военачальника, он давно бы понял, куда нужно двигаться, и добрался бы сюда еще несколько дней назад. Он ненавидел себя за неумение ориентироваться: как он мог свернуть не на ту тропу в горах! Если бы он лучше разбирался в движении звезд, в ветрах, в перелетах птиц, он ни за что не потерял бы несколько драгоценных часов, двигаясь вместо запада на восток. Он горько раскаивался в том, что пятнадцать лет безвылазно просидел в камерах для допросов, не видя белого света. Если бы он вел более подвижный образ жизни, то лучше знал бы здешние края, и это возместило бы ему недостаток стратегического мышления.
