Сотрудник ЧК (с илл.) - Лукин Александр Александрович (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Все это ребята, как могли, рассказали Силину.
— Вот так история! — Силин крепко потер пальцами небритый подбородок.
Он начал вспоминать:
— Ее нам управляющий гостиницей подсунул… Говорил: вдова, раньше тоже у него работала. Фон Гревенец? И фамилия-то немецкая. Ну и ну!.. А смелая баба! Ее ведь, наверно, знают в городе?
— Кто ее знает! — возразил Пантюшка. — Жила-то она не здесь, только на лето приезжала. А как приедет, все больше у себя сидит, в Спортинг-клуб только и ходила. Да и разве такая она была! Видали: черную хламиду напялила, глаза не поднимает. Я и то не сразу признал.
— Да-а… — Силин, задумавшись, несколько секунд смотрел на возбужденное Пантюшкино лицо с синяком под глазом. — Вот что, хлопцы, — сказал он, — здесь с кондачка нельзя решать. Проверить надо. Если это шпионка, значит, она с кем-то держит связь. Вы пока не подавайте виду, но следите в оба!.. Она ведь, кажется, при гостинице живет?
— При гостинице, — подтвердил Лешка.
— Ходит куда-нибудь, не замечал?
— Не знаю. Ни к чему было.
— А теперь надо смотреть. Тебя, Алексей, она уже приметила, а Пантелей — человек новый, так что пусть на глаза ей пока не показывается. Если придет к ней кто-нибудь, шума не поднимайте, а тишком-тишком за тем человеком последите, куда пойдет, с кем встретится. Понятно?
Он встал и по-мужски крепко пожал им обоим руки.
— Ну, хлопцы, на вас вся надежда. Большую пользу принести можете!
— Товарищ Силин, а если она сбежит? — спросил Пантюшка.
— Пока не сбежит, думаю. Как сидела, так и будет сидеть. А я к вечеру вернусь, тогда подумаем, что делать дальше…
Он взглянул на выходившие во двор запертые окна дома, осунул ремень на шинели.
— Я первый выйду, а вы минут через пяток. Пока, хлопцы, счастливо.
Он пошел к воротам. Прежде чем выйти на улицу, еще раз ободряюще подмигнул ребятам.
Друзья переглянулись. Пантюшка вздохнул:
— Ох, дела-а!
— Смотри, Пантелей, если язык где-нибудь распустишь, убью! — пообещал Лешка. — Я тебя к Силину привел, я за тебя и отвечаю.
— За собой лучше следи! — надувшись, буркнул Пантюшка. — Как бы самому не попало.
Марков
Под впечатлением разговора с Силиным Лешка был готов к самым решительным и немедленным действиям. Но ни он, ни Пантюшка не предполагали, что начать свою новую деятельность им придется так скоро.
Когда они вышли со двора и направились к штабу, Лешка вдруг увидел шедшего впереди них плечистого парня в гимназической шинели и узнал Маркова. Лешка вздрогнул. Неожиданная догадка мелькнула у него в уме. Неужели Марков, этот купеческий сынок, не зря болтается возле штаба?! Он вспомнил свою встречу с ним три дня тому назад, странный разговор о немцах, слова Ващенко о том, что Марков не впервой появляется здесь… Потом ему вспомнилось, что Марков хотел зайти в штаб, но почему-то передумал. Неужели?!
Лешка невольно пошел быстрее.
Однако Марков, миновав гостиницу, свернул в одну из боковых улиц, и Лешка успокоился.
Придя в штаб, он завел приятеля в караульное помещение, где в это время никого не было, а сам побежал наверх, в канцелярию. Ему не терпелось проверить, действительно ли машинистка — фон Гревенец.
Перед дверью он постарался принять озабоченный вид. Машинистка сидела на своем месте около комнаты Совета. Одного взгляда на нее Лешке было достаточно, чтобы убедиться: она! Ошибки быть не могло. Как он сразу не узнал это бледное лицо, лиловые, точно от недосыпания, тени в глазницах и брезгливо опущенные уголки губ! Барышня фон Гревенец на потрепанной, тарахтящей от старости пишущей машинке отпечатывала боевые декреты Совета пяти!
Лешка прошел мимо нее, пробормотал как бы про себя: «А Силина нет?» — и, повернувшись, вышел в коридор.
На лестничной площадке он столкнулся… с Марковым.
В первую минуту Лешка опешил. Не зная, как вести себя, он хотел уже пройти мимо, но Марков сам остановил его.
— Здравствуй! — сказал он, улыбаясь во весь рот. — Ты что, не узнаешь?
— А… здорово, — проговорил Лешка и покашлял, прочищая горло от внезапной хрипоты.
