Приключения Найджела - Скотт Вальтер (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Словом, все, что предстало взору лорда Гленварлеха, имело вид вещей, попавших сюда в результате распродажи описанного за долги имущества или же купленных по дешевке у какого-нибудь сомнительного старьевщика и сваленных потом в кучу в этой комнате, как в аукционном зале, не сообразуясь с требованиями вкуса и гармонии.
Дом этот, заставленный бывшей собственностью разорившихся расточителей, напомнил Найджелу лачуги на морском берегу, которые зачастую обставлены предметами, растащенными с разбитых судов. «И моя ладья среди бурунов, — подумал лорд Гленварлох, — но на ее крушении грабитель не разбогатеет».
Более всего его заинтересовала каминная решетка, громоздкое сооружение из ржавых железных прутьев, криво стоявшее на трех медных ножках, отлитых в виде львиных лап; четвертая лапа в результате какого-то несчастного случая гордо задралась в воздух, создавая впечатление, будто вся решетка возымела честолюбивое желание выступить на середину комнаты и приподняла уже одну ногу, чтобы пуститься в путь. Улыбка показалась на лице Найджела, когда в воображении его мелькнула такая фантастическая мысль. «Придется остановить ее, — подумал он, — утро такое холодное и сырое, что не мешает развести огонь».
Намереваясь позвать кого-нибудь, он вышел на площадку широкой лестницы с тяжелыми дубовыми перилами, откуда можно было попасть в его комнату и в другие помещения этого старинного просторного дома. Не получив, однако, ответа на повторенный несколько раз зов, он был вынужден отправиться на поиски кого-нибудь, кто сослужил бы ему желаемую службу.
Хотя, по старому шотландскому обычаю, Найджел получил воспитание, которое во многих отношениях может быть названо простым, скромным и даже суровым, он все же привык к постоянному вниманию и к заботам одного или нескольких слуг. Таков был повсеместный обычай в Шотландии, где жалованье было так ничтожно, что знатный или влиятельный человек мог иметь столько слуг, сколько хотел, — требовалось только кормить, одевать их и оказывать покровительство. Найджел поэтому был недоволен и огорчен, когда очутился без всякой помощи и ухода; досада его усиливалась, так как он злился на самого себя, что беспокоится из-за подобных пустяков среди истинно важных и серьезных забот.
«Должна же быть какая-то прислуга в таком большом доме», — говорил он себе, бредя по коридору, уводившему его от лестничной площадки. По пути он толкал двери, мимо которых проходил. Но одни комнаты были заперты, а другие пусты, и все, очевидно, необитаемы. В конце концов он вернулся к лестнице и решил сойти вниз и отыскать там хозяина или его безобразную дочь. Спустившись, он вошел сперва в тесную, низкую и темную гостиную, где стояло ветхое кожаное кресло, пара комнатных туфель перед ним, а слева от него была прислонена крючковатая трость; посредине комнаты стоял дубовый стол с громоздкой кованой конторкой и массивной оловянной чернильницей. Вдоль стен были расставлены разные полки, комоды и прочие хранилища для бумаг. Над камином красовались сабля, мушкетон и пара пистолетов, как бы самоуверенно заявляя о том, что владелец стоит на страже своего имущества.
«Должно быть, это логово ростовщика», — подумал Найджел и собирался уже подать голос, как вдруг услышал из задней комнаты раздраженный, дребезжащий и прерываемый кашлем голос старика, который просыпался обычно от малейшего шума, ибо скупость никогда не спит крепким сном.
— Кхе-кхе, кто там? Эй, кхе-кхе, да кто же там? Марта, кхе-кхе, Марта Трапбуа, в доме воры, мне никто не отвечает! Эй, Марта, воры, воры, кхе-кхе!
