Клан Пещерного Медведя - Ауэл Джин Мари Антинен (читать книги полные TXT) 📗
Когда Иза устроилась у костра, бросая в чашу с водой и ивовой корой горячие камни, кое-кто из спящих зашевелился. Вскоре чай был готов; она отнесла чашу к своей меховой подстилке и поставила остужаться в углубление, вырытое в земле. Наклонившись к девочке, Иза убедилась, что дыхание у нее нормальное. Солнечные ожоги на лице превратились в темный загар, и только на носике кожа слегка шелушилась.
Лишь однажды Иза видела похожих людей, да и то издалека. Женщины Клана всегда убегали от них и прятались. На Сходбищах рассказывали неприятные истории о встречах с Другими, поэтому все старались держаться подальше от них, в особенности женщины. Однако в Клане Изы ничего плохого о них не говорили. Она слышала от Креба об обезумевшем от боли человеке, который забрел к ним в пещеру, – у него была сильно повреждена рука.
Он так толком и не выучил их языка и вел себя довольно странно. Любил говорить с женщинами не меньше, чем с мужчинами, а к целительнице относился с огромным уважением, если не сказать с почтением. Однако от этого он не потерял уважения мужчин. Лежа с открытыми глазами рядом с девочкой, Иза еще долго размышляла о Других.
Показавшийся над горизонтом огненный шар коснулся детского личика первым лучом. Веки малышки дрогнули. Она проснулась и увидела перед собой пару огромных карих глаз, глубоко посаженных под выступающими бровями на выдающемся вперед лице, с виду смахивавшем на звериную морду.
Взвизгнув, девочка сильно стиснула веки. Иза притянула ее к себе и, почувствовав, что та дрожит, ласково замурлыкала. Для ребенка в этих звуках было что-то знакомое, но еще более знакомо было тепло женского тела. Постепенно крошка перестала дрожать. Приоткрыла глаза и сквозь щелочки еще раз взглянула на Изу. На этот раз она не завизжала, а широко распахнула глаза и уставилась на совершенно незнакомую ей женщину.
Иза тоже в изумлении вытаращилась на нее. Прежде целительница никогда не видела глаз небесного цвета. В первое мгновение она решила, что ребенок слепой. Иногда у стариков Клана с ухудшением зрения глаза покрывались прозрачной пленкой. Однако зрачки у ребенка двигались как положено, и у Изы отпали сомнения, что девочка ее видит. Должно быть, серо-голубой цвет глаз для нее был совершенно нормальным.
Малышка лежала неподвижно, боясь даже шевельнуться. Когда с помощью Изы она села, боль пронзила ее насквозь и нахлынули страшные воспоминания. Перед ее мысленным взором пронесся чудовищный лев со страшными когтями, полоснувшими ее по ноге. Девочка вспомнила, как, превозмогая боль и страх, ползла к воде, чтобы утолить жажду. Но землетрясение, потеря близких и то, как, голодная и насмерть перепуганная, она бродила одна, начисто стерлись из ее памяти.
Иза поднесла чашку с ивовым отваром ко рту девочки. Та жадно сделала глоток и скривилась от горького вкуса. Целительница предложила ей отпить еще чаю, девочка, боясь сопротивляться, повиновалась. Ободряюще ей кивнув, Иза направилась к женщинам готовить завтрак. Провожая ее взглядом, девочка пришла в еще большее изумление, увидев целый лагерь похожих на Изу людей.
От запаха еды желудок девочки свело в голодном спазме, и, когда женщина принесла ей мясной бульон, густо заправленный крупой, та жадно на него накинулась. Целительница считала, что твердую пищу ребенку давать было еще рано. Очень скоро девочка насытилась, и Иза переложила остаток каши в водонепроницаемый кожаный мешочек, чтобы покормить малышку в пути. После этого она осмотрела девочку, сняв с ноги повязку. Раны подсохли, а опухоль спала.
– Хорошо, – сказала вслух Иза.
От грубого гортанного голоса девочка подскочила: слово, которое она услышала от женщины, скорее походило на рев или даже рык зверя. Но все действия Изы вовсе не напоминали поведение животного, а были, самые что ни на есть человеческие. Пока целительница меняла повязку, к ним подошел кривобокий мужчина.
