Белый ворон Одина - Лоу Роберт (читать книги без регистрации TXT) 📗
Его слова сильно смахивали на оскорбление, и в душе моей вспыхнул гнев. Я и сам удивился этому чувству. Оно доказывало, как глубоко в меня просочился вселенский холод.
— Все это не более чем слова, — резко ответил я, вполне отдавая себе отчет, что дразню опасного человека. — Однако никто из нас не видел, как ты грызешь свой щит в схватке. Сказать по правде, мы вообще тебя в бою не видели. До сих пор всю работу нам приходилось делать самим.
— Это правда, — признал Квельдульв, — во время штурма крепости я приболел…
Финн язвительно рассмеялся, и Квельдульв ответил ему свирепой гримасой.
— Однако сейчас я в полном порядке, — продолжал он. — И готов преподать урок тем, кто забывает о хороших манерах. Я слышал: чтобы вступить в ваше Братство, надо сразиться с одним из его членов.
Я отметил, как мгновенно ощетинился Финн, и мне это сильно не понравилось. Я не хотел, чтобы они дрались. Но также не хотел брать к себе Квельдульва.
— Времена изменились, — сказал я после секундного промедления. — Нас стало слишком мало… и я решил изменить правила.
Среди моих людей пробежал легкий ропот: они не слышали ни о каких изменениях. Да и откуда бы им услышать, коли я придумал это только сейчас — можно сказать, смухлевал на ходу? Мне было немного стыдно, но я винил во всем проклятый холод и стечение обстоятельств.
Итак, я вытянул вперед левую руку, затянутую в кожаную перчатку. На холоде она совершенно задубела, так что все пальцы торчали, словно деревянные. Если бы я не сидел у костра, то непременно надел бы поверх еще и варежку.
— И сколько пальцев ты видишь? — спросил я.
Квельдульв ухмыльнулся. Похоже, он решил, что это какой-то обязательный ритуал, не более того.
— Пять, конечно, — ответил он, все так же дурашливо улыбаясь.
Я медленно согнул пустые пальцы перчаток. Побратимы и те, кто знал, что на этой руке у меня недостает двух пальцев, рассмеялись. На лицо Квельдульва вновь вернулась привычная угрюмая гримаса.
Больше всех веселился Квасир.
— Даже среди камней попадаются особо умные, — проговорил он сквозь смех. — Надо бы ярлу Орму раздобыть один из них — будем приносить на нем присягу.
— Хейя! — поддержал его Гирт.
Что касается меня, то, глядя на Квельдульва, я испытывал лишь жгучий стыд. Не следовало, конечно, выставлять его на всеобщее посмешище. Парень стоял, непонимающе хлопая глазами. Затем по лицу его пробежала какая-то рябь — словно по водной глади пруда. Он круто развернулся и зашагал прочь в темноту. Вдогонку ему неслось насмешливое гиканье Финна. После неловкой паузы беседа вернулась в прежнее русло, но мне постоянно казалось, что я ловлю на себе неодобрительные взгляды.
Первой не выдержала Торгунна. Недовольно фыркнув, она произнесла:
Справедливое замечание, и я внутренне съежился, хоть и постарался свести все к шутке.
— Говоришь, как знаменитая бабка Рыжего Ньяля, — заметил я небрежным тоном. — Или как моя покойная мачеха.
— Вот уж не поверю, что у тебя была мачеха, — скривила губы Торгунна. — Иначе бы она научила тебя доброте.
Это прозвучало слишком резко, и Квасир предостерегающим жестом сжал локоть жены.
— Посмотри, где мы находимся, ярл Орм, — неожиданно вмешалась в разговор Тордис (она подалась вперед, и отблески огня плясали в ее темных глазах). — Посреди голой заснеженной степи. И пришли мы сюда вслед за тобой, доверившись твоей удаче. Коли уж мы делаем ставку на твою судьбу… то, наверное, будет правильно поставить тебя в известность. Дело в том, что ты рискуешь не только нашими жизнями. Есть еще одна жизнь, о которой ты пока не знаешь…
Слова ее вновь натолкнули меня на мысли об Эйнаре Черном и его ответственности за побратимов. Я почувствовал себя неуютно и разозлился.
— Тебе так нравится Квельдульв? — огрызнулся я. — Можешь забрать его себе и радоваться. А я не желаю, чтоб он стоял за моей спиной…
Но тут до меня наконец дошло, что именно она сказала. Я запнулся на полуслове да так и остался сидеть с открытым ртом, беспомощно переводя взгляд с Тордис на Финна и обратно. На лице Финна отразилось смятение, и Тордис тихонько засмеялась над его испугом.
