Приключения Мишеля Гартмана. Часть 2 - Эмар Густав (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
— Молчи, болтунья, — остановила баронесса, — и помогай мне, мы оставались здесь уж чересчур долго.
Молодая девушка немедленно исполнила приказание.
Пятью минутами позднее банкир уже лежал опять в поясе, не ведая ничего.
Тогда баронесса вышла из комнаты с своей камеристкой, но величайшее затруднение состояло в том, чтобы опять припереть дверь палкою изнутри. Благодаря стараниям и терпению, однако, это удалось так, что, не будучи колдуном, Жейеру при пробуждении никак нельзя бы угадать, что происходило во время его сна.
К тому же он ведь был под дружеским кровом и полагал, что ему опасаться нечего, даже бумажник оставил в кармане пальто, разумеется, он не подозревал измены.
Баронесса счастливо вернулась к себе, не замеченная слугами, любопытства которых имела основание опасаться, хотя на верность их рассчитывать могла вполне. Что касалось Лилии, то она уверена была в ее преданности и знала, что с этой стороны ей бояться нечего.
Первою заботой баронессы при возвращении в свою комнату было так спрятать драгоценные бумаги, которыми она успела овладеть, чтобы никто отыскать их не мог.
Исполнив же это, она села у камелька согреться, так как страшно озябла.
Она заставила пробить свои часы с репетицией — оказалось половина шестого; поиски ее длились более двух часов.
— Малютка, — обратилась она к Лилии, — когда ты сложишь постель и уберешь немного комнату, займись завтраком.
— Вы сегодня уедете из этой деревни, крестная?
— Разумеется, дитя, уж не жаль ли тебе с нею расстаться?
— О, нет!
— Так поторопись приготовить нам завтрак, я хочу выехать рано. Скажи людям, чтобы все укладывали, однако мне прежде надо одеться. Ступай, крошка.
Молодая девушка вышла, а баронесса занялась своим туалетом с тщанием, которое дамы всегда прилагают к этому важному делу, если есть мужчина налицо, хотя бы они ни малейшего не имели желания нравиться ему.
Кончив одеваться, баронесса позвонила. Был уже восьмой час. Явился слуга.
— Проснулся господин Липман? — спросила она.
— Он еще не звал меня, баронесса.
— Унесите эту кровать и все, что более не понадобится, мы отправимся тотчас после завтрака.
Слуга принялся с обычным проворством и безмолвием выносить из комнаты все, что не было в строгом смысле необходимо, как приказала ему баронесса, потом он подложил дров в камин, накрыл стол для завтрака и, так как начинало светать, снял с окон пледы.
Между тем баронесса углубилась в свои мысли.
Но в это утро они казались гораздо менее печальны, чем накануне, порой даже улыбка загадочного выражения раскрывала ее очаровательные губки.
Когда слуга все вынес и уложил, он вернулся опять.
— В котором часу прикажете подавать завтрак? — спросил он.
— Завтрак готов?
— Точно так.
— Погода, какова?
— Холодно, но ясно.
— Кстати, проснулся господин Липман?
— Нет, кажется, баронесса.
— Странно! Который же час? — прибавила она, взглянув на свои часы, настоящее образцовое произведение Жанисэ. — Около девяти, и он все еще спит. Пойдите разбудите его от моего имени, и чтобы он поторопился, скажите, что я жду его, чтоб сесть за стол; завтрак вы подадите, только когда он сойдет. Ступайте.
Юлиус вышел.
— Вот крепкий-то сон! Мне сдается, что шальная Лилия всыпала чересчур сильную дозу, — с плутовскою улыбкой пробормотала про себя баронесса, оставшись одна.
Около получаса прошло, а Жейер все не появлялся.
Баронесса начинала тревожиться не на шутку и хотела уже позвонить, чтоб осведомиться о нем, когда он, наконец, явился.
Банкир, бледный, с расстроенным видом и черными кругами около глаз, как будто не совсем проснулся и с трудом скрывал ежеминутную зевоту.
— Идите же, наконец, любезный господин Жейер, — сказала баронесса, смеясь и подавая ему руку, которую банкир почтительно поцеловал, — какой вы отчаянный соня! Мы тут все на ногах с шести часов утра, а вы спите себе как сурок, ни о чем, не заботясь, хотя уверяли меня, что очень торопитесь продолжать путь. Садитесь-ка против меня, мы сейчас примемся за завтрак, дабы скорее выехать.
— Вы крайне любезны, баронесса, — ответил банкир, садясь на место, которое указала ему хозяйка, — признаться, я не понимаю, что со мною происходит. Вообще я не сонлив от природы; и зимой и летом я встаю в четыре часа утра и в пять сижу уже за делом. Представьте же себе, что вчера, когда я расстался с вами, меня неодолимо стало клонить ко сну. Едва я успел лечь, как заснул, и, не разбуди меня ваш лакей, я думаю, прости Господи, что спал бы до сих пор. Всего удивительнее, что этот продолжительный, этот мертвый сон не только не подкрепил, но еще, напротив, страшно утомил меня. Я совсем разбит.
— Я нахожу это вполне естественным после приключения с вами вчера, любезный господин Жейер. Оно сказалось на вас, вот и все. Это нездоровье пустое и скоро пройдет. Будьте покойны, после завтрака вы совсем оправитесь.
— Да услышит вас Бог, баронесса! Признаться, я чувствую себя очень нехорошо.
— Все пустое, говорю вам, — и она сказала по-немецки, так как разговор ее с банкиром происходил на английском языке: — Подавайте, Юлиус.
Принялись за завтрак, он был отличный и вкусно приготовлен.
Предсказание баронессы оправдалось: недуг Жейера вскоре прошел от подвигов его исполинского аппетита, несколько стаканов доброго вина довершили излечение. Он перевел дух как тюлень.
— Ах! — вскричал он. — Я чувствую себя теперь гораздо лучше, я буквально оживаю, баронесса!
С этими словами он весело осушил свой стакан.
— Я была уверена в этом, — ответила баронесса с пленительною улыбкой, — для человека, подобно вам привыкшего ко всем удобствам жизни, ничто не может быть ужаснее, как лежать на соломе, полуодетым и в комнате, где ходит ветер, особенно после того, что вынесли вы вчера.
— Вы правы, баронесса, и потом, надо сознаться, я уже не молодой человек, хотя еще не старик. Со всем смирением я признаю, что обязан вам вечной благодарностью за все, что вы удостоили сделать для меня.
— Что же я сделала, любезный господин Жейер?
— Да только спасли мне жизнь, баронесса.
— Я? — вскричала она смеясь.
— И скорее два раза, чем один, считаю долгом заявлять это во всеуслышание.
— Вы шутите.
— Ничуть не бывало, баронесса, век свой я не говаривал положительнее, повторяю, вы спасли мне жизнь.
— К сожалению, я должна сказать, что и не думала.
— Та-та-та! Баронесса, говорите что хотите, покориться вы все-таки должны, я твердо буду стоять на своем.
— Пусть же будет так, если вы желаете, только я не вижу надобности упорно возвращаться к этому предмету разговора.
— Ведь я ваш должник, баронесса, и боюсь, что никогда не буду в состоянии поквитаться с вами, если небо не сжалится надо мною и не даст мне возможности оказать вам такую же услугу.
Баронесса громко захохотала, но слегка насмешливо.
— Итак, любезный господин Жейер, вы желаете мне сперва несчастья, чтоб потом отплатить мне за мнимую услугу.
— О! Я далек от подобной мысли, баронесса, я только…
— Послушайте-ка, откровенно говоря, я думаю, что вы не то сказали, что хотели бы, и вообще не совсем уясняете себе, что говорите в эту минуту, — шутливо заключила она.
— Не скрою, что вы отчасти правы, баронесса.
— Успокойтесь же, если вы так жаждете доказать мне вашу признательность, быть может, случай представится скорее, чем вы полагаете.
— Дай-то Бог, баронесса! Разве вы опасаетесь?..
— Я? — с живостью перебила она. — Ничего я не боюсь, но кто может предвидеть будущее, особенно в настоящее время бедствий и переворотов?
— Правда, живешь в постоянной тоске, все ожидаешь, что нагрянет катастрофа.
— Или по крайней мере несчастье; но так как ничему мы помешать не можем, то самое лучшее покориться судьбе. Вы знаете, что я выезжаю тотчас после завтрака?
— И я также, баронесса.
— Стало быть, мы расстанемся, любезный господин Жейер.
