Близко-далеко - Майский Иван Михайлович (читать книги онлайн без .txt) 📗
– Мы с ним больше никогда не встречались, – ответила Мэри, – но из газет я знаю, что он недавно умер… Мой отец рассказывал, что после возвращения в Англию сэр Вильям стал «твердолобым» консерватором и с особенной враждебностью относился к вашей стране…
Потом беседа перешла на настроения супругов Таволато. Душа Мэри, подобно душам многих современных английских интеллигентов, была полна сомнений и колебаний. Ей очень хотелось верить в счастливое будущее человечества, и она боялась в это верить, чтобы не испытать горечи разочарования.
Карло, сначала молча слушавший свою жену, потом вдруг заволновался и с непривычной для него твердостью и ясностью (когда дело касалось политических вопросов) заговорил:
– Дорогая Мэри, ты должна верить!.. Посмотри, что делается в моей родной Африке. Еще несколько лет назад почти весь этот огромный и богатый континент являлся важнейшим тылом империализма. Английские, американские, французские, португальские, бельгийские колонизаторы жестоко угнетали африканские народы, буквально, как пауки, высасывали из них кровь… А теперь?.. Теперь две трети Африки уже свободны, по крайней мере, политически свободны… Больше 30 новых африканских государств входят сейчас в ООН… И все это совершилось только на протяжении каких-нибудь 5–6 лет!.. Когда я смотрю на карту Африки, когда я думаю, что захватившая сейчас Африку национально-революционная буря уже в течение самых ближайших лет захватит в свой круговорот весь африканский континент, я чувствую и понимаю, что великие исторические ветры нашей эпохи неодолимы. Я верю, что социализм победит капитализм!
Лицо Карло раскраснелось, глаза ярко горели, в голосе зазвенели стальные нотки.
– Браво, Карло! – воскликнул Потапов и захлопал в ладоши. – Твоими устами гласит истина… Вижу, что ты сильно изменился со времен острова Девы… – И, впадая в философский тон, Александр Ильич заключил: – Везде в жизни происходят большие перемены…
Да, везде в жизни происходят большие перемены, но, пожалуй, нигде они не были так велики, как в жизни наших арабских и африканских знакомых.
Лейтенант Хикмет, с которым Макгрегор познакомил Петрова в Багдаде, не случайно расспрашивал Степана о советской стране. В последующие годы он много думал о том, что услышал от Петрова, и много читал по вопросам военным и политическим. В начале 50-х годов он вступил в одну из тайных военных организаций, существовавших в иракской армии. Хикмет так и не решил вопроса, прав или не прав его брат Джевад, заранее требуя полной ясности в вопросе о путях развития страны после ее освобождения от британского ига, но зато с каждым днем, с каждым месяцем в нем все больше разгоралась ненависть к этому игу. С особенной злобой Хикмет относился к Нури-Саиду, установившему кровавый террор в Ираке. В рядах военной организации, членом которой стал Хикмет, было много разных людей разных взглядов, но всех объединяла ближайщая цель: низвергнуть режим Нури-Саида и ликвидировать зависимость страны от Англии. Что же касается более отдаленного будущего, то члены военной организации о нем вообще не думали или думали очень мало, а Хикмет в таких случаях говорил себе: «Сначала уничтожим Нури-Саида, а там видно будет, что делать».
