Ключи от заколдованного замка - Бадигин Константин Сергеевич (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Правитель тяжело переживал горестные сообщения, тем более что произошли они в присутствии важного и дорогого гостя.
— Стар я стал, Николай Петрович, — повторял Баранов, — не угляжу за всем.
Резанов, как мог, утешал старика и всячески отговаривал от похода в залив Якутат, куда Баранов собирался для восстановления крепости.
Выход «Юноны» в море готовился на 25 февраля. На бриг назначены сорок человек матросов, но половина из них были слабы от болезней и недоеданий. Корабль снабдили всем самым лучшим, что нашлось на складах.
Накануне выхода в Калифорнию Николай Петрович перебрался на корабль и доканчивал последнее письмо директорам компании в Петербург.
Он усердно писал, изредка останавливаясь, чтобы очинить перо…
«…Правитель Баранов собой подает пример всем промышленным. Потеря сего человека есть потеря не только для компании, но и для всего отечества. С лишением господина Баранова лишаемся способов к произведению и действию обширных планов, к которым столь верный путь проложили его труды».
Северо-западный ветер налетел внезапно. Небо заволокло тяжелыми тучами, и они закрыли снежные вершины гор. Повалил мокрый снег, в каюте сразу стало темно. Николай Петрович зажег сальную свечу и придвинул к себе деревянный поставец.
«В рассуждении Якутата, — писал Резанов, — объявляю я вам полученные неприятные вести. Изнуренный трудами и болезнями, старик Баранов последние остатки своих сил приносит в новую жертву отечеству. Идет отсюда на собственно им построенном судне „Ростиславе“, взяв с собой четыре пушки и только двадцать пять человек, потому что более отделить не можно и других судов не бывало. Через пять дней после меня, коли не уговорю я его, снимутся они с якоря. Боже, помоги ему! Скажите, милостивые государи мои, поистине можем ли мы, акционеры, чем-либо оплатить таковую неутомимость для блага общего?! Одним разве удивлением и благодарностью. В отсутствие его господину Кускову вверены пользы края и ваши…»
Перед отправлением в плавание Николай Петрович, по данному от императора полномочию, пожаловал Кускова золотой медалью на владимирской ленте, а старовояжных Малахова, Швецова, Бакадарова и Еремина — серебряными.
Что же знал Резанов о Калифорнии, той благодатной стране, куда собирался отплыть на бриге «Юнона»? Капитан Вульф рассказывал, что в Калифорнии испанцы, подобно индейцам, покупают с жадностью всякие безделушки и платят бобрами, зерном или фруктами, потому что ни фабрик, ни торговли там нет, а сельское хозяйство развито.
Недостаток в необходимых товарах в испанских поселениях и запрещение торговли с иностранцами заставляли нередко жителей этих мест прибегать к тайной торговле с мореплавателями и миссионерами, которые были главными контрабандистами.
Запрет иностранным судам посещать порты Калифорнии не остановил Резанова. Николай Петрович решил воспользоваться разрешением испанского правительства на свободный вход русской кругосветной экспедиции во все порты Испании. Зная подозрительность испанцев, он решил войти в порт, не испросив предварительного разрешения.
О деятельности монахов-францисканцев Резанов знал, что они насильно насаждали христианство среди местных индейцев и были свирепыми плантаторами. Гарнизоны испанских крепостей защищали монахов и помогали им в миссионерской деятельности. Святые отцы вместе с солдатами охотились в лесах за индейцами, привозили их в крепость и крестили без лишних слов…
Плавание в калифорнийский форт «Нашего святого отца Франциска» представляло немалый риск и с навигационной стороны: ни карт, ни описания берегов у Резанова не было. Но он умел рисковать.
Проводить «Юнону» в плавание вышли все жители Ново-Архангельска. Александр Андреевич, провожая Резанова, утирал слезы.
— Дай вам бог благополучного плавания и счастливого возвращения.
Под грохот крепостных пушек «Юнона» увеличила ход и быстро скрылась за островами.
В день своего шестидесятилетия правитель перебрался в новый дом, построенный на кекуре. После ухода «Юноны» прошло два дня, а казалось, прошла целая вечность.
