Первый выстрел - Тушкан Георгий Павлович (читаем книги онлайн txt) 📗
— Начали! — крикнул Юсуф.
— Делай так! — сказал Али. Он подставил деревянную шайку под кисть винограда и чиркнул ножом-пилочкой по ножке. Кисть упала в шайку. — А из середины куста бери так, чтобы ягоды не сыпались. — Али резал быстро.
Мужчины стояли возле длинных ушатов, куда входило шаек шесть-восемь, и ждали сборщиков; ушат винограда относили, взявшись за ручки с двух сторон, в тарапан, где ссыпали в ящик.
Собирать было весело. В полдень все уселись завтракать под навесом. Были поданы настрелянные Юрой и Юсуфом перепела и жареная скумбрия с помидорами. Мальчики рассказывали о своих похождениях.
— Давайте носить ушаты! — предложил Коля.
И.они отвоевали ушаты и кричали сборщикам:
— Давай-давай!
Нести ушат было тяжело, но достойно мужчины. К вечеру каменный ящик с верхом завалили виноградом, больше некуда. Счастливый, чудесный день!
Юсуф и еще двое мужчин закатали штаны, вымыли ноги и полезли на гору винограда. Они начали давить виноград от задней стены. Из отверстия ящика в подставленный ушат полился виноградный сок — сусло. Все пробовали, и Юра выпил стакан. Потом Ганна зачерпнула ведро сусла, налила в казан и поставила на костер варить бекмес — виноградный сироп.
Юра тоже захотел давить.
— Давай-давай! — кричал Юсуф.
Виноград под ногами был теплый, пах мускатом. Ноги двигались в жидком месиве. Руки опирались на гору винограда впереди. Будто танцуешь. А внизу Франц Гут и другие пробуют сусло и говорят о сахаристости, о качестве будущего вина.
Собирали два дня. После уборки мальчики пошли по винограднику джимболосить — высматривать в кустах оставшиеся грозди — и насобирали еще по ведру винограда. Это был их виноград. Потом пошли помогать соседям.
Начались занятия в гимназии. Совсем некстати. Тут самая охота, а надо идти в класс…
В первый раз в гимназию шли вместе: Юра, Лиза, Франц Гут. Шли напрямик: через сады, по тропинкам. Когда убрали урожай, через сады можно было ходить во все стороны. Затем на Ферейновскую горку и вниз, к большому одноэтажному зданию. В двухэтажный дом возле моря гимназию перевели позже, когда она уже стала называться трудовой школой второй ступени.
Удивительно, что на школьном дворе было не очень шумно. Шумели главным образом маленькие. Мальчики и девочки учились вместе. Когда Надежда Васильевна, учительница, обходила родителей, уговаривая их определить детей в училище, где по программе гимназии будут преподавать лучшие учителя Москвы и Петрограда, волей судьбы заброшенные в Судак, она сама предупреждала, что класс будет очень «пестрый».
И действительно, в классе были не только бывшие гимназисты и гимназистки, но и реалисты, ученики коммерческих училищ и даже двое из кадетских корпусов. А национальностей — не пересчитать: русские, украинцы, немцы, армяне, греки, евреи, татары, болгары и даже один англичанин, один турок, один итальянец, один француз. Все они отлично говорили по-русски и, конечно, на своем родном языке. А многие знали и другие языки.
В этом разноликом классе коренные судачане и те чувствовали себя новичками и держались скованно. Девочки стали садиться за парты с правой стороны от прохода. Мальчики, помявшись, уселись с левой. Но были и «смешанные» парты. Инна и Боря Холодовские сели вместе. Юра, поскольку четверо его друзей уже заняли две парты, сел вместе с Лизой. И никто не показывал на них пальцами, никто не хихикал.
Одеты все по-разному: кто в своей прежней форме, кто в «вольном». Утром Юра натянул было старую гимназическую форму, но рукава и брюки оказались настолько коротки, что он быстро переоделся. Только и осталось от форменной одежды, что ремень с гербом гимназии на бляхе.
Все, кроме судачан, казались чересчур чопорными, держались, как взрослые. Но самой взрослой, поразившей Юру печальным выражением красивого лица, была Рая Терник.
О ней Коля сказал так:
— У Раи во время погрома в Бердичеве черносотенцы убили папу — портного. А мама, сестра и братья сгорели в подожженном доме: дверь погромщики заперли… Рая живет у двоюродной бабушки — тети Сары. Знаешь, она торгует семечками и конфетами возле магазина Триандофило. Добрая старушенция. Дает семечки в долг.
Володя Даулинг удивил Юру прической «ежиком». Узнав, что он англичанин, Юра пропел ему на большой перемене глупую песенку времен Крымской войны, вычитанную в каком-то журнале:
— Бокс! — крикнул Володя, подняв кулаки на уровень груди и выставив левую ногу вперед.
Юра сильно двинул его кулаком в плечо, но получил такой удар в подбородок, что еле устоял на ногах. Получив второй удар в лицо, Юра рассвирепел и повалил противника на землю. Тот закричал:
— Не по правилам!
Их сразу же окружили. И старшеклассник Вильям Гарнет потребовал возобновить бокс «по всем правилам». Но тут звонок позвал в класс.
И Володя сердито и в то же время мирно сказал:
— Ты зачем оскорбляешь нацию союзника!
— Нацию? — удивленно переспросил Юра. Такое ему и в голову не приходило.
Открытой национальной розни в классе не было. Но все же скоро на партах произошла перетасовка. Княжна Трубецкая не захотела сидеть рядом с Раей. Правда, через несколько дней Трубецкая ушла из гимназии. Учителя стали приходить к ней на дом.
Когда оба — Юра и Володя — явились в класс с плохо отмытой кровью на лицах, помятые, Надежда Васильевна спросила:
— Что случилось?
— Крымская война! — выкрикнул Колька.
— Это наше личное дело! — ответил Володя.
И Юра повторил понравившиеся ему слова:
— Личное дело!
Учительница только сказала:
— Садитесь. А теперь примемся за наше общее дело: напишите сочинение о том, как каждый из вас провел лето.
Юра написал об охоте на перепелов.
Странный класс. На уроках все сидят чинно, пай-мальчики и пай-девочки. Или в Крыму вообще так в гимназии? Совсем иначе, чем в Екатеринославе.
— Так это же отлично! — обрадовалась Юлия Платоновна. — В гимназии и пансионе вы обманывали учителей, проказничали, потому что не знали, куда девать себя, а здесь масса возможностей приложить свои силы.
Да, разных дел хватало! Воду вози, траву режь, поливай. Кроме того, нужно купаться, рыбачить, охотиться, ухаживать за Караем, ходить на Георгия и на Перчем, на Сокол, на вершину Алчака… А впереди поход к башням и стенам Генуэзской крепости.
На следующем уроке по литературе Надежда Васильевна вошла в класс с тетрадками и, помолчав, объявила, что лучшее сочинение написал Юра Сагайдак. Все посмотрели на Юру, а он покраснел так, что даже уши горели.
В тот день он помирился с Володей Даулингом. У Володи были старинные рапиры и шпаги из голицынской виллы. Решили отправиться фехтовать на крепостные стены.
4
В начале ноября, в воскресенье, Юлия Платоновна поручила Юре сходить к Сереже, поговорить с его отцом. Трофим Денисович был лучшим в Судаке бондарем. В прошлом месяце она просила его сделать несколько бочек для вина, но тогда он отказался — заказов много. Может, сейчас он освободился и примет заказ?
Сережин дом стоял возле базарной площади. Дом был, как все дома в Судаке: одноэтажный, под черепичной крышей. Рядом — садик с виноградными лозами, а на большом дворе много бочек, готовых и только начатых. Под навесом навалены дубовые бочарные клепки — гнутые ладные доски и досточки. Вкусно пахло свежей стружкой.
Трофим Денисович, сухощавый, темный, как мореный дуб, сидел на бочонке и, склонив ухо к гармони, наигрывал «Раскинулось море широко». Из-под ворота ситцевой рубахи виднелся синий якорь, нататуированный на груди: в молодости Трофим Денисович служил на флоте. У ног его, на чистом полотенце, стояла четвертная бутыль местного вина. Вокруг, на верстаке, бочонках и досках, сидели незнакомые Юре мужчины, человек пять, и тихо подпевали.