Лейтенант Хикмет оказался искусным заговорщиком, хорошо приспособленным к работе в тайных военных организациях. Он был смел, но выдержан, решителен, но молчалив. Глядя на этого бесстрастного и безупречно дисциплинированного офицера, трудно было представить, что в его сердце ярко горит огонь национальной революции. Именно благодаря таким качествам Хикмету удалось в течение многих лет избегать провала и, искусно меняя то место службы, то занимаемую должность, продолжать упорную борьбу против Нури-Саида и англичан. И вот, наконец, пришел час, когда Хикмет мог праздновать победу: в июле 1958 года, будучи уже полковником, он принял активное участие в перевороте, который возглавил бригадный генерал Касем. Нури-Саид был убит вместе с королем Фейсалом и его наследником, а британские цепи разорваны. Перед полковником Хикметом открылись широкие перспективы военной и государственной деятельности…
Много сходства с судьбой Хикмета имела и судьба Махмуда, курсанта египетской военной школы в Каире, с которым наши советские друзья катались на лодке по Нилу. Постепенно повышаясь в чинах, он стал артиллерийским полковником. Идеи воинствующего национализма, владевшие Махмудом уже тогда, в момент его встречи с Петровыми и Потаповым, еще более укоренились в его сознании позднее и толкнули на путь борьбы против англичан и короля Фарука. Махмуд стал видным членом одной военной группировки, поставившей целью превращение Египта в действительно независимую страну. Летом 1952 года Махмуд сыграл крупную роль в военном перевороте, приведшем к низложению короля Фарука и его изгнанию из Египта. Потом он стал одним из наиболее горячих приверженцев Гамаль Абдель Насера и активно содействовал избранию его президентом Египетской Республики. Махмуд был душой того движения, которое в 1956 году привело к национализации Суэцкого канала. А когда Англия, Франция и Израиль напали на Египет, Махмуд храбро сражался против превосходящих сил противника и завоевал себе большую популярность как среди военных, так и среди гражданского населения. Это открыло ему дорогу в руководящие круги нового режима, где он занимает сейчас видное место. В области политики Махмуд пока остается на позициях узкого национализма. Есть признаки, однако, что такое положение перестает его удовлетворять и что он начинает искать чего-то нового и более созвучного нашей эпохе. К чему приведут Махмуда эти поиски, покажет будущее…
Однако самой яркой и драматичной оказалась судьба Киви. Ему больше не удалось вернуться в Каир и продолжать учебу в арабском университете: условия военного времени этому помешали. Киви остался дома, среди своего племени, и стал помогать отцу, вождю племени. Киви не забыл своих советских друзей и много думал о них и обо всем, что от них узнал и услышал. Больше всего его занимал вопрос, почему Петровы и Потапов столь дружески относятся к черным и как устроить так, чтобы африканцы могли жить свободными людьми. Ясного ответа на эти вопросы у Киви не было. Он пробовал беседовать на волнующие его темы с отцом, но тот только отмалчивался и говорил: «Забудь обо всем этом! Ничего такого никогда не будет!»
Но Киви не мог забыть и продолжал думать. Он часто говорил себе: «Почему ничего такого никогда не будет?.. Ведь есть же белые, не похожие на белых! Я сам провел с ними десять дней… Раз есть такие белые, черные тоже могут стать свободными. Надо только иметь смелость и волю к борьбе». Скоро Киви заметил, что некоторые из его сверстников обнаруживают большой интерес к мыслям и чувствам, которые не давали покоя Киви. Мало-помалу около Киви сложился кружок молодежи, которая видела в нем своего вождя. Когда по окончании войны английские власти сделали попытку восстановить в полной силе суровый колониальный режим, несколько ослабевший в военные годы, кружок Киви ощетинился. Отец Киви упрашивал своих соплеменников «не раздражать» англичан, но сын Киви с этим не был согласен. Однажды произошел взрыв.
К племени Киви прибыли сборщики податей в сопровождении взвода солдат и потребовали уплаты недоимок, образовавшихся во время войны. Тщетно отец Киви умолял колонизаторов не губить племя и не отбирать у него скот и продовольствие – колонизаторы были неумолимы. К концу третьего дня они закончили свою «работу» и с рассветом собирались двинуться дальше. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное: ночью кружок Киви напал на мирно спавших англичан, разогнал их, ранив двух человек, и отнял награбленное ими имущество племени. Спустя два месяца прибыл карательный отряд и устроил жестокую расправу с сородичами Киви: многие были убиты или ранены, еще больше, в том числе отец Кивы, арестованы и отправлены в концентрационный лагерь. Молодому Киви удалось бежать, он ушел в лес и вместе с другими единомышленниками создал здесь партизанский отряд, который стал грозой местных колонизаторов.