— Хорошо, что я тебя встретил! — оживленно сказал Марков. — Я, признаться, даже искать тебя хотел! — Он протянул Лешке руку.
Тот почти машинально пожал ее. Марков, казалось, был искренне рад его видеть.
— Послушай, у меня к тебе есть дело. Ты не занят?
— Нет. Какое дело?
Марков взял его за пуговицу шинели и отвел в сторону.
— Дело вот какое, — доверительно заговорил он. — Я тебе все расскажу, ты здесь свой человек, может быть, посоветуешь, как поступить… Понимаешь: конфисковали папино имущество. Это общее явление, я не возражаю. Я ведь, как ты, наверное, знаешь, сам революционер… Но мы с матерью сейчас очень нуждаемся, а мне сказали, что Совет пяти выдает какую-то денежную компенсацию за конфискованные вещи. Ты ничего не слышал об этом?
— Нет, не слышал.
Марков сокрушенно вздохнул.
— Жаль. Если врут насчет компенсации, то я просто не знаю, что делать! Положение у нас катастрофическое, поверь мне, в жизни такого не было!.. Ну, ладно, пусть даже не компенсируют, но я рассчитываю отхлопотать хотя бы нашу моторную лодку. По закону ее вообще не должны были забирать… — Он начал подробно, приводя множество доводов, доказывать, что прогулочная моторная лодка не является орудием производства и потому не подлежит конфискации.
Лешка близко видел его серые шкодливые глазки, и в мозгу у него проносилось: «Врет… врет… Что делать?.. Что делать?»
— Может быть, ты посоветуешь, к кому обратиться? — спросил Марков.
— Вот что, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Лешка, — тебе надо прямо к кому-нибудь из пятерки, такие дела только они решают. Сейчас никого нет, хочешь — подожди.
— А это долго?
— По-разному бывает. Иди в канцелярию и посиди там.
Марков быстро посмотрел на него, отвел глаза и, точно в раздумье, проговорил:
— Пожалуй, стоит подождать…
Лешка сам подвел его к канцелярии и открыл дверь. Машинистка подняла и опустила голову.
— Вот здесь и посиди, — сказал Лешка, — скоро кто-нибудь придет.
— Спасибо тебе! — горячо поблагодарил Марков. — Я подожду.
— Не за что… Пойду, дело есть.
— Ладно, ладно, теперь уж я сам.
Лешка вышел из канцелярии.
…По лестнице он летел со всех ног. Вихрем ворвался в караульное помещение.
— Пантюшка, скорей!
— Что такое? Что случилось?
— Пришел к ней один!.. Ты Витьку Маркова знаешь? У которого моторка была?
— Нет.
— Сейчас увидишь… Гимназист, со мной учился… Скорей, тебе говорят!
— Чего скорей-то?
— Беги на угол, спрячься. Как увидишь, что он вышел, иди за ним, а я следом за тобой! Меня он знает…
Пантюшка всполошился, вскочил, схватил драгунку.
— Скорей! — торопил Лешка. — Стой! Винтовку оставь, слишком заметно.
— Как же я без оружия-то?
— На кой оно тебе?!
— Без оружия не пойду! — упрямо заявил Пантюшка.
— Тьфу, дурак! — На столе валялся немецкий ножевой штык, которым резали хлеб. Лешка сунул его Пантюшке: — На, спрячь под куртку. Да скорей же, черт!
Он швырнул драгунку на топчан и вытолкал Пантюшку из комнаты…
Что бы ни думал Лешка о Маркове, как бы ни презирал за буржуйское происхождение, у него все же не сразу уложилось в голове, что Марков работает на немцев. Чтобы убедиться, он и отвел его к фон Гревенец. Машинистка только одно мгновение смотрела на вошедшего Маркова, но Лешка успел заметить, как бесстрастное лицо женщины вдруг точно дрогнуло и напряглось. И Лешкины подозрения стали уверенностью. Уверенностью в том, что фон Гревенец — шпионка…
В Лешкином представлении на такое предательство мог пойти только человек, смертельно ненавидящий революцию в любом ее виде. А ведь Марков ходил в эсерах и на митингах выкрикивал революционные лозунги!
Было от чего растеряться!
Себя Лешка считал большевиком. Во-первых, большевиком был его отец, самый значительный для него человек на земле. Во-вторых, почему-то именно среди большевиков попадались люди, которые внушали ему наибольшее доверие, — такие, например, как Силин, — и то, что они говорили о революции, казалось ему самым убедительным из всего, что ему доводилось слышать на многочисленных митингах. Это была революция для него, для Пантюшки, для Пантюшкиного отца, и вместе с тем она не подходила для Глущенко, что также говорило в ее пользу. У этой революции был головокружительный размах. Весь мир должен был запылать от нее. И Лешка со всей страстью молодой души верил в мировую большевистскую революцию!