Айвенго - Скотт Вальтер (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗

Отшельник обнажил свою жилистую руку по самый локоть и изо всех сил ударил рыцаря кулаком по уху. Такая затрещина могла бы свалить здорового быка, но противник его остался недвижим, как утёс. Громкий крик одобрения вырвался из уст иоменов, стоявших кругом: кулак причетника вошёл в пословицу между ними, и большинство на опыте узнало его мощь – кто в шуточных потасовках, а кто и в серьёзных.

– Видишь, монах, – сказал рыцарь, снимая свою железную перчатку, – хотя на голове у меня и было прикрытие, но на руке ничего не будет. Держись!

– Geman meam dedi vapulatori – сиречь, подставляю щеку мою ударяющему, – сказал монах, – и я наперёд говорю тебе: коли ты сдвинешь меня с места, я дарю тебе выкуп с еврея полностью.

Так говорил монах, принимая гордый и вызывающий вид. Но от судьбы не уйдёшь. От могучего удара рыцаря монах кубарем полетел на землю, к великому изумлению всех зрителей. Однако он встал и не выказал ни гнева, ни уныния.

– Знаешь, братец, – сказал он рыцарю, – при такой силе надо быть осторожнее. Как я буду теперь обедню служить, коли ты мне челюсть свернул? Ведь и на дудке не сыграешь, не имея нижних зубов. Однако вот тебе моя рука, как дружеский залог того, что обмениваться с тобой пощёчинами я больше не буду, это мне невыгодно. Стало быть, конец всякому недоброжелательству. Давай возьмём с еврея выкуп, потому что как горбатого только могила исправит, так и еврей всегда останется евреем.

– Монах-то не так уверен в обращении еврея с тех пор, как получил по уху, – сказал Мельник.

– Отстань, бездельник! Что ты там болтаешь насчёт обращения? Что такое, никто меня не уважает! Все стали хозяевами, а слуг нет! Говорю тебе, парень: я был немножко нетвёрд на ногах, когда добрый рыцарь меня ударил, а то я непременно устоял бы. Если же ты желаешь ещё потолковать на этот счёт, так давай я тебе докажу, что умею дать сдачи.

– Будет вам, перестаньте! – сказал Локсли. – А ты, еврей, подумай о своём выкупе. Ты понимаешь, что мы добрые христиане и не можем допустить, чтобы ты оставался среди нас. Вот ты и подумай на досуге, какой выкуп в силах предложить, а я пока займусь допросом другого пленного.

– А много ли удалось захватить людей Фрон де Бефа? – спросил Чёрный Рыцарь.

– Ни одного такого, который мог бы дать за себя выкуп, – ответил Локсли. – Было несколько трусливых подлецов, да мы их отпустили на волю – пускай ищут других хозяев. Для мщения и ради выгоды и так было довольно сделано, а эта кучка сброда и вся-то не стоила медной монеты. Тот пленный, о котором я упомянул, более ценная добыча: это щёголь монах, наверно ехал в гости к своей возлюбленной, судя по его франтовской одежде и по убранству его коня. Да вот и почтенный прелат идёт, бойкий как сорока.

Тут двое иоменов привели и поставили перед зелёным троном начальника нашего старого знакомого – приора Эймера из аббатства Жорво.

Глава XXXIII

Черты лица и осанка пленного аббата выражали забавную смесь оскорблённой гордости, растерянности и страха.

– Что это значит, господа? – заговорил он таким тоном, в котором разом отразились все эти три чувства. – Что за порядки у вас, скажите на милость? Турки вы или христиане, что так обращаетесь с духовными лицами? Знаете ли вы, что значит налагать руки на слуг господа? Вы разграбили мои сундуки, разорвали мою кружевную ризу тончайшей работы, которую и кардиналу было бы не стыдно надеть. Другой на моём месте попросту отлучил бы вас от церкви, но я не злопамятен, и если вы сейчас велите подать моих лошадей, отпустите мою братию, возвратите в целости мою поклажу, внесёте сотню крон на обедни в аббатстве Жорво и дадите обещание не вкушать дичи до будущей троицы, тогда я, может быть, постараюсь как-нибудь замять эту безрассудную проделку, и о ней больше речи не будет.

