Кенилворт - Скотт Вальтер (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗

— Увы! Я забыла… я не знаю, куда идти…

— Я понимаю, все понимаю! — воскликнул Тресилиан, подбежав к ней и усаживая ее обратно в кресло. — Вам нужна помощь, вам нужна защита, хоть вы и не хотите признаться в этом. Но вам не придется долго нуждаться в ней. Опираясь на мою руку — ибо я ведь представитель вашего доброго, убитого горем отца, — у самых ворот замка вы встретите Елизавету. Пусть первым добрым делом, которое она совершит в стенах Кенилворта, будет акт справедливости по отношению к ее полу и к ее подданным. Я уверен в правоте своего дела и в беспристрастии королевы. Всемогущество ее любимца не поколеблет моего решения. Я сейчас же разыщу Сассекса.

— Нет, нет, ради всего святого! — взмолилась графиня, чувствуя, что ей необходимо выиграть время, по крайней мере для того, чтобы подумать. — Тресилиан, вы всегда были великодушны… Исполните одну мою просьбу, и, если вы хотите уберечь меня от страданий и безумия, вы этим сделаете для меня больше, чем может сделать Елизавета при всей своей власти!

— Я исполню любую вашу просьбу, не выходящую за пределы благоразумия, но не требуйте от меня…

— О, не ставьте границ своему великодушию, дорогой Эдмунд! — воскликнула графиня. — Когда-то вы любили, чтобы я называла вас так. Не ограничивайте свою доброту благоразумием! В моем деле все — безумие, и только безумие может помочь мне.

— Если вы будете говорить так исступленно и странно, — сказал Тресилиан, изумление которого снова взяло верх над его горем и решимостью, — то мне придется в самом деле считать вас неспособной думать и поступать самостоятельно.

— О нет! — воскликнула она, бросаясь перед ним на колени. — Я не сумасшедшая, я только невыразимо несчастна, и обстоятельства сложились так необычайно, что меня толкает к пропасти рука того, кто хотел бы уберечь меня от нее… Вы, даже вы, Тресилиан, губите меня, вы, которого я почитала и уважала, но только не любила… нет, и любила тоже… любила, Тресилиан, хоть и не так, как вам этого хотелось…

И в голосе ее и во всей повадке чувствовались сила и самообладание. Тресилиан был глубоко тронут ее доверием, готовностью положиться на его великодушие и нежностью обращенных к нему слов. Он поднял Эми и прерывающимся голосом стал умолять ее успокоиться.

— Не могу, — ответила она. — Я не успокоюсь, пока вы не согласитесь исполнить мою просьбу. Я буду говорить с предельной откровенностью. Сейчас я ожидаю приказаний того, кто имеет право приказывать мне. Вмешательство третьего лица — особенно ваше, Тресилиан, — погубит, окончательно погубит меня! Подождите только один день — и, возможно, бедная Эми найдет способ доказать, что она достойна вашей бескорыстной дружбы и умеет быть благодарной, что она счастлива сама и может сделать вас не менее счастливым… Могу я положиться на то, что вы потерпите хотя бы так недолго?

Тресилиан помедлил, мысленно взвешивая все обстоятельства, которые могли бы сделать его вмешательство в дела Эми гибельным для ее счастья и репутации. Решив, что ей не грозит опасность в стенах Кенилвортского замка, который королева почтила своим присутствием и который полон королевской стражи и слуг, он подумал, что и впрямь может оказать ей плохую услугу, если настоит на своем и обратится к Елизавете.

Он, однако, выразил свое мнение осторожно, так как сильно сомневался, что надежды Эми выпутаться из всех затруднений основаны на чем-либо более серьезном, чем слепая привязанность к Варни, которого он считал ее соблазнителем.

— Эми, — сказал он, глядя своими печальными и выразительными глазами ей в глаза, которые она устремила на него, терзаясь сомнениями, страхом и смущением. — Я всегда замечал — в то время как другие считали вас упрямой и капризной, — что под вашим внешним обликом своенравной и строптивой девочки скрыты глубокие чувства и сильный характер. На них я и полагаюсь, доверяя вашу судьбу вам самой на ближайшие сутки, в течение которых я обещаю не мешать вам ни словом, ни делом.

