За Уральским Камнем - Жук Сергей Владимирович (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Только теперь Дарья набралась смелости поднять глаза и взглянуть на присутствующих. Глаза всех светились радостью. Столь серьезный, по мнению Турай-ад-Дина, конфликт разрешился достойно, при всеобщем согласии.
11
Весна 1630 года. Енисейский острог.
Как только прошел ледоход, енисейцы, а более всех – братья Шорины стали поджидать опальную ватагу Якова Хрипунова, сгинувшего и безымянно похороненного в далекой землице тунгусской, где-то у Братского порога. Да будет земля ему пухом.
Теперь за атамана у них Максим Перфильев, что был дьяком при Хрипунове. В короткий срок сплавилась ватага по большой воде и прибыла в Енисейский острог.
Безнаказанность есть страшное зло, страшнее самого преступления, потому как ведет к следующим, а воровство да разбой становятся привычными делами. Ватага, что пришла в Енисейский острог, мало напоминала государевых служилых людей, посланных для рудных дел. Енисейские казаки, что были выходцами с Дона или Днепра, узрели лихих гулящих казаков, промышляющих разбоем да воровством, и атаман был под стать. Выпив кружку хмельной браги для куража, атаман Перфильев спустился на берег в сопровождении своих десятников.
Уверенность в собственной силе лишила разбойные души всякой осторожности. Пшеницы, овса, соли потребовал атаман у воеводы Семена Шаховского. Да немало: на сто душ на целый год харчевания.
– Идти мне далече, – заявил атаман. – Так что будь добр, Семен Иванович, выдай государевым людям, что требуется, подобру-поздорову, а то людишки у меня оголодали, сами до амбаров сходить могут.
Кровь ударила в голову князя воеводы. Обнаглел безродный дьячок, возомнил из себя чего, дерзит, смеется разбойник. Еле удержался князь Шаховской, чтобы не выхватить саблю. Была еще надежда решить все мирно.
Достал воевода отписку и зачитал государевы слова:
«Велено тебе, господине, тех людишек имать, разоружить и сажать застрельщиков в тюрьму, и о том отписать в Тобольск», – прозвучало для атамана как гром среди ясного неба.
Кинулся тогда Максимка Перфильев с десятниками обратно на ладьи разбойные и велел отходить прочь от берега. Но сторожевые струги уже встали со стороны реки и для острастки шибанули из пушек. А на берегу стал собираться весь енисейский крещеный люд. Кроме острожных стрельцов, подошли промысловые, торговые люди, крестьяне, – все, кто носил под рубахой православный крест. Собралось более шести сотен человек, вооруженных копьями, саблями, а то и оглоблей.
И тогда испугались воровские казаки. Сами повязали и сдали воеводе Шаховскому всех застрельщиков, а оружие сложили.
То был значимый день в жизни воеводы Семена Шаховского. Лишь через несколько месяцев дойдут вести о енисейских событиях в Москву. Так бесславно завершилась экспедиция по поиску серебра на Верхней Тунгуске, столь грандиозно задуманная, изначально обреченная и так трагически завершенная.
Но история поиска серебра на этом не закончилась. Неожиданно для всех она совершила новый зигзаг и, вновь набирая силу, устремилась на восток, а начало этому положило внезапное освобождение из-под стражи Максима Перфильева и многих его людей, тех, кто не запятнал себя кровавыми бесчинствами.
12
Срок воеводства князя Семена Ивановича Шаховского подходил к концу, и это его не радовало. Рудные поиски Якова Хрипунова закончились крахом, братские народы не подведены под государеву руку, Красноярский острог подчинен Томскому разрядному воеводству, а Енисейск, по сути, за время воеводства не проявил себя никоим образом. Столь грустное завершение службы в Енисейском остроге могло означать лишь одно – низкую оценку государя и плохие перспективы в дальнейшем назначении. А если донести до государя все последние события, как они есть, то и того более – жди беды.
