Завоевание Англии - Бульвер-Литтон Эдвард Джордж (книги без регистрации txt) 📗
Король наблюдал за работой, ободряя всех словом и делом. Вечером этого дня он объезжал линии, когда вдруг увидел Гакона, приближавшегося в сопровождении какого-то монаха и воина, в котором с первого же взгляда можно было узнать норманнского рыцаря.
Король соскочил с коня, приказал Леофвайну, Гурту и другим танам следовать за ним и подошел к своему знамени. Там он остановился и серьезно произнес:
— Вижу, что ко мне идут послы герцога Вильгельма и хочу выслушать их не иначе, как в присутствии вас, защитников Англии.
— Если они не попросят нас позволить им беспрепятственно вернуться в Руан, то ответ наш будет короток и ясен, — заметил решительный Вебба.
Гакон остановил послов, подошел к королю и доложил ему:
— Я встретился с ними: они требуют встречи с королем.
— Король готов выслушать их: пусть они подойдут.
Послы молча приблизились. Когда первый из них откинул капюшон, Гарольд снова увидел бледное, зловещее лицо, так смутившее его в Вестминстерском дворце.
— Именем герцога Вильгельма, — начал Гюг Мегро, — графа Руанского, претендента на английский, шотландский и валлонский трон, пришел я к тебе, графу Гарольду, его вассалу…
— Не перевирай титулы или убирайся к черту! — воскликнул Гарольд, сдвинув грозно брови. — Ну, что же говорил Вильгельм, герцог Норманнский, Гарольду — королю английскому?
— Протестуя против твоего самозванства, отвечу тебе следующее: во-первых, герцог Вильгельм предлагает тебе всю Нортумбрию, если ты исполнишь данную тобой клятву, передав ему английскую корону.
— На это я уже раньше ответил ему, что не имею права передавать корону, и мой народ готов защитить своих избранных. Что далее? Говори!
— Дальше Вильгельм изъявляет согласие вернуться с войском на родину, если ты вместе со своими вождями покоришься решению французского монарха, который и рассудит, у кого больше прав на английский престол: у тебя или Вильгельма?
— На это я рискну ответить, — проговорил один из знаменитых танов, — что французский король не в праве выбирать никаких королей на английский престол.
— Вообще странно, — добавил Гарольд с горькой усмешкой, — как французский монарх имеет право вмешиваться в это дело! Я слышал, что он уж предрешил, что Англия должна, по всем правам, принадлежать норманну. Но я не признаю его авторитета и смеюсь над его незаконным решением. Все ли ты мне сказал?
— Нет, еще не все, — сурово возразил Гюг Мегро. — Этот отважный рыцарь сообщит остальное. Но прежде чем уйти, я должен повторить тебе слова владыки погрознее Вильгельма: «Гарольд, клятвопреступник, будь проклят!»
Английские вожди страшно побледнели и обменялись многозначительными взглядами. Они только теперь узнали о проклятии, тяготевшем над королем и всей страной.
Король так возмутился наглостью Мегро, что стремительно бросился к нему и, как утверждают норманнские историки, поднял на него руку. Но Гурт остановил брата и проговорил с негодованием:
— О волк в овечьей шкуре! Закройся капюшоном и вернись поскорее к пославшему тебя… Разве вы, таны, не слышали, как этот лукавый лицемер предлагал вам предоставить французскому двору выбор между вашим королем и норманном? Ведь это было сказано как будто из чувства уважения к справедливости, а между тем он знает, что французский монарх давно решил этот вопрос. Если бы вы попались в эту ловушку, то вам действительно пришлось бы покориться приговору, произнесенному над свободным народом человеком, не имеющим на то никаких прав!
— Да! — воскликнули таны, опомнившись от ужаса. — Мы не желаем слушать этого лицемера! Прочь, прочь его!
Бледное лицо Гюга Мегро стало еще бледнее; перепуганный гневными возгласами танов, он поспешил спрятаться за спиной товарища, который все время стоял, будто статуя, с опущенным забралом.
Увидев неожиданный провал посольства, рыцарь поднял забрало и выступил вперед.