— Вы обещаете мне это, Тресилиан? Возможно ли, что вы еще сохранили ко мне такое доверие? Вы обещаете мне как джентльмен и как человек чести не вмешиваться в мои дела ни единым словом, ни единым шагом, что бы вы ни увидели и ни услышали, даже если вам покажется, что ваше вмешательство необходимо? Вы настолько доверяете мне?

— Да, клянусь честью, — сказал Тресилиан, — но по истечении этого срока…

— По истечении этого срока, — перебила она, — вы будете свободны действовать, как вам заблагорассудится.

— Что еще я могу сделать для вас, Эми? — спросил Тресилиан.

— Ничего, — ответила она. — Только оставьте меня… Впрочем, если… мне стыдно сознаться в своей беспомощности, но я вынуждена просить об этом… позвольте мне, если можно, воспользоваться вашей комнатой в течение ближайших суток.

— Это поистине поразительно! — воскликнул Тресилиан. — На что вы можете надеяться в замке, где в вашем распоряжении нет даже комнаты?

— Не возражайте и оставьте меня, — сказала она, но когда он медленно и неохотно направился к двери, добавила: — Великодушный Эдмунд! Может наступить время, когда Эми сумеет доказать, что она заслужила твою благородную привязанность.

Глава XXVIII

Тресилиан, чрезвычайно взволнованный, стал спускаться по винтовой лестнице и, к великому своему удивлению и неудовольствию, встретил Майкла Лэмборна. Майкл обратился к нему с такой наглой фамильярностью, что Тресилиан почувствовал сильное желание спустить его с лестницы, но вовремя вспомнил о том, как Эми, единственный предмет его забот, воспримет известие о любой ссоре, затеянной им в этот час и в этом месте.

Вот почему он ограничился тем, что сурово взглянул на Лэмборна, как на человека, которого не считал достойным внимания, и попытался пройти мимо, сделав вид, что не узнал его. Но Лэмборн, воспользовавшись щедрым гостеприимством, царившим в замке, успел осушить основательную чашу вина и не был расположен скрываться от чьих бы то ни было взглядов. Он остановил Тресилиана на лестнице и без малейшей робости или смущения заговорил с ним, как будто они были близкими приятелями:

— Надеюсь, мы не станем поминать старые раздоры, мистер Тресилиан? Я ведь из тех, кто помнит добро охотнее, чем зло. Намерения у меня были самые честные и дружеские, уверяю вас.

— Я не нуждаюсь в вашей дружбе, — сказал Тресилиан, — отправляйтесь к своим приятелям.

— Нет, вы только полюбуйтесь, как он торопится! — язвительно заметил Лэмборн. — Подумать только, как эти дворянчики, сотворенные, конечно, из тончайшей фарфоровой глины, свысока глядят на бедного Майкла Лэмборна! Поглядишь, так, пожалуй, примешь мистера Тресилиана за самого скромного, деликатного дамского угодника, у которого ничего такого и в мыслях нет. Ну да ладно, разыгрывай из себя святошу, мистер Тресилиан, и забудь, что как раз сейчас у тебя в спальне находится нечто весьма приятное, к великому позору всего замка… Ха-ха-ха! Что, мистер Тресилиан, поймал я вас?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — проговорил Тресилиан, прекрасно понимая, однако, что этот наглый грубиян проведал о присутствии Эми в его спальне. — Но если ты приставлен к уборке этих комнат и ждешь подачки, то вот, получи, а в мою не заглядывай.

Лэмборн поглядел на золотую монету и сунул ее в карман со словами:

— А ведь добрым словом меня легче купить, чем монетой. Но, в конце концов, кто платит золотом — хорошо платит, а Майкл Лэмборн не из тех, кто поднимает шум, портит людям удовольствие и все прочее. Сам живи и другим давай жить — вот мое правило. Не люблю только, когда люди задирают передо мной нос, будто они сделаны из серебра, а я из олова. Раз уж я храню ваши тайны, мистер Тресилиан, так вы могли бы смотреть на меня поласковее. А если я когда и попадусь в грешке — ведь это может случиться с каждым из нас — и мне понадобится поддержка или помощь, так уж я обращусь к вам. А теперь пользуйтесь на здоровье и вашей комнатой и птичкой, что в ней заперта, — Майклу Лэмборну это все едино.