— Нет, Лошадиная Голова, речь не обо мне… пока что.
Торгунна закуталась поплотнее в плащ и с вызовом вскинула голову.
— Я не одна!
Именно такие слова выбирают наши северные женщины, чтобы объявить о своем положении. Очевидно, Квасир уже знал о беременности жены, потому что он и глазом не моргнул. Я же никак не мог прийти в себя от удивления. Рядом со мной радостно рассмеялся Иона Асанес. Рыжий Ньяль пересказал новость соседу, и она пошла гулять по всему лагерю.
— Ты уверена? — выдавил я из себя.
Прозвучало это, конечно, глупо, и Торгунна устремила на меня презрительный взгляд своих темных глаз.
— Не будь дураком, ярл Орм, — отрезала она. — Даже в таких условиях, как здесь, любая женщина безошибочно почувствует, когда в ней зародилась новая жизнь. И вот еще что я хочу тебе сказать… В одну из ночей я заснула с куриным яйцом под мышкой, а поутру, как полагается, разбила его с тупого конца. Так вот, судя по виду канатика, это будет мальчик.
Некоторое время я сидел, молча разглядывая их с Квасиром. У меня появилось нехорошее чувство, будто мой побратим стакнулся со своей женой против меня. Один из увальней-славян — тот самый, который был не прочь полакомиться чужой ногой — проворчал себе под нос «яйцо», причем таким тоном, словно хотел поинтересоваться, где это Торгунна раздобыла подобное лакомство.
— Теперь тебе понятно наше беспокойство, Торговец? — заглянула мне в глаза Тордис.
Еще бы не понятно! И это понимание лишь усилило чувство стыда за сцену с Квельдульвом. Мне пришлось даже потрясти головой, чтобы стряхнуть с себя неприятные ощущения.
— Согласен, мой поступок выглядит необдуманным, — признал я, но тут же добавил: — Однако у меня были веские причины поступить таким образом. В конце концов, что сделано, то сделано. Глупо всю ночь напролет мучиться раздумьями. Наутро проснешься с больной головой, а ноша-то никуда не денется.
— Небось так твоя мачеха говаривала? — усмехнулся Рыжий Ньяль. — Думаю, они с моей бабкой были знакомы.
Сидевшие у костра встретили его слова смешками, людьми овладело легкое и доброе настроение. А я все никак не мог отвести глаз от Торгунны. Сидел, смотрел на нее и тихо дивился свершившемуся чуду. Я думал о новой жизни, зародившейся в столь ужасном месте, как эта степь. А еще я безуспешно пытался справиться со своими тревогами.
Мне и прежде-то было нелегко. Всю дорогу я изводил себя мыслями о женщинах и детях, волею судьбы оказавшихся под моей защитой. Теперь к этому бремени добавилась новая ноша: я сходил с ума от страха за жизнь крохотного существа, еще даже не успевшего сделать свой первый вздох.
15
Я стоял на серовато-коричневой спине огромного кита — она, подобно острову, возвышалась посреди замерзшего моря — и пытался хоть что-либо разглядеть в темной глубине его дыхала. До меня доносились далекие голоса Финна, Квасира и остальных побратимов. Стоя на берегу, они громко переговаривались и осыпали меня упреками за то, что я сразу не узнал этого места.
Мы пришли сюда, следуя все той же горестной тропой, оставленной дружиной Ламбиссона. Мы просто двигались вперед, время от времени натыкаясь на чьи-то останки — холодные, застывшие, с торчавшими вверх одеревеневшими конечностями. Большинство трупов были обезображены степными падальщиками — стаями волков, которые при нашем появлении неторопливо покидали место пиршества. Скорбно взирали мы на эти свидетельства зимней трагедии, разыгравшейся незадолго до нашего прибытия.
Дорогу нам прокладывал верный Морут. Он неутомимо шел вперед, время от времени останавливаясь, чтобы подождать отстающих, а заодно задать корм своему тощему мохнатому коньку. Кормил он его смесью резаной соломы и какого-то животного жира. Я восхищался талантами маленького хазарина — так же, как в свое время восхищался бедуинами, безошибочно находившими путь в бескрайней серкландской пустыне. Даже Финн вынужден был скупым кивком признать достоинства нашего проводника. Что касается Абрахама, этого хазарского иудея благородных кровей, им владели смешанные чувства. Я видел, как насмешка на его лице то и дело сменяется выражением безмерного облегчения.
