И на земле и над землей - Паль Роберт Васильевич (книги онлайн полностью txt) 📗
Посидел, отдохнул — опять какой-то то ли гуд, то ли рев.
— Ну, вот и он…
Вскакиваю и столбенею.
— Что это?.. Бык?..
Паровоза — не было. Но бык — был.
Могучий черный племенной бык ревел, как паровоз, и при этом рыл копытами землю и бросал ее себе на спину. Господи, какой ужас!.. Он же идет прямо ко мне…
Хорошо, что обратно домой мне предстояло идти под гору. Придя в себя, я помчался вниз настолько быстро, насколько это позволяли мне мои одеревеневшие ноги.
Где-то я падал, и тогда мне казалось, что бык уже у меня за спиной. А он и вправду преследовал меня. И чем я ему не глянулся, чего он от меня хочет, отчего такой злой?
Лишь когда впереди показалась Кызылка, я понял, что спасен. Кубарем скатываюсь в глубокий овраг, оттуда — в промытый на его дне каньон, где собственно и течет речка. Сама она не ахти какая, местами перешагнуть можно, зато какие обрывистые берега! Сложенные из чего-то рыхлого, торфянистого, они не отличаются особой прочностью, всегда влажные, а внизу из-под них сочится какая-то сине-зеленая жидкость, пахнущая керосином.
Оказавшись в воде, я ликовал: уж здесь меня этот зверь не достанет! А он уже в овраге, идет по краю каньона, ревет, как тот раевский паровоз, и все косит на меня кровавым от бешенства глазом. Если сумеет где-то спуститься, мне конец.
Не дожидаясь такой развязки, я подхватываюсь и бегу прямо по воде вниз по течению. Тины в речке нет, торфяное дно словно смазано каким-то жиром, легко скользит под ногами.
А бык, как привязанный, не отстает.
Я уже совсем выдыхаюсь. Кажется, еще чуть-чуть и упаду. А этот гад все ревет, все идет. Я даже вижу кольцо в его ноздрях и на нем обрывок цепи.
Ну вот, так и есть — я падаю. Вода услужливо несет меня по своему скользкому ложу — красота. И вдруг я куда-то лечу. Да не куда-то, а вниз, вниз, навстречу непонятному шуму, в который я лечу вниз головой и в котором на какое-то время исчезаю.
Когда я уже начинаю задыхаться, что-то сильное, бурлящее подхватывает меня и, как щепку, выбрасывает на поверхность. Я в Бучале — ура! Я никогда не катался на его водопаде, потому что не умел плавать. Но теперь я не боюсь, я скатился, я плыву! И никакой злобный бык мне не страшен.
Убедившись, что одолеть эту преграду он не в состоянии, я снял одежонку, хорошенько отжал воду и прямо так, нагишом, направился в деревню. Подходя к выгону, надел подсохшие штанишки, накинул на плечи свою красную рубашку и вскоре, как будто никуда и не отлучался, вошел в свой дом.
Вот так, то весело, то грустно, и открывалась мне моя родина. Сначала «малая» — через речки, лощины, окрестные поля и деревни. Потом великая — через собственную республику, другие области и края, через их прекрасные города, культуру, людей. А за ними стоял уже весь мир.
Посмеявшись над собой и своими воспоминаниями, я доел оставшиеся пирожки, допил лимонад и поднял велосипед. Солнце поднялось уже высоко. На небе ни облачка. На высокой стерне блестят паутинки. В самый раз отправляться в дорогу.
В тот год я так и не выбрался из Уфы в свои любимые места. Сначала нужно было к сроку и «на самом высоком идейно-художественном уровне» выпустить книги, посвященные Владимиру Ильичу Ленину, 110-летие которого отмечало «все прогрессивное человечество». Потом что-то стал пробуксовывать график выпуска школьных учебников. А он «правительственный», попробуй не уложиться! И перевод учебников на цветную многокрасочную печать тоже в наших условиях чего-то значил…
Снова и снова пожалел я о том, что пять лет назад дал уговорить себя занять пост главного редактора Башкирского книжного издательства, где до этого возглавлял одну из редакций.
