Удар шпаги - Бальфур Эндрю (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
— Что здесь творится, во имя Сатаны? — хриплым басом проговорил он. — Кому взбрело в голову устраивать скандалы в моей гостинице? Ты кто такой? — рявкнул он, заметив меня.
Я ничего не ответил, но, видя, что дело принимает скверный характер, прижался спиной к внутренней двери и встал в позицию.
— Черт бы тебя побрал! — заорал верзила. — Убери прочь свою булавку! А вы, два дурака, — обернулся он к Ханиману и Кроуфорду, — не могли уладить свое дельце без шума? Да ты никак глухой, — обратился он ко мне, видя, что я не обращаю на него внимания. — Убери шпагу, кому сказал!
— Ради Бога! — воскликнул Кроуфорд. — Не подходи к нему! Это вурдалак с того света!
В ответ здоровяк замахнулся дубиной и готов был броситься на меня, когда Ханиман схватил его за руку и что-то прошептал ему на ухо.
— Пусть будет так, — проворчал верзила, судя по всему, хозяин притона. — Но смотри, не испорти также и это дело!
— Положись на меня, — уверенно сказал Ханиман и шагнул ко мне с обнаженной шпагой в руке.
— Итак, — осклабился он, — нам, похоже, выпала судьба встретиться снова, мастер Клефан; но вот что я тебе скажу: на сей раз расстанемся мы не так, как прежде!
Я не ответил ему ни слова, но, как только он стал в позицию, яростно атаковал его, ранив в руку, ибо понимал, что если не справлюсь с ним в ближайшие секунды, то мне будет конец. Спустя мгновение я ранил его вторично, но тут остальные два, опасаясь, как бы я не вышел победителем, набросились на меня. Верзила с дубиной налетел справа, а Кроуфорд — слева, и я приготовился подороже продать свою жизнь, потому что, конечно же, не надеялся одолеть сразу троих. Отведя шпагу назад, когда здоровяк замахнулся на меня дубиной, я прыгнул вперед, нырнул под его поднятую руку и с налета вонзил ему клинок в подреберье. В ту же секунду Ханиман метнулся ко мне: я почувствовал острую боль, словно докрасна раскаленная спица прожгла мне грудь с правой стороны, и понял, что серьезно ранен. Но в то время я был поистине невменяем: не обращая внимания на боль, я выдернул шпагу из тела верзилы, который с тяжелым стуком грохнулся навзничь, и с гневным возгласом повернулся к Ханиману.
Испуганный моим решительным видом и, несомненно, выражением моего лица, Кроуфорд бросился бежать и выпрыгнул в окно, а Ханиман, считавший меня уже мертвецом, попятился назад с отчаянием в глазах и сдавленным криком, застрявшим у него в горле. Я настиг его и вонзил в него шпагу по самую рукоять; он рухнул безжизненной массой на пол, а я остался стоять один посреди комнаты, глядя на двух человек, которых я убил. Но тут я услыхал, как дверь за моей спиной отворилась, и, обернувшись, увидел Марджори, появившуюся на пороге. Я не произнес ни слова, потому что не мог говорить, так как в груди у меня хрипело и клокотало и я чувствовал, как горячая волна поднимается к горлу, грозя затопить меня.
— Так-так, сударь, — услышал я ее голос, — вы поистине галантный кавалер и верный рыцарь, однако во всем виноваты вы, поскольку…
Больше я ничего не слышал, ибо горячая волна поднялась уже к самому моему рту, мешая дышать: меня охватили дурманящая слабость и головокружение, глаза заволокло розовым туманом… Я закашлялся, и кровь алыми струйками начала просачиваться сквозь мои стиснутые зубы, стекая по подбородку. Я едва стоял, раскачиваясь на нетвердых ногах как пьяный, и тут я увидел страх — дикий, беспредельный ужас, вспыхнувший в глазах госпожи Марджори; в следующее мгновение я рухнул ничком на залитый кровью пол, прямо к ее ногам…
Рассказывать осталось немного, и все же, будь у меня время, я с удовольствием задержался бы на тех событиях, которые сопутствовали моему возвращению к жизни. Меня буквально вырвали из цепких лап смерти, и весна уже была в самом разгаре, прежде чем я смог снова встать на ноги, а к тому времени, когда я вернулся в Керктаун, боярышник уже стоял в полном цвету и древесные почки набухали и трескались, превращаясь в крохотные зеленые листочки. Саймон рассказал мне об этом, Саймон, мой верный спутник, вновь оказавшийся рядом со мной в нужную минуту, Саймон, лишь один-единственный раз опоздавший прийти мне на помощь.