– Преподобный отец, – сказал главарь разбойников, – мне прискорбно думать, что кто-либо из моих товарищей мог так обойтись с вами, чтобы вызвать с вашей стороны надобность в таком отеческом наставлении.

– Какое там обхождение! – возразил аббат, ободрённый мягким тоном Локсли. – Так нельзя обходиться и с породистой собакой, не только с христианином, а тем более с духовным лицом, да ещё приором аббатства Жорво! Какой-то пьяный менестрель по имени Аллен из Лощины – nebulo quidam [28] – осмелился грозить мне телесным наказанием и даже смертью, если я не уплачу четырехсот крон выкупа, помимо всего, что он у меня награбил, а там было одних золотых цепочек и перстней с самоцветными камнями на несметную сумму. Да, кроме того, они переломали и попортили своими грубыми руками много ценных вещиц, как-то: ящичек с духами, серебряные щипчики для завивки волос…

– Может ли быть, чтобы Аллен из Лощины поступил так невежливо с особой вашего священного звания? – спросил предводитель.

– Всё это такая же истина, как евангелие от святого Никодима, – отвечал приор. – При этом он ругался на своём грубом северном наречии и поклялся повесить меня на самом высоком дереве в этом лесу.

– Да неужели клялся? В таком случае, преподобный отец, по-моему вам придётся удовлетворить его требования. Потому что, видите ли, Аллен из Лощины такой человек, что коли раз сказал, то непременно сдержит своё слово.

– Вы всё шутите, – сказал растерявшийся приор с натянутым смехом. – Я и сам большой охотник до удачной шутки. Однако – xa-xa-xal – эта шутка продолжается уже целую ночь напролёт, так что пора бы её прекратить.

– Я теперь так же серьёзен, как монах в исповедальне, – отвечал Локсли. – Вам придётся уплатить порядочный выкуп, сэр приор, иначе вашей братии предстоит избирать себе нового настоятеля, потому что вы уже не воротитесь к своей пастве.

– Да вы что – христиане или нет? Как вы осмеливаетесь держать такие речи, обращаясь к духовному лицу? – сказал приор.

– Как же, мы христиане, и даже держим своего капеллана, – отвечал разбойник. – Позовите нашего весёлого монаха, путь выступит вперёд и приведёт почтенному аббату тексты, подходящие к настоящему случаю.

Отшельник, немного протрезвившийся, напялил монашеский балахон поверх своего зелёного кафтана, наскрёб в своей памяти несколько латинских фраз, когдато заученных наизусть, и, выйдя из толпы, сказал:

– Преподобный отец, deus facial salvam benignitatem vestram! [29] Добро пожаловать в наши леса!

– Это что за нечестивый маскарад? – сказал приор. – Друг мой, если ты действительно духовное лицо, ты бы лучше научил меня, как избавиться от этих людей, чем кривляться да гримасничать, словно ярмарочный плясун.

– Поистине, преподобный отец, – отвечал монах, – я только и знаю один способ, которым ты можешь освободиться. Мы празднуем сегодня святого Андрея – стало быть, собираем десятину.

– Только не с церкви, надеюсь, добрый брат мой? – спросил приор.

– И с церкви и с мирян, – отвечал отшельник, – а потому, сэр приор, facite vobis amicos de Mammone iniquitatis – вступай в дружбу с мамоною беззакония, иначе никакая дружба тебе не поможет.

– Люблю весёлых охотников, всем сердцем люблю! – сказал приор более спокойно. – Ну полно, к чему эти строгости! Я ведь и сам большой мастер охотничьего дела и умею трубить в рог так зычно и чисто, что каждый дуб мне отзывается. Со мной можно бы и помягче обойтись.

– Дайте ему рог, – сказал Локсли, – пускай покажет своё хвалёное искусство.

Приор Эймер протрубил сигнал. Предводитель только головой покачал.

– Сэр приор, – сказал он, – трубить-то ты умеешь, но этим от нас не отделаешься. Мы не можем отпустить тебя на волю за одну музыку. К тому же я вижу, что ты только портишь старинные английские роговые лады разными французскими тру-ля-ля. Нет, приор, за них ты заплатишь ещё пятьдесят крон штрафа сверх выкупа, и поделом: не порти старинных сигналов псовой охоты.