Легко каяться теперь, а тогда? Тогда издательство стояло на грани краха, как и многие другие областные и краевые книжные издательства России, изначально существовавшие как планово-убыточные, поддерживаемые из бюджета. Их в одночасье лишали дотаций и переводили на хозрасчет. Как будто он возможен при мизерных местных тиражах, особенно в национальных автономиях, где основной массой книжной продукции являются дешевые (не то что сейчас!) школьные учебники и методическая литература.
Это было своего рода ноу-хау цековского деятеля Яковлева, что позже печально прославится как идеолог и вдохновитель горбачевской «перестройки» и ельцинского штурма СССР.
Подавляющее большинство старинных центров книгоиздания в России было уничтожено. Выжившие после такой «контузии» еле сводили концы с концами, пока не исчезли окончательно под мутными волнами гайдаровского рынка.
В русских областях тогда пошумели, помахали кулаками и отступились: ничего не поделаешь — решение ЦК! Национальным республикам отступать было некуда: с прекращением выпуска учебной литературы погибнет и национальная школа. А это гибельно в перспективе и для всей нации вообще.
Но опять и опять: это решение ЦК! Ни отмене, ни пересмотру команда такого уровня не подлежит.
Не знаю, пробовали ли наши местные партийные руководители достучаться до кремлевского разума. Скорее всего нет, потому что во властных сферах они были не один год и хорошо знали, что можно и чего нельзя. Решили попробовать дать свою команду, ну, как всегда: изыскать, осознать, добиться, найти. Для этого даже направили директором одного из своих работников, человека целеустремленного, настойчивого, настоящего трудоголика, который, если надо, мог работать сутками. Звали его Нурислам Нуртдинович Нуртдинов.
В помощь себе Нуртдинов попросил назначить и нового главного редактора, а конкретно — меня. Мол, есть еще один трудоголик, хорошо знает книжное дело, в коллективе пользуется авторитетом, молодой коммунист, член Союза писателей. Вот только согласится ли?
Я не согласился. Прежде всего потому, что лично мне надевать на себя такой хомут было совсем не нужно. Да ведь и издательство — башкирское.
Мне ответили: это временно, пока не найдем решения проблемы, да и большая доля наиболее массовых и ответственных изданий выходит на русском языке.
Меня это не убедило. В конце концов вопрос решился предельно просто, поистине в духе того времени:
— Или сейчас же занимаешь кабинет, или партбилет на стол!
Я сдался. А куда денешься, хотя в партию после комсомола я вступал совсем не карьеры ради.
Работа предстояла тяжелая, огромная и, казалось, бесперспективная. Но новый директор быстро вошел в курс дела, разузнал, что некоторые издательства закрываются, а другие резко сбрасывают объемные показатели, и решил, будучи страстным охотником, одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Во-первых, взять на себя солидную долю того, от чего отказываются другие, и тем самым поддержать несущий большие потери Госкомитет по печати России. Во-вторых, дополнительный объем, который мы таким образом взвалим на себя, пустить на переиздание русской и башкирской классики массовыми тиражами.
Идея нам показалась вполне реальной (благо книги тогда читали, собирали большие домашние библиотеки, они были общедоступны по ценам), и мы засели за работу. Все с десяток раз обсчитали, составили несколько вариантов проекта, написали наиподробнейшее пояснение, вскладчину закупили десятка два банок знаменитого башкирского меда…
Из Москвы Нурислам вернулся на коне.
— Ну, цифры у нас есть, бумага будет. Давай садись за темплан, чем наполним эти немалые цифры…
Сели всей художественной редакцией, привлекли знающих специалистов, писателей, в итоге чего родились сразу две серии: переводная «Библиотека башкирского романа «Агидель» и классическая русская серия из произведений писателей, жизнью и творчеством тесно связанных с Башкирией, — «Золотые родники».
На коллегии в Москве я с немалым трудом добился утверждения этих серий — и работа закипела. Мурат Рахимкулов, Александр Филиппов, Михаил Иванов работали не покладая рук, чтобы подготовить первые издания серий в срок, потому что тиражи нам утвердили огромные, а книжной ротации в Уфимском полиграф-комбинате не было. И они успели!..