— Вожди и таны Англии! — начал Малье де Гравиль. — Проклятие легло на вас за преступление одного человека. Снимите с себя это проклятие: пусть оно падет на голову виновного. Гарольд, именующий себя английским королем, отвергший предложение моего повелителя, выслушай, что я скажу от его имени. Хоть шестьдесят тысяч воинов под норманнской хоругвью ждут его приказаний, а ты едва имеешь треть от этого числа, Вильгельм все же готов отречься от своих преимуществ; я в присутствии твоих танов, приглашаю тебя решить ваш спор единоборством с герцогом!
Прежде, чем Гарольд успел ему ответить, — судя по его храбрости, вероятно, согласием, — все таны громко вскрикнули:
— Нет! Нет! Единоборство не может решать участи целого государства.
— Да! — поддержал их Гурт. — Превратить войну в частную распрю — значило бы оскорблять весь английский народ. Если завоеватель высадился на наши берега, он идет на всех нас. Само предложение норманнского герцога доказывает нам, что ему не известны даже наши законы, по которым отчизна должна быть дорога в одинаковой степени и королю, и подданным!
— Ты слышал от лица Гурта ответ всей нашей Англии, сир де Гравиль, — проговорил король. — Я могу только повторить и подтвердить его. Я не отдам Вильгельму английского престола и не признаю его суда! Не нарушу начала, связывающего так тесно короля и народ, присвоив личной силе право располагать судьбой государства. Если Вильгельм желает померяться со мной силами, он найдет меня в разгаре битвы, там, где поле брани будет все усеяно трупами его воинов, найдет защищающим английскую землю. Да рассудит нас небо!
— Да будет твоя воля! — ответил де Гравиль, опуская снова забрало. — Но берегись, изменник рыцарского обета, берегись, захватчик трона! Мертвые покарают тебя!
Послы повернулись и ушли без поклона.
Глава VI
Весь этот день и следующий прошли в обоих лагерях в приготовлениях к битве.
Вильгельм заметно медлил с объявлением сражения: он не терял надежды, что Гарольд станет действовать наступательным образом и что его клевреты успеют раззадорить англосаксов и унизить Гарольда в глазах его войска.
С другой стороны, Гарольд тоже считал промедление выигрышным, потому что оно давало ему время укрепиться и дождаться подкрепления. Конечно, подкрепления были скудны, Лондон действовал вяло, отечество не посылало несметных полчищ. Слава Гарольда, успех, постоянно сопровождавший его во всех походах, усиливали равнодушие народа; его тяжелый ум не мог представить, чтобы тот, кто недавно разбил грозных норвежцев, мог бы быть побежден игрушками-французами, как величали в Англии норманнские войска.
Это было не все: в Лондоне велись интриги для возведения на престол Этелинга. Осторожные торговцы сочли за благоразумие не содействовать предстоящей борьбе. Многие говорили, что отечеству всего лучше оставаться нейтральным. «Предполагая худшее, — твердили они, то есть, что Гарольд будет побежден и убит, — не лучше ли сберечь себя для Этелинга? Вильгельм питает вражду против Гарольда, может, даже желает отнять у него трон, но он не посягнет на потомка Сердика, законного наследника короля Эдуарда.»
Нортумбрийские датчане равнодушно смотрели на драму, разыгрывавшуюся на юге государства. И это несмотря на то, что они должны были сочувствовать Гарольду хотя бы из благодарности за избавление их от норвежского ига.
Мерция тоже отнеслась к делу Гарольда безразлично; молодые графы не имели сильного влияния на своих подданных и потому отправились в Лондон, чтобы противодействовать интриге, завязавшейся в пользу Этелинга. Таким образом, оказалось, что женитьба Гарольда на Альдите не принесла ему той пользы, из-за которой он решился отказаться от любви Юдифи. Нужно сказать, что полное невежество делало сеорлов безучастными к интересам своего государства. Да, дух страны восстал, но уже слишком поздно, когда Англия стонала уже под игом норманна; если бы он пробудился хоть на один день, чтобы поддержать Гарольда, изнемогавшего в борьбе с захватчиком, то народ избавился бы от векового рабства.
