Царская сабля - Прозоров Александр Дмитриевич (читаем книги онлайн .txt) 📗
– Кстати, об образовании, Александр Степанович, – пользуясь случаем, вытянул свой потрепанный блокнотик аудитор. – Вы не могли бы меня просветить как ведущий специалист, когда появились на Руси первые школы? Как обстояло у нас в стране дело с образованием в древности и Средневековье?
– Хороший вопрос, – кивнул профессор. – Чтобы получить на него в нашем институте достаточно развернутый ответ, вам понадобится всего четыре года. Зато по окончании вы получите степень бакалавра.
– Спасибо, степень у меня уже есть, – улыбнулся Женя. – Только по экономике. Как раз сейчас я пытаюсь ее отработать. Может, развеете мою дремучесть хотя бы поверхностно? Ну, чтобы я понимал, какими в нашей стране были основные этапы развития науки и преподавания?
– Поверхностно… – Профессор вскинул ладони к лысине, ласково погладил себя по голове. – Если поверхностно, то образование на Руси существовало всегда. Судя по тому, что на некоторых найденных археологами берестах шестого-седьмого веков нацарапаны записки типа: «Приходи опосля дойки на сеновал, люто по тебе скучаю», – грамотность была доступна даже простому люду. Такие писульки явно не волхв для летописи сочинял и не купец в расходную книгу заносил. Но первые школы, в нашем понимании этого слова, на Русь принес князь Владимир, вместе с христианством. В десятом веке он открыл первую государственную школу на триста учеников. При его сыне Ярославе Мудром школы открылись в Новгороде, Переяславле, Чернигове, Суздале.
– Это десятый и одиннадцатый века? – уточнил Евгений.
– Да, – согласился Березин. – В ордынское время потребность в грамотности оказалась столь велика, что в городах появились платные заведения, обучающие счету и грамоте. Но принято считать, что качество преподавания в них было куда хуже, нежели в церковных школах. Никакой философии, теологии и прочих премудростей. Только базовые навыки. Если же говорить про науку, то главной вехой тут можно считать изготовление в тысяча четыреста четвертом году в Москве первых часов. Их смастерили русские умельцы под руководством сербского монаха Лазаря. Через тридцать лет часы появились в Новгороде, еще через тридцать – во Пскове, ставили их и во многих монастырях. Изготавливали эти сложнейшие механизмы в Новгороде. В Соловецком монастыре, кстати, одни из таких древних русских «ходиков» пятнадцатого века сохранились по сей день. Думаю, не нужно объяснять, что сама способность изготавливать часы доказывает факт существования на Руси высокоразвитой инженерной школы, высокоточного инструментария и знания механики? Это вам не мельницу топором на глазок срубить.
– Я понимаю, – согласился Женя.
– Кстати, о мельницах, – спохватился профессор. – Пороховые нередко взрывались, о чем неизменно упоминалось в летописях. Благодаря этим трагедиям мы знаем, что порох на Руси изготавливали аж с четырнадцатого века. При сыне Дмитрия Донского Василии Первом пороховые мельницы уже работали в Москве, Угличе и Ярославле. Может, и в других местах стояли, но только не взорвались. Соответственно, отливались и пушки, в которых порох использовался.
– Понятно, – опять кивнул Евгений.
– Что еще можно сказать про науку? – откинул назад голову профессор. – В тысяча пятьсот тридцать четвертом году на Руси был опубликован медицинский справочник «Прохладный вертоград». То есть у него имелся автор, квалифицированный медик. А также это означает, что на него был спрос. То бишь – практикующие врачи. «Книга сошному письму» того же времени посвящена уже геометрии и землемерию.
– А образование, Александр Степанович? – вернул собеседника к более насущной теме Леонтьев.
