Путь через равнину - Ауэл Джин Мари Антинен (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Я пойду проверю Уинни и Удальца. Может быть, Волк с ними?
Эйла все же тревожилась за Волка; уже засыпая, она услышала звуки, которые, возможно, говорили о том, что животное вернулось.
Было темно, слишком темно, чтобы разглядеть что-то за множеством звезд, устремлявшихся из огня к небу, но она пыталась вглядеться. Затем две желтые звезды, два огонька, сблизились. Это были глаза, глаза Волка, который смотрел на нее. Потом он повернулся и направился куда-то; она знала — он хочет, чтобы она пошла за ним, но как только она двинулась следом, путь ей преградил огромный медведь.
В страхе она отпрыгнула назад. Медведь встал на задние лапы и заревел. Взглянув на него, она увидела, что это не настоящий медведь. Это Креб, Мог-ур, одетый в медвежью шкуру.
Где-то вдалеке ее звал сын. За спиной огромного колдуна она увидела Волка, но это не был Волк. Это был дух Волка, тотем Дарка, и он хотел, чтобы она пошла за ним. Затем дух Волка обернулся ее сыном, и это был Дарк, манивший ее к себе. Он еще раз позвал ее, но, когда она попыталась идти за ним, Креб снова остановил ее. Он указал на что-то позади.
Она повернулась и увидела тропу, ведущую к небольшой пещере. Затем заметила нависающий светлый выступ скалы, наверху был странный камень, который, казалось, завис над скалой в момент падения. Когда она вновь повернулась, Креб и Дарк скрылись.
— Креб! Дарк! Где вы? — крикнула Эйла и села.
— Тебе опять снилось что-то, — поднимаясь, сказал Джондалар.
— Они скрылись. Почему он не разрешил мне идти с ними? — прорыдала Эйла.
— Кто скрылся?
— Дарк. А Креб не разрешил мне идти за ним. Он преградил мне путь. Почему он не разрешил мне идти с ним? — спросила она, плача в его объятиях.
— Это был просто сон, Эйла. Просто сон. Может быть, он и означает что-то, но это был сон.
— Ты прав. Знаю, что прав, но это было так реально…
— Ты думала о своем сыне?
— Да, я думала о том, что никогда больше не увижу его.
— Наверное, поэтому ты и увидела его во сне. Зеландонии всегда говорила, что если видишь подобный сон, то надо вспомнить все предшествующее, и когда-нибудь ты поймешь его. — Джондалар попытался рассмотреть ее лицо в темноте. — А сейчас спи.
Вскоре они снова уснули. Утром небо заволокло тучами, и Джондалар рвался в путь, но Волк все еще не вернулся. Эйла периодически звала его свистом. Они уже уложили шатер и вещи, но его не было.
— Эйла, нам нужно идти. Он догонит нас, как всегда.
— Я не пойду, пока не узнаю, где он. Ты можешь идти или подождать здесь. Я пойду его искать.
— Как ты будешь его искать? Он может быть где угодно.
— Что, если он пошел обратно вниз? Он очень полюбил Шамио. Может быть, нам стоит вернуться обратно и поискать его?
— Мы не пойдем назад! Тем более что мы так много прошли.
— Я вернусь, если нужно. Я не двинусь дальше, пока не найду Волка. — И она пошла назад. Джондалар лишь покачал головой. Было ясно, что она приняла твердое решение. Они были бы уже далеко, если бы не это животное. Он подумал, что лучше бы зверь остался там.
Эйла на ходу все время свистом звала Волка, и внезапно, уже в лесу, на другой стороне поляны, он бросился к ней. Как всегда, он начал прыгать, пытаясь лизнуть ее.
— Волк! Вот и ты! Где ты был? — Эйла потерлась лицом о его морду и слегка куснула его, радуясь его возвращению. — Я очень волновалась. Нельзя убегать так!
— Ну что, теперь мы можем отправляться в дорогу? — спросил Джондалар. — Пол-утра потеряно.
— По крайней мере он вернулся и нам не надо повторять весь путь обратно, — сказала Эйла, усаживаясь на Уинни. — Куда идти? Я готова.
Молча они пересекли луг и доехали до горного гребня. Двигаясь вдоль него, они въехали на крутой склон, усыпанный гравием и булыжниками. Выглядело все это очень ненадежно, и Джондалар попытался найти иной проход. Если бы они были одни, то перелезли бы через скалы в другом месте, но для лошадей единственной возможностью было подняться по скользкому скалистому склону.