Такого уродца девочка отродясь еще не видала. Располосованное шрамами лицо, вместо глаза – кожаная повязка. Все эти люди казались ребенку чужими и страшными, но это было еще полбеды. Она не знала, кто они такие и как очутилась среди них, хотя женщина, которая ее кормила, остужала примочку, лечила ногу и своим присутствием вселяла в нее спокойствие, казалась ей знакомой. Но как бы там ни было, главное – теперь девочка была не одна.
Увечный мужчина присел и внимательно посмотрел на девочку. Откровенно любопытный взгляд ребенка его удивил. Взрослые относились к нему с благоговейным страхом, дети боялись, сам же он держался от всех в стороне, что тоже не располагало к общению. Если малыши плохо себя вели, матери грозились позвать Мог-ура. Большинство детей, в особенности девочек, действительно трепетали перед ним, и, только когда становились взрослыми, их страх постепенно перерастал в уважение. Креб с любопытством смотрел на странное дитя, глазеющее на него безбоязненно и с любопытством.
– Ей стало лучше, Иза, – заключил он. Голос у него был ниже, чему женщины, а производимые звуки также напоминали рычание зверя.
Девочка не обратила внимания, что слова сопровождались жестами. Язык их общения был совершенно чужд для нее, и она даже не могла догадаться, о чем они говорят.
– Она еще слаба от голода, – произнесла Иза, – но рана уже заживает. Царапины довольно глубоки, но угрозы ноге не представляют, зараза дальше не распространяется. Это когти пещерного льва, Креб. Ты когда-нибудь слышал, чтобы от разъяренного пещерного льва удалось отделаться одними царапинами? Странно, что она вообще выжила. Должно быть, у нее очень сильный духовный покровитель. Кстати, – добавила Иза, – что ты знаешь о духах Других?
Определенно не женское дело было задавать Мог-уру такие вопросы, пусть она даже приходилась ему родной сестрой. Иза тотчас сделала жест, означавший извинение за самонадеянность. Он не мог посвятить ее в эти вопросы, да она на это и не рассчитывала, но слова о сильном покровителе заставили Креба внимательнее присмотреться к девочке. Хотя он никогда себе не признавался, но мнение сестры многое для него значило и часто совпадало с его собственными мыслями.
Лагерь быстро собрался в путь. Иза нагрузилась корзиной с узлами и, привязав девочку к себе, поспешила вслед за Гродом и Браном. Всю дорогу девочка с любопытством глазела по сторонам, с особым интересом наблюдая за тем, как женщины собирают пищу. Иза частенько давала ей отведать бутончик какого-нибудь цветка или молодой побег, что наводило малютку на воспоминания о том, как то же самое делала другая женщина. Теперь девчушка внимательнее приглядывалась к растениям, стараясь запомнить, чем одни отличаются от других. Перенесенный голод побуждал ее стремиться как можно больше узнать о том, что люди употребляют в пищу. Она очень радовалась, когда указанное ею растение женщина выкапывала с корнем. Иза тоже была рада, что малышка оказалась смышленой. Наверняка прежде эти травы девочке были неизвестны, иначе она могла бы ими питаться.
В середине дня они остановились отдохнуть. Бран стал осматривать очередную пещеру. Иза накормила малышку остатками похлебки и дала пожевать кусочек твердого вяленого мяса. Пещера им не подошла. Когда действие ивового чая прекратилось, нога девочки начала подергиваться от боли. Малышка стала беспокойной, а Иза ласково похлопывала ее по спинке, стараясь уложить поудобнее. Покорно подчиняясь женщине во всем, девочка обвила ее своими безволосыми ручками и склонила голову на широкое плечо. Иза, долгое время не имевшая детей, испытала прилив нежности к сироте. Убаюканная ритмичным шагом женщины, уставшая и ослабленная, малышка вскоре заснула.
К вечеру, обремененная дополнительным грузом, Иза изрядно выдохлась и была рада, когда Бран объявил привал. Девочку лихорадило, щеки у нее пылали жаром, глаза блестели, и целительница, отправляясь на сбор сухостоя, вновь стала подыскивать нужные растения. Иза не знала причины заразы, но умела справляться с ней не хуже, чем с другими недугами.
Хотя выздоровление было во власти духов, это ничуть не умаляло значения магии Изы. Испокон века Клан охотился и собирал растения. Так или иначе, из поколения в поколение собирались сведения о дикорастущих растениях, рассматривались и сравнивались внутренности убитых зверей. Женщины невольно накапливали анатомические сведения, потроша дичь для приготовления обеда.
