Певерил Пик - Скотт Вальтер (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Упрек пастора заставил майора Бриджнорта усомниться, следовало ли ему с такой готовностью, какую он выказал в первом порыве благодарности, вступать в близкие отношения с обитателями замка Мартиндейл; однако гордость не позволила ему признаться в том Солсгрейсу, и лишь после продолжительного спора они согласились явиться на праздник, но не иначе, как при условии, что в их присутствии не будут предлагать никаких тостов. Поэтому Бриджнорт, как уполномоченный и представитель своей партии, решил никоим образом не поддаваться увещаниям, что весьма смутило леди Певерил. Она ужо начала искренне сожалеть о том, что, преисполненная лучшими чувствами, разослала свои приглашения, ибо отказ пресвитериан должен был пробудить все прежние раздоры и, быть может, вызвать новое кровопролитие между людьми, которые уже много лет не воевали друг с другом. Уступить пресвитерианам — значило бы нанести смертельное оскорбление партии кавалеров-роялистов, и в особенности сэру Джефри, ибо они считали делом чести предлагать тосты и понуждать к тому всех прочих. — точно так же, как пуритане почитали своим священным долгом отказываться от того и от другого. В конце концов леди Певерил решила переменить разговор, послала за дочерью майора Бриджнорта и усадила девочку на колени к отцу. Эта уловка имела успех, ибо, хотя облеченный высокими полномочиями майор твердо стоял на своем, отец, подобно губернатору Тилбери, смягчился и обещал склонить своих друзей к уступке. Последняя состояла в том, что сам майор, его преподобие Солсгрейс и те их друзья, кто строго придерживался пуританских догматов, составят отдельное общество в большой гостиной, залу же займут веселые кавалеры-роялисты, причем обе стороны будут совершать своп возлияния так, как велит им совесть пли обычай.
Когда этот важный вопрос был разрешен, майору Бриджнорту стало гораздо легче. Он считал делом совести упорно настаивать на своем и потому искренне обрадовался, когда отпала, казалось бы, неотвратимая необходимость обидеть леди Певерил отказом от ее приглашения. Бриджнорт оставался в замке долее обыкновенного, разговаривая и улыбаясь больше, чем то было в его обычае. Возвратившись домой, он прежде всего известил священника и его паству о достигнутом соглашении, причем дал понять, что это дело решенное и обсуждению не подлежит. Влияние его на пуритан было настолько велико, что, хотя пастору очень хотелось провозгласить отделение партий и воскликнуть: «По шатрам, о Израиль!», он убедился, что не может рассчитывать на достаточную поддержку, и поэтому решил не восставать против единодушного согласия с предложением их посла.
Тем не менее обе партии были взбудоражены исходом посольства майора Бриджнорта, и возникло столько сомнений и щекотливых вопросов, что леди Певерил (быть может, единственный человек, действительно желавший их примирить) в награду за свои добрые намерения навлекла на себя недовольство обеих сторон и имела все основания раскаиваться в том, что хотела сблизить Монтекки и Капулетти графства Дерби на совместном торжестве.
Поскольку решено было, что гости составят два отдельных общества, начался спор о том, кто должен войти в замок первым. Этот предмет сильно встревожил леди Певерил и майора Бриджнорта, ибо в случае, если и тем и другим пришлось бы двигаться по одной дороге и входить в одни ворота, между ними могла разгореться страшная ссора еще прежде, чем они достигнут помещений, отведенных для пиршества. Хозяйка нашла, как ей казалось, превосходный способ предупредить возможность подобного столкновения: она распорядилась открыть кавалерам-роялистам главные ворота, тогда как круглоголовые должны были войти в замок через большую брешь, пробитую во время осады в крепостной стене, — через нее теперь гоняли на пастбище стадо. С помощью этой уловки леди Певерил надеялась избежать риска, сопряженного со встречей обеих партий, которые непременно принялись бы оспаривать право первенства. Заодно было улажено еще много незначительных пунктов — к великому удовлетворению пресвитерианского пастыря, который в длинной проповеди на тему о брачной одежде всячески старался внушить своим слушателям, что это библейское выражение означает не только одеяние, но также и соответствующее расположение духа, приличествующее мирному торжеству, и потому убеждал прихожан, невзирая на заблуждения несчастных, ослепленных злодеев роялистов, с которыми им на следующий день предстояло так или иначе вкушать еду и питье, оказывать последним всяческое снисхождение, дабы не нарушить спокойствия Израиля.
