Восстание (ЛП) - Скэрроу Саймон (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗
- Ей-богу, они попытаются еще раз, - сказал Макрон, глядя вниз по склону, поднеся руку к краям шлема, чтобы не допустить попадания дождя в глаза. Он наблюдал за линией врага, продвигающейся вперед, пока их лидеры собирали всех, кто еще мог сражаться, в то время как их семьи молча наблюдали за происходящим с повозок и возвышенности, огибающей поле боя. Он придвинулся ближе к Катону и пробормотал: - Я не уверен, что мы сможем пережить еще одну атаку.
- Ты можешь быть прав. Я надеялся, что нам удалось их достаточно встряхнуть после провала последней попытки. Юпитер Всеблагой... Нельзя не восхищаться их смелостью. Если бы только у нас хватило здравого смысла относиться к ним как к союзникам, а не давить их под своей пятой. Представь себе, чего можно было бы достичь с десятью обученными когортами таких людей.
- Они все равно могут добиться чего-то выдающегося даже без этой подготовки, учитывая то, как обстоят дела. Однако независимо от того, выиграем мы или проиграем, в Риме найдутся дураки, которые никогда не согласятся с тем, что эти варвары могут сравниться с нами, как люди.
Со стороны полевого штаба подъехал трибун. Он натянул поводья и отсалютовал Катону.
- Приветствия от наместника, господин. Он просит поздравить вас с быстрыми действиями по закрытию бреши. Он также просит, чтобы ваши люди в последний раз удержали свои позиции.
- В последний раз? - едко спросил Макрон. - Не уверен, что нас это должно воодушевлять.
Трибун выглядел оскорбленным.
- Полководец не это имел в виду, центурион.
Макрон посмотрел на Катона и закатил глаза, прежде чем ответить.
- Рад слышать это. А теперь беги, молодой человек. Прежде чем я сказал что-то, о чем я потом буду сожалеть.
Трибун развернулся и поскакал прочь, а Макрон печально покачал головой. - Где же они все таки находят такой материал? Я ушел из армии на несколько месяцев, и она тут же отправилась к Харону за Стикс.
- Однако ты ее не оставил, - заметил Катон. - Это правда, что говорят. Можно вывести человека из армии, но нельзя вывести армию из человека. Я почти думаю, что этот безымянный автор имел в виду конкретно тебя, когда придумал этот афоризм.
- Говорят? А кто?
- Не заставляй меня начинать, - он перевел взгляд на врага. Темные тучи закрыли небо, а дождь лил так сильно, что бритты были видны только как серая масса на среднем расстоянии. Мгновение спустя он увидел, что они продвигаются в четвертый раз, и почувствовал, как его сердце упало при этой перспективе. Он инстинктивно знал, что это будет последняя атака дня. Для обеих армий это было сродни принципу «сделай или умри».
Он приказал своим людям приготовиться, и ауксилларии устало вернулись на выступ. Никакой смены линий больше не было. Выжившие офицеры отправили во фронт наименее уставших и тех, кто еще не был ранен, а остальные сформировали две группы под командованием Катона и Макрона, готовые вновь сыграть свою роль временного резерва. За позициями Восьмой когорты артиллерийские расчеты легионеров вышли из батареи и вернулись в ряды Двадцатого легиона. Квадрилл и его небольшой отряд кавалерии стояли рядом, готовые к последней атаке, если их призовут. Катон почти не сомневался, что они будут здесь задолго до окончания битвы.
Повстанцы пересекли ручей, замедлившись из-за густой полосы взбитой грязи, и двинулись вперед одной огромной массой численностью более сорока тысяч человек. Они молчали и не пытались, как раньше, броситься на римскую линию. Им не нужно было бояться длинных стрел, да и копий почти не осталось. При этом, они сами потеряли свой небольшой отряд боевых колесниц в последней атаке, а склон был больше похож на кроваво-грязное месиво в начавшемся ненастье для их конницы, поэтому каждой стороне предстояло решить исход битвы в чистом пехотном сражении. Финальный раунд должен был стать жестокой борьбой насмерть на усыпанном телами склоне, скользком от крови и дождя.
Казалось, массе бриттов потребовалась целая вечность, чтобы добраться до ожидающих римлян. Когда они приблизились, среди облаков вспыхнули полосы ослепительных молний, на мгновение озарив две армии жемчужно-белым сиянием, как если бы они были призраками, прежде чем мрак мгновенно сгустился снова.
- Мы мертвецы, - сказал один из ауксиллариев в отряде Катона.