Казак, чья служба состояла в присмотре за порядком в приказной избе, сообщил воеводе о приходе князей Шориных. Братья с первых дней пребывания на Енисейской земле, несмотря на странность их целей и полномочий, вызывали у воеводы доверие, особенно усилившееся в свете последних событий. Надеясь на пользу от данной беседы или на приятность от времяпровождения, воевода тут же пригласил братьев к себе. Удивительная схожесть братьев поначалу не вызывала проблем в общении с ними. Тимофей более отмалчивался, чувствуя недостаток знаний здешней жизни, а разговоры вел преимущественно Петр. Но Тимофей становился все более активным в беседах, а их схожесть стала проявляться даже во мнениях и взглядах. При желании или из озорства князья Шорины могли поставить в тупик собеседника, но это не касалось воеводы Семена Шаховского. По молчаливому согласию братьев, право начинать разговор осталось за князем Петром.
Сегодня это не имело значения. Петр пришел на беседу в форме стрелецкого сотника, в красном с галунами кафтане. Это подчеркивало официальность разговора и настраивало на серьезный тон.
– Князь Петр Васильевич! Князь Тимофей Васильевич! Рад видеть князей Шориных-Черкасских в полном здравии и прекрасном самочувствии. Наслышан, что вы собираетесь отправиться на Верхнюю Тунгуску! Вы знаете, как называют эту реку братские?
– Да, наш ученый друг Турай-ад-Дин спешно занимается изучением языков братских людей и уже поведал, что Верхняя Тунгуска на их языке звучит как Ангара Мурен, что по-русски означает «разинутый, открытый», а также – промоина или ущелье, – пояснил Тимофей.
– Отчего же приятное на слух название имеет столь уродливый перевод? – продолжал спрашивать воевода.
– И это он выведал у братского, что сидит в аманатской избе. С его слов выходит, что очень давно стали таять ледники, уровень Байкала начал расти. Сначала вода спружилась в горном ущелье, потом прорвалась в гору, через пещеру, а там камни были, из которых известку жгут. Те камни вскипели, выбросили все наружу, и образовался огромный провал. Вода хлынула в этот провал и потекла вниз. Раз по-братски провал называется ангарой, а река потекла по провалу, то ей и дали имя Ангара.
– Очень любопытно! При случае расскажу эту историю государю нашему Михаилу Федоровичу, но он не любитель неведомых слов. Согласно его наказным грамотам, всякое название реки должно означать народ, там проживающий, а название острога – место, где его ставили. Но мы, кажется, отклонились, у вас, думается, есть дела ко мне. Рад буду помочь князьям Шориным напоследок. Ведь я в скором времени направляюсь в Москву, лишь дождусь нового воеводу и передам ему дела.
– Князь Семен Иванович, – заговорил Петр. – Помните август 1629 года? Вы тогда недавно заступили на воеводство, а я добрался до Енисейской земли.
– Да! Эти воспоминания свежи в моей памяти! Но что князь имеет в виду?
– Тогда мне был дан мудрый совет: воздержаться от сыска, а если и вести, то тайно для пользы своей. Сейчас я то же самое советую тебе, воевода.
– Ты, князь, говоришь о воровских казаках, что под стражей ждут отправки в Тобольск?
– Особой вины на них нет, их нельзя винить в душегубстве, и они не чинили измену государю нашему. Их вина лишь в отсутствии жесткой руки, тебе хорошо ведомо, насколько это важно. Они могут сослужить добрую службу государю Михаилу Федоровичу. Тебе, князь Семен Иванович, и мне.
– О какой службе ты говоришь? – продолжал пытать князь.
– О той, что служилый человек правит. Почему нынешним годом ясака меньше взяли, почему землиц новых под царскую руку не подвели? Причина известная! То киргизов опасались, то наших казачков с Ангары дожидались, а служилых людишек в остроге недостает, некого было по службе отправлять. А у тебя, воевода, сейчас под стражей на государевых харчах более ста душ сидючи сидят. Ведь то есть великий разор государю нашему Михаилу Федоровичу.
– Так ты мне советуешь с этих казаков поручную бумагу взять и службу править заставить?
– То так, воевода! Отпиши государю, что серебро рудное в горах не сыскали. Добро всяческое, что за Яковом Хрипуновым числилось, возвернули, а казаки по твоим государевым делам разосланы. О том роспись землям составь, в которые посланы из Енисейского острога служилые люди. Передашь ту роспись главному судье приказа Казанского дворца, князю Дмитрию Михайловичу Черкасскому. Тот все уладит, а заодно и обо мне все обскажешь.