— Эйла, как ты думаешь, лошади смогут подняться здесь? Другого выхода я не вижу, или надо спуститься вниз и искать окольный путь.
— Ты же сказал, что не хочешь возвращаться, особенно из-за животных.
— Я не хочу, но если нужно, то придется вернуться. Если ты думаешь, что это слишком опасно для лошадей, мы не будем и пытаться.
— А если бы это было опасно для Волка, ты бы его оставил?
Для Джондалара лошади были полезными животными, и хотя Волк ему нравился, он действительно не собирался из-за него задерживать продвижение. Эйла явно была не согласна с ним: он ощущал, как между ними нарастает отчуждение, возникшее еще, может быть, и потому, что она стремилась остаться в племени Шарамудои. Ему не хотелось причинять ей новую боль.
— Я не собирался оставить Волка. Просто я подумал, что он может догнать нас, — слегка покривив душой, сказал Джондалар.
Она почувствовала это, но ей совсем не нравилось, когда между ними возникали разногласия, тем более сейчас, когда Волк вернулся и у нее стало легко на душе. Волнение исчезло, пропало и ожесточение. Она спешилась и начала взбираться на склон, чтобы точнее оценить обстановку. Уверенности, что лошади смогут здесь подняться, у нее не было, но ведь иначе им надо будет искать другой путь.
— Не уверена, но давай попытаемся. Кажется, это не так страшно, как выглядит. Если они не смогут преодолеть этот склон, мы вернемся и поищем другой путь.
Действительно, склон оказался не таким опасным, как это казалось. Хотя было несколько трудных моментов, но, к их общему удивлению, лошади справились. Они обрадовались, что преодолели этот подъем, но впереди их ждали другие препятствия. Из-за заботы друг о друге, о лошадях они вновь начали говорить между собой легко и свободно. Волк легко преодолел подъем. Несколько раз он взбегал на вершину и спускался. Когда они добрались до верха, Эйла свистнула и подождала Волка. Глядя на нее, Джондалар подумал, что она уж слишком заботится о звере. Он хотел было сказать ей об этом, но передумал, боясь рассердить ее. Затем все же спросил:
— Эйла, может быть, я ошибаюсь, но ты сейчас больше волнуешься о Волке, чем прежде. Разве ты не привыкла, что он уходит и приходит? Я хочу, чтобы ты сказала, что тебя тревожит. Ты сама говорила, что мы ничего не должны утаивать друг от друга.
Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. На лоб набежали морщины. Затем посмотрела на него:
— Ты прав. Я не то чтобы пытаюсь скрыть от тебя что-то. Я пыталась от себя отогнать эти мысли. Помнишь, там, внизу, олени терлись рогами о деревья?
— Да.
— Не уверена, но вроде бы для волков тоже наступает время Наслаждения. Я не хотела и думать об этом, боясь того, что может случиться, но Толи навела меня на эту мысль, когда я рассказывала о Бэби, который оставил дом в поисках подруги. Она спросила о Волке. А не уйдет ли и он? Я не хочу, чтобы Волк ушел. Он почти мой ребенок, почти сын.
— Что заставляет тебя думать, что он уйдет?
— Прежде чем уйти, Бэби все дольше и дольше затягивал свои отлучки. Сначала день, затем несколько дней, иногда он приходил израненный. Я знала, что он ищет подругу. И он нашел. И вот сейчас Волк начал уходить. Боюсь, что это то же самое.
— Вот в чем дело. Не знаю, что мы можем предпринять. — В душе он пожелал, чтобы Волк ушел. Он не хотел, чтобы она страдала, но из-за Волка не раз прерывалось Путешествие, не раз он служил причиной их размолвок. Если бы Волк нашел подругу и ушел с ней, Джондалар пожелал бы ему удачи и был бы только рад.
— Не знаю. Пока он возвращается назад и, кажется, рад, что идет с нами. Он приветствует меня как члена своей стаи, но ты же знаешь, каков зов Наслаждения. Это могущественный Дар. Желание может быть очень сильным.
— Это правда. Не знаю, что ты можешь тут поделать, но я рад, что ты рассказала мне.
Некоторое время они ехали молча, но это было мирное молчание. Он был рад, что она рассказала ему о Волке. По крайней мере он понял ее поведение. Она действовала как мать. Он всегда жалел матерей, которые оберегали своих сыновей от малейшей опасности, запрещали даже заходить в пещеры или лазать по горам.