Префект мгновенно обернулся.
- Кто это сказал?
Человек рядом с виновником не удержался и не смог не взглянуть мельком на своего товарища, а Катон подошел к ауксилларию и пристально посмотрел на него. - Никто, я имею в виду никто, не умрет, если я не прикажу. Понятно?
Человек удивленно поднял брови, но все равно кивнул. - Да, господин.
- Так-то лучше. Теперь этой ерунды больше не будет. Возьми себя в руки и выполни свой долг.
- Да, господин.
Катон вернулся на свою позицию. Возможно, он не излечил страх этого человека, но сделал достаточно, чтобы занять его. Его товарищи ухмыльнулись и покачали головами, прежде чем их внимание снова было обращено на приближающегося врага.
Мятежники находились не более чем в ста шагах от них, но сквозь дождь невозможно было различить их лица. Катон крепче сжал рукоять щита и увидел, что Макрон чертит кончиком меча маленькие круги, ожидая битвы. Враг теперь двигался медленнее, и когда они были в пятидесяти шагах от них, они остановились. Их вожди и лучшие воины вышли вперед, выкрикивая призывы, а затем жестом махнули своим людям вперед. Ни один не пошевелился. Их лидеры кричали на них, чередуя призывы к их мужеству, угрозы, оскорбления и мольбы. Но безрезультатно. Но они и не отступили.
- Чего вы ждете? - крикнул один ауксилларий. - Придите и возьмите нас, вы, хреновы варвары!
- Тише! - крикнул Галерий, его голос напрягся. - Тишина в строю!
Дождь лил с тихим ревом, перемежаясь молниями и громом, когда гроза прошла над головой. Обе армии казались замороженными. Затем одинокая фигура вырвалась между Десятой когортой и легионерами Двадцатой и побежала, пока не оказалась на полпути между двумя сторонами. Повернувшись лицом к римской линии, он взмахнул мечом в воздухе.
- Гитеций, - пробормотал Катон. - Что ты делаешь?
- Почему вы все еще стоите здесь? - в ярости закричал ветеран. - Они сожгли ваши города, убили римских граждан и уничтожили ваших товарищей из Девятого легиона... Чего же вы ждете? Убейте их! Убейте их всех! - Он развернулся и бросился вниз по склону к ожидающим бриттам. - За Альбию! За Рим!
Он врезался в щит одного из воинов. Тут же другой рубанул по его запястью, обезоруживая его. Затем руки схватили его, подняли в воздух и пронесли по линии фронта, нанося колотые ранения на ходу. Даже несмотря на то, что его снова и снова ранили, он продолжал выкрикивать свой боевой клич.
Сквозь римский строй пронесся ропот, а затем послышался голос Макрона, ясный и властный.
- Вы его слышали! Убить их! Убить их всех!
Он рванулся вперед, его отряд последовал за ним, когда он прорвался через первый ряд, а затем, словно одержимая одной волей, Восьмая Иллирийская в полном составе рванула за ним.
- Нет... - пробормотал Катон в отчаянии, но через мгновение обнаружил, что также бежит со своими людьми. Десятая Галльская последовала их примеру, а затем легионеры Двадцатого легиона с мощным ревом двинулись вперед, в полном строю.
Перепрыгивая через блестящие тела мертвых и умирающих, вспомогательные войска врезались в линию врага, импульс атаки отбрасывал передние ряды назад к их товарищам. Слева от себя Катон видел, как тяжелая пехота легионов прорывалась в центр вражеской линии, сгоняя ее вниз по склону так, что образовался широкий клин, в то время как воодушевленные единым порывом римляне продвигались вперед. Внезапность атаки, а также яростные рубящие и колющие удары римских мечей заставили врага отступить, его ряды настолько уплотнились, что они не могли свободно управляться своим оружием.
Катон сражался так же, как и его люди, без причины, без размышлений, нанося удары по врагам, оказавшимся перед ним. Десятки мятежников были уничтожены его людьми, тогда как ауксилларии сражались, словно неистовые фурии, нанося удары щитами и мечами, убивая и двигаясь дальше по мертвым и умирающим, спускаясь по склону, шаг за шагом. Огромный крик отчаяния поднялся среди вражеской массы, заглушив сплоченные крики немногих вождей и воинов-лидеров, уцелевших после римского нападения. Молния поймала и заморозила яркие картины рычащих и испуганных лиц, брызги крови и переплетения оружия, поднятого над двумя сторонами, словно поле из серебряных шипов.
