Уэверли, или шестьдесят лет назад - Скотт Вальтер (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗

По совету полковника Толбота Уэверли отказался от услуг Джона Ходжеса, рассказы которого бросили дополнительный свет на эти интриги. Полковник объяснил Уэверли, что он сильно повредит молодому человеку, если вовлечет его в отчаянное предприятие, и что, во всяком случае, показания Ходжеса смогут объяснить, хотя бы до некоторой степени, обстоятельства, при которых Уэверли оказался в нем замешан. Поэтому Эдуард кратко изложил все, что произошло, в письме к дяде и к отцу, посоветовав им, однако, при существующем положении вещей ему не отвечать. Затем Толбот дал слуге письмо к командиру одного из английских военных кораблей, крейсировавших в заливе, прося его высадить подателя письма в Берике и выдать ему пропуск в хххшир. Слугу снабдили деньгами для быстрейшего путешествия и наказали добраться до корабля, подкупив лодочника, что, как впоследствии выяснилось, сделать было нетрудно.

Тяготясь присутствием Каллюма Бега, склонного, видимо, подсматривать за всеми его действиями, Уэверли нанял себе в слуги простого эдинбургского парня, который нацепил белую кокарду после того, как Дженни Джоб целую ночь протанцевала с Буллоком, капралом английских стрелков.

Глава 52. Интриги светские и любовные

С тех пор как Уэверли доверился полковнику Толботу, последний стал относиться к нему гораздо более дружественно, а так как им приходилось быть постоянно вместе, то и Эдуард лучше оценил нравственный облик полковника. Сначала ему казалось, что он слишком резок в выражении своих антипатий и порицаний, хотя никто, вообще говоря, не поддавался так легко здравым доводам. Привычка командовать также сообщала его манерам некоторую властную жесткость, несмотря на лоск, наведенный на них постоянным обращением в высших сферах. Как представитель военной среды, он отличался от всех тех, которых Эдуарду пришлось до тех пор видеть. Воинские качества барона Брэдуордина были отмечены печатью педантизма; качества майора Мелвила – такой придирчивостью ко всем мелочам и техническим подробностям военной дисциплины, которая более приличествовала командиру батальона, чем тому, кто собирается командовать армией; воинский дух Фергюса был настолько проникнут его планами и политическими интригами и так тесно переплетался с ними, что сам он больше походил на мелкого владетельного принца, чем на воина. А полковник Толбо! во всех отношениях являл собой идеал английского офицера. Вся его душа была отдана служению королю и родной стране; он не хвастался своими теоретическими познаниями, как барон, не гордился знакомством со всеми практическими мелочами, как майор, и не применял своих знаний для осуществления честолюбивых планов, как предводитель Мак-Иворов. Добавим, что это был человек с широкими познаниями и развитым вкусом, хотя и сильно окрашенным теми предрассудками, которые так свойственны англичанам.

Характер полковника Толбота раскрывался Эдуарду постепенно, в течение нескольких недель, потраченных гайлэндцами на бесплодную осаду эдинбургской цитадели. Все это время Уэверли почти нечего было делать, и ему лишь оставалось искать развлечений в окружающем обществе. Он охотно убедил бы своего нового друга познакомиться с некоторыми его прежними друзьями, но после одного или двух визитов полковник покачал головой и отказался от дальнейших экспериментов. Он пошел даже дальше и охарактеризовал барона как невыносимейшего педанта, какого ему когда-либо доводилось, на свое горе, встречать, а предводителя Мак-Иворов – офранцуженного шотландца, сочетавшего всю хитрость и любезность нации, которая его воспитала, с гордым, мстительным и беспокойным нравом своего родного народа.

– Если бы дьявол, – сказал он, – искал себе помощника, чтобы нарочно запутать дела в этой несчастной стране, сомневаюсь, смог ли бы он найти более подходящего, чем этот молодец, в равной мере деятельный, гибкий и злокозненный, за которым тянется целая шайка головорезов, которыми вам угодно так восхищаться.