После того как я оставил его в Плимуте, он долго не мог успокоиться, предчувствуя недоброе, и вскоре, убедившись в истинном характере девицы Розы Трегартен, поспешил последовать за мной. И хорошо сделал, потому что, почти нагнав меня в Гилфорде, он не стал там задерживаться, но, наткнувшись на постоялый двор у лондонской дороги, обнаружил в нем Марджори, сидевшую на окровавленном полу в компании двух мертвецов, держа на коленях, как показалось Саймону с первого взгляда, голову третьего, которым был я. После этого я целый месяц отчаянно боролся за свою жизнь, постоянно ощущая рядом с собой присутствие любящего существа, безотказно исполнявшего все мои желания. И может быть, нам повезло, что в то время нас не оказалось в Лондоне, так как королева после казни Марии Стюарт обрастала свой гнев на сановников и министров, подтолкнувших ее на этот шаг, и весь двор пребывал в панике и смятении.
Как я уже говорил, жизнь постепенно возвращалась ко мне, и вскоре я узнал, как Кроуфорд, по поручению Ханимана, с помощью поддельного письма, якобы написанного мной, заманил в ловушку мою бесценную госпожу Марджори, но, когда я попросил у нее прощения за то, что насмеялся над ее страхами и опасениями, она и слышать ничего не захотела и только весело рассмеялась, хотя в глазах у нее стояли слезы.
— Нет-нет, Джереми, — сказала она, — хоть ты частенько не понимал меня и во многом ошибался, то насколько же я была неправа, когда упрекала тебя, раненого, едва живого, в ту страшную ночь. Мы оба получили хороший урок, и давай сделаем из него правильный вывод, поблагодарив Бога за то, что Он был милостив к нам!
— Аминь, — очень серьезно сказал я, почтительно снимая шляпу.
Таким образом, мы оба вернулись в Файф; старый джентльмен и Саймон составили нам компанию, а также и сэр Джаспер, ибо маленькому рыцарю опять пришлось поспешно покинуть двор. По его настоянию дона Педро Базана отпустили на свободу под честное слово, за что сей последний отплатил ему тем, что похитил документы милорда Лестера и под покровом ночной темноты исчез вместе с приличной суммой в золотых монетах; мы его больше не видели до самого года Непобедимой армады, когда вновь встретились с ним при довольно странных обстоятельствах; впрочем, это уже другая история.
Я вспоминаю также, что именно в тот год я обнаружил наконец секретное укрытие де Папильона. Огромный испанский галеон выбросило на берег у того самого рифа, где погибла «Сова» и с которого мы с де Кьюзаком ловили рыбу. Саймон и я посетили это место с инспекторской проверкой, ибо я к тому времени был уже коронным судьей и человеком с положением. Мы оба промокли до нитки, обследуя корабль в надежде обнаружить среди обломков что-нибудь достойное внимания, и развели огонь, желая обсушиться. По несчастной случайности ветром занесло искру в чащу сухого кустарника у подножия скалистой стены, и, когда пламя погасло, я обнаружил в ней сквозную нору, вход в которую был искусно замаскирован ветками и травой; таким образом, тайны де Папильона больше не существовало.
Я должен сообщить вам также, что установил каменное надгробие над местом последнего упокоения моего отца в старом церковном дворе и резной деревянный крест над одинокой могилой, где были погребены смертные останки странного человека, жившего на берегу в те холодные зимние месяцы.
Я хотел бы много еще рассказать вам о наших дальнейших похождениях с Саймоном и о мужестве любящей женщины, моей жены, с которым она защищала меня на громком судебном процессе, сфабрикованном моими недругами, но я вынужден заканчивать, потому что слышу, как эти два маленьких негодяя, Саймон и Джаспер, мои внучата, зовут своего деда, чтобы тот вновь поведал им множество раз уже пересказанные истории, которые они так любят слушать; особенно им нравятся рассказы о Железной Деве и о битве с гигантской змеей в дупле мертвого дерева. Они расспрашивают меня и требуют все новых и новых подробностей до тех пор, пока наконец моя старая голова не пойдет кругом и я с напускным гневом не прогоню их прочь. Но прежде чем я отложу перо и оставлю чернила высыхать в чернильнице, я должен отметить, что благодарен Господу за многое, но за три вещи в особенности, а именно: за любовь госпожи Марджори, за дружбу с Саймоном Гризейлом и, наконец, за ловкий прием де Кьюзака, без которого никогда не были бы написаны эти строки.