Ново-Архангельск продолжал строиться, шла рубка леса на дома и на выжег угля.
Лес здесь мачтовый, строевой, но густой до чрезвычайности. До прихода русских солнце едва ли заглядывало в чащу.
Промышленные пробовали зажигать лес, но он не горел из-за влажности. Лес вырубали с расчетом, чтобы его продувало ветром и прогревало солнцем. Копали канавы, чтобы спустить застоявшуюся воду. Мечтали, когда немного просохнет, кое-где сделать пожоги, чтобы превратить гнилую почву в плодородную землю. Но медленно идет дело. Мало людей, да и те плохо кормленные и плохо одетые.
Вечером правитель долго сидел в кресле не шевелясь, отдыхая после трудного дня. Над его письменным столом висел большой портрет Суворова. Это был любимый герой Александра Андреевича. Поглядывая на остроносое лицо, он думал: «Вот кто умел решать невыполнимые задачи и побеждать врагов при любых обстоятельствах. И ростом был небольшой, вроде меня, а сколько в нем силы!» В углу виднелась икона святого Фоки — покровителя мореходов. Он был изображен с веслом в руках.
Дела и дела, которых никогда не переделать, мучили Александра Андреевича. Прежде всего ему приходилось думать о барышах компании. Он рассчитывал, сколько на пай приходилось морских бобров и другой пушнины. Он заботился, чтобы доходы не оскудевали и промыслом были довольны те, кто в Петербурге держит акции, и те, кто здесь с копьем в руках бьет зверя. Но разве заботы Баранова кончались на добыче меховых шкурок?
После назначения его главным правителем Российско-Американской компании он стал владыкой огромного края и был наделен всей полнотой власти. По идее, у него больше власти, чем у губернатора любой русской области, так как в одном лице он объединял и верховного судью, и главнокомандующего всеми вооруженными силами компании. Он строил крепости и назначал на них гарнизоны, строил морские корабли. В руках Баранова была и полицейская власть на всех землях Русской Америки. Пожалование в чин коллежского советника укрепило его и дало новые возможности. Теперь по своему чину правитель был равен полковнику. И все же ему приходилось действовать осторожно, очень осторожно, ведь власть его не подкреплялась солдатами, а в колониях всякого народа было довольно.
Всех, кто знал Александра Андреевича, удивляло его бескорыстие. Он совершенно не думал о своем кармане. Но самое главное, о чем никогда не забывал Баранов, это слава и польза родине. Ради горячо любимой России он не жалел себя и шел на любую жертву. Он был немного чудаковат. Ел один раз в сутки. Однако чай мог пить в любое время.
Александр Андреевич снова взглянул на портрет Суворова и вздохнул.
В пятницу, в точно назначенный срок, Александр Андреевич вышел из гавани в залив Якутат на парусной галере «Ростислав». На галере поставлены четыре пушки, взят большой запас ядер и пороха.
Начальником и вершителем всех дел в Ново-Архангельской крепости остался Иван Александрович Кусков. Каждый вечер он расхаживал по стенам крепости, нахмурив брови и заложив по привычке за спину длинные мускулистые руки.
Наконец пошла сельдь, на которую возлагалось столько надежд. Сельдь пошла неудержимо и в таком количестве, что вода в узких проливчиках и у берегов казалась разбавленной молоком. Ловили ее сетями, ведрами и черпаками. На конец шеста набивали гвозди, шест опускали в воду, а когда вытаскивали, на каждом гвозде трепыхалось по нескольку рыбин. Селедку ели сырой, жарили, варили, засаливали впрок. Из всех домов раздражающе пахло рыбным варевом.
Кадьякцы рылы ямы и наполняли их рыбьими головами, они кисли, распространяя тяжелый запах.
Через несколько дней людей не узнать. Мертвенно-бледные лица оживились. Многие, пролежавшие пластом с декабря и с января, поднялись с нар и вышли на воздух. Кто мог есть селедку, остался жив и снова набирал силы.
Появились белоголовые орлы и во множестве всякие морские птицы. Подошли к берегам нерпы и сивучи. Погода стояла ветреная, но дождей не было, и грязь на острове понемногу просыхала.