Даже дамы не избегли его критики. Он соглашался, что Флора Мак-Ивор – красавица, а Роза Брэдуордин – хорошенькая девушка. Но он утверждал, что первая портит свою красоту подчеркнуто надменной изысканностью манер, которую она, вероятно, переняла от карикатурного Сен-Жерменского двора note 406, а про Розу Брэдуордин сказал, что решительно невозможно ни одному смертному восхищаться этой необразованной девчонкой и что та незначительная доля воспитания, которая ей досталась, так же мало вяжется с ее годами и полом, как если бы единственным ее платьем был старый походный мундир ее напаши. Впрочем, многое почтенный полковник говорил лишь из-за того, что был не в духе, и одной белой кокарды на груди, белой розы в волосах note 407 или приставки «Мак» в составе фамилии было для него достаточно, чтобы превратить любого ангела в черта, да и сам он шутя признавался, что не вынес бы и самой Венеры, если бы при ее появлении в гостиной лакей возгласил: «Мисс Мак-Юпитер» note 408.

Легко себе представить, что Уэверли смотрел на этих дам совсем другими глазами. В течение всей осады он ежедневно наносив им визиты, хотя и замечал с грустью, что все его попытки расположить к себе Флору имеют столь же мало успеха, как и оружие принца в отношении эдинбургской крепости. Она строго держалась с ним тактики, которую вменила себе в правило, а именно – проявлять к нему безразличие, не стремясь ни избегать его присутствия, ни уклоняться от разговора с ним. Каждый взгляд ее, каждое слово были точно подчинены этой системе, и ни отчаяние Уэверли, ни едва сдерживаемый гнев Фергюса не могли заставить Флору оказывать Эдуарду больше внимания, чем то, которого требовали самые обыкновенные приличия Роза Брэдуордин между тем стала все больше и больше расти в глазах нашего героя. Он не раз мог заметить, что по мере того как она освобождалась от своей крайней застенчивости, ее манеры приобретали все больше достоинства. Тревожная обстановка этого бурного времени, казалось, придавала се чувствам и речам спокойную гордость которой он прежде не замечал. Наконец, он видел, что Роза не пренебрегает ни малейшей возможностью, чтобы расширить свои познания и развить свой вкус.

Флора Мак-Ивор называла Розу своей ученицей, заботливо помогала ей в занятиях и старалась образовывать ее ум. Пристальный наблюдатель мог бы заметить, что в присутствии Уэверли она неизменно выставляла на первый план таланты своей подруги предпочтительно перед своими. Но читатель, надеюсь, не усомнится, что это великодушное и бескорыстное намерение осуществилось с исключительным так-том и что здесь не было даже самого отдаленного намека на демонстративность. Таким образом, в поведении Флоры было столь же мало от аффектации, с которой иная хорошенькая женщина старается рrоner note 409 другую, как в дружбе Давида и Ионафана note 410 не было ничего общего с приятельскими отношениями каких-нибудь двух щеголей с Бонд-стриг. Собственно говоря, хотя следствие было для всех очевидно, о причине едва ли можно было догадаться. Каждая из двух девушек, подобно превосходной актрисе, в совершенстве играла свою роль и восхищала зрителей, и при этом было почти невозможно заметить, что старшая постоянно уступала младшей то, что более всего соответствовало дарованию последней.

Но для Уэверли Роза Брэдуордин обладала одним редким свойством, перед которым едва ли может устоять хоть один мужчина: она выказывала пылкое участие ко всему, что его касалось. Впрочем, сама она была слишком юна и слишком неопытна, чтобы оценить притягательную силу этого постоянного внимания к нему. Ее отец был чрезмерно погружен в ученые и военные соображения, чтобы заметить ее растущее пристрастие, а Флора Мак-Ивор не хотела спугнуть ее чувство какими-либо замечаниями, так как считала, что этим поведением ее подруга имеет всего больше шансов вызвать взаимность.