– С образованием на Руси после выхода из состава Орды стало плохо, – моментально погрустнел ученый. – Настолько скверно, что на «Стоглавом соборе» тысяча пятьсот пятьдесят первого года юный царь Иван Грозный назвал положение буквально катастрофическим. С его подачи Собор постановил повсеместно открывать училища в домах священников и дьяков в селах, а в городах создавать школы при монастырях. Насаждение грамотности подкреплялось изготовлением огромного тиража «Азбуки» и «Часослова» для этих школ. Кстати, печатал их в том числе и небезызвестный Иван Федоров, наш, так сказать, «первопечатник». Славу ему принес «Апостол», но эта книга известна лишь как первая датированная. Печатный же двор, построенный по приказу государя, заработал еще в тысяча пятьсот пятьдесят третьем году, и минимум семь напечатанных там «анонимных» книг сохранились до наших дней. Но не будем умалять славы Федорова. Весьма вероятно, что на казенном печатном дворе он тоже трудился, «Буквари» для школ издавал. К чему это я? А-а, да, образование… Принятые меры принесли быстрый результат. К концу шестнадцатого века русские пушки – знаменитые «чоховские» – уже считались лучшими в мире. Русский архитектор Федор Конь в те же годы по своему проекту строит огромные крепости в Москве и Смоленске, где ему даже воздвигли памятник. На Руси повсеместно строятся бумажные фабрики, заводы с водяным приводом, публикуется «Устав ратных, пушечных и других дел», который, несмотря на грозное название, является учебником по физике, механике и химии… В общем, русская инженерная школа поднялась на значительную высоту. По тем меркам, разумеется.
– А образование? – опять напомнил настойчивый аудитор.
– У-у, не то слово! – вскинул руки профессор. – В семнадцатом веке на Руси возникло сразу аж целых три серьезных общеобразовательных направления! Было течение византийско-русское, разработанное Федором Ртищевым. Его училище при Андреевском монастыре, начиная с тысяча шестьсот сорок девятого года, обучало греческой, латинской и славянской грамматике, риторике, философии, физике и другим наукам одновременно сотни учеников. Греческие монахи Сафроний и Иоанникий Лихуды по высочайшему повелению царя в тысяча шестьсот восемьдесят седьмом году основали Славяно-греко-латинскую академию. Это, кстати, первый университет в истории России. Он базировался на западноевропейском мировоззрении и обучал юношей в соответствующем ключе. Существовала еще старообрядческо-начетническая школа протопопа Аввакума, которая в тысяча шестьсот пятьдесят втором году начиналась с «кружка Вонифатьева». Самого Аввакума, как известно, сожгли, но вот учение его и книги живут по сей день. Теперь, скорее, как религиозно-философские.
– Наверное, это было тайным учением? – насторожился Евгений.
– Скорее, спорным, – не согласился профессор. – Сторонники латинофильской школы в конце семнадцатого века попытались решить вопрос разницы в подходе к естествознанию силой, но старообрядцы унесли учение в леса и сохранили. А старообрядцы, как известно, хозяева в большинстве крепкие, люди разумные, стойкие к порокам. Учение аввакумовское им явно на пользу идет. В общем, в семнадцатом веке умы на Руси бурлили, как никогда. Именно семнадцатый век стал точкой наивысшего расцвета русской науки и образования. Семнадцатый век – это прекрасные русские географические карты Семена Ремезова, Петра Годунова и Ерофея Хабарова, в честь которого получил свое название Хабаровск; это крупнейший научный труд, лучшее исследование Древней Руси за все время существования исторической науки – а именно «Скифская история» Андрея Лызлова, изданная в тысяча шестьсот девяносто втором году; это знаменитая на весь мир «Арифметика» Магницкого из двух томов, на которой выросли десятки, если не сотни поколений школьников; это первая в русской истории обсерватория, открытая в Холмогорах возле Архангельска…
– Возле Архангельска? – встрепенулся аудитор.
– Да, где-то в пятидесяти километрах, – легко согласился Березин. – Архиепископ Афанасий как раз там наукой с образованием и занимался. Привез телескоп, отгрохал библиотеку и учебные корпуса, поставил крепость. Считайте, из забвения Холмогоры возродил, вдохнул в город новую жизнь.
– А потом? – облизнул моментально пересохшие губы Евгений.
– А потом на трон вступил Петр Первый, всю русскую науку и образование разогнал и заменил их западноевропейскими, – совсем не в тему ответил ученый. – Разумеется, русская инженерная школа и ученая мысль продолжали блистать и в дальнейшем. В тысяча семьсот восемнадцатом году русский механик Нартов изобрел токарный станок с подвижным суппортом, вызвавший фурор в Европе; Ломоносов открыл закон сохранения материи и движения; в тысяча семьсот шестидесятом механик Глинков придумал прядильную установку с водяным приводом; в семьдесят шестом Кулибин разработал проект первого в мире арочного однопролетного моста; в восемьдесят девятом вышла книга Головина «Плоская и сферическая тригонометрия», но… Но эти события уходят уже далеко за пределы Средневековья, о котором вы меня спрашивали.