Найджел тщетно пытался объяснить в чем дело — мысль о ворах так крепко засела в мозгу старика, что он продолжал кашлять и вопить, вопить и кашлять, пока не появилась милейшая Марта; прикрикнув несколько раз на отца, дабы убедить его, что опасности никакой нет и что незваный гость — их новый постоялец, и услыхав столько же раз от своего родителя: «Держи его, кхе-кхе, держи крепче, я иду!», она наконец уняла его страхи и вопли, а затем холодно и сухо спросила лорда Гленварлоха, что ему понадобилось в комнате отца. Постоялец между тем имел время рассмотреть ее наружность, и впечатление, какое создалось у него накануне вечером, при свете свечи, ни в коей мере не улучшилось. На ней были так называемые фижмы и брыжи королевы Марии, но не те откинутые брыжи, в каких принято рисовать несчастную шотландскую королеву, а те, что с более чем испанской чопорностью окружали шею и оттеняли мрачное лицо ее жестокой тезки, увековечившей память о себе сожжениями в Смитфилде. Старомодное платье как нельзя лучше гармонировало с поблекшим лицом, серыми глазами, тонкими губами и всем суровым обликом старомодной девицы, еще более подчеркнутым черным капюшоном вместо наколки, которым она тщательно прикрывала голову, не давая выбиться ни одному волоску, потому, вероятно, что в ту наивную эпоху женщины еще не додумались до иного способа скрывать тот цвет, каким время подкрашивает волосы. Она была высокого роста, худая и плоская, с костлявыми руками и крупными ногами, обутыми в громадные башмаки на высоких каблуках, делавших выше ее и без того неуклюжую фигуру. Портной, видимо, пустил в ход некоторые ухищрения, желая скрыть ее небольшой телесный недостаток, заключавшийся в том, что одно плечо у нее было выше другого, однако похвальные уловки изобретательного мастера лишь выдавали благие намерения, не свидетельствуя об успешности их выполнения.
Такова была мистрис Марта Трапбуа, вопрос которой: «Что вам здесь надобно, сэр?», произнесенный сухим тоном, снова прозвучал с той же резкостью в ушах Найджела, пока он созерцал ее наружность и про себя сравнивал ее с одной из выцветших зловещих фигур на старинных занавесях, украшавших его постель. Вопрос ее решительно требовал ответа, а потому Найджел объяснил, что сошел вниз поискать слугу, который затопил бы камин в его комнате, так как утро холодное и сырое.
— Поденщица приходит в восемь часов, — ответила мистрис Марта. — Если хотите согреться скорее, то наверху около лестницы вы найдете в чулане хворост и ведро с углем. Кремень и огниво на верхней полке. Коли желаете, можете растопить сами.
— Нет, нет, Марта! — воскликнул ее отец, который, облачившись в порыжевший халат, в расстегнутых панталонах и в туфлях на босу ногу поспешно вышел из задней комнаты; очевидно, ему все еще мерещились грабители, ибо он сжимал в руке обнаженную шпагу, имевшую грозный вид, хотя ржавчина местами изъела блестящую сталь. Однако слова «камин» и «хворост», услышанные им в дверях, изменили течение его мыслей.
— Нет, нет, ни за что! — вскричал он, вкладывая в каждое последующее отрицание все большую энергию. — Молодой джентльмен не должен утруждать себя, кхе-кхе. Я сам растоплю камин за известное воз-на-гра-ждение.
Последнее слово было излюбленным у старика, и он произносил его особенным образом, выговаривая слог за слогом и делая сильное ударение на конце. Оно было как бы магической формулой, которая предохраняла его от всяких неудобств, сопутствующих привычке опрометчиво предлагать свои услуги и обещать всякого рода любезности; и впрямь, люди, поспешно ухватываясь за такие предложения, нередко дают основания раскаиваться в своей неосмотрительности тому, от кого они исходят.
— Стыдитесь, отец, — возразила Марта, — не вздумайте этого делать. Мейстер Грэм сам разведет огонь или дождется служанки — как ему будет угодно.
— Нет, дитя мое, нет. Нет, дочь моя Марта, — стоял на своем старый скряга, — ни одна служанка не дотронется до камина в моем доме. Все они кладут, кхе-кхе, хворост сверху, и тогда уголь не разгорается и пламя вылетает в трубу, а дрова и жар пропадают понапрасну. А вот я за известное вознаграждение сложу дрова как следует, так что тепла хватит, кхе-кхе, на целый день.
Тут разволновавшийся старик раскашлялся так сильно, что дальше Найджелу из отрывисто произнесенных слов удалось понять только, что дочери рекомендовалось убрать кочергу и щипцы из комнаты жильца, с тем чтобы в случае надобности хозяин «за известное вознаграждение» сделал все сам.