Почтенный доктор Даммерер, насильственно лишенный своего прихода, викарий епископальной церкви Мартиндепл-Моултрэсси, прочитал кавалерам-роялистам проповедь на ту же тему. До мятежа он был приходским священником и состоял в большом фаворе у сэра Джефри не столько по причине своей приверженности догматам и глубокой учености, сколько благодаря непревзойденному искусству играть в шары и вести оживленную беседу за кружкою пива и трубкой в долгие октябрьские вечера. Именно благодаря этим талантам доктор удостоился чести войти в составленный Джоном Уайтом список бесстыжих, несведущих и распутных служителей англиканской церкви, коих тот поносил на чем свет стоит за тяжкий грех — участие в азартных играх и в мирских забавах своих прихожан. Когда партия короля начала терять почву под ногами, доктор Даммерер покинул свой приход, явился в военный лагерь и, заняв должность капеллана в полку сэра Джефри, неоднократно имел случай доказать, что под его грузной физической оболочкой скрывается смелое и мужественное сердце. Когда все рухнуло и доктор Даммерер вместе с большей частью верных королю священников был лишен своего прихода, он перебивался с хлеба на воду, то ютясь на чердаке у старых товарищей по университету, деливших с ним и ему подобными жалкие средства к существованию, которые еще оставались у них в эти тяжелые времена, то скрываясь в усадьбах угнетенных и подвергшихся секвестрации дворян, уважавших его за силу характера и страдания. После восстановления на престоле короля доктор Даммерер вышел из своего последнего убежища и поспешил в замок Мартиндейл, чтобы насладиться торжеством, которое принес ему этот счастливый поворот судьбы.
Он явился в замок в полном священническом облачении и был горячо принят местным дворянством, чем сильно встревожил и без того перепуганную партию, еще недавно стоявшую у власти. Правда, доктор Даммерер (честный и достойный человек) не питал несбыточных надежд относительно своего повышения или продвижения по службе, однако же возможность того, что ему возвратят приход, из коего он был изгнан под весьма неосновательным предлогом, серьезно угрожала пресвитерианскому пастору, которого теперь нельзя было рассматривать иначе, как самозванца. Таким образом, интересы обоих священников были столь же противоположны, сколь и чувства их паствы, — еще одно роковое препятствие задуманному леди Певерил обширному плану всеобщего примирения.
Тем не менее, как мы уже успели заметить, доктор Даммерер вел себя в этом случае не менее благородно, чем завладевший его приходом пресвитерианин. Правда, в проповеди, произнесенной им в зале Мартиндейла в присутствии нескольких наиболее знатных семейств кавалеров, а также стайки деревенских ребятишек, сбежавшихся в замок поглазеть на невиданного дотоле священнослужителя в рясе и стихаре, он пустился в пространные рассуждения о множестве злодейств, совершенных мятежною партией в недавние злополучные времена, и всячески восхвалял миролюбие и милосердие почтенной хозяйки замка, снизошедшей до того, чтобы дружелюбно и гостеприимно открыть двери своего дома людям, чей образ мыслей привел к убийству короля, к лишению жизни и имущества верных ему граждан, а также к разграблению и разрушению церкви божией. Однако затем доктор Даммерер снова весьма удачно свел все это на нет, заметив, что, коль скоро по велению милостивого, недавно восстановленного на престоле монарха и по желанию достоуважаемой леди Певерил им надлежит на время примириться с этим строптивым и непокорным племенем, было бы весьма похвально, если бы все верные вассалы избегали предметов, могущих вызвать распри с этими сынами Семея. Сей последний урок терпимости он подкрепил утешительным уверением, что бывшие мятежники не смогут долго воздерживаться от своих бунтарских происков, в каковом случае приверженцы короля будут оправданы перед богом и человечеством, если сотрут их с лица земли.
