Капитан Мак. Игрок - дю Террайль Понсон (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗

— Что вы говорите, сеньора?!

— Ах, не спрашивайте меня ни о чем… Я просто потеряла голову, я обезумела…

— Но как же это случилось?

— Сама не знаю. Во всяком случае, король сегодня вечером прислал мне с пажом записку, что я должна завтра явиться ко двору. Если на мне не будет серег, то он решит, что я пренебрегаю его подарками, и я впаду в немилость. Значит, нужно срочно сделать точно такую же серьгу.

— Но, синьора, к завтрашнему дню мы не успеем…

— Нужно успеть! — сказала она, и в голосе ее прозвучали повелительные нотки будущей фаворитки.

— Только один мастер мог бы это сделать…

— Прекрасно, так где он?

— В Пре-Сен-Жерве. Но успеет ли он до завтра?

— Я заплачу, сколько он запросит, но серьга мне нужна во что бы то ни стало, — сказала донья Манча, и стало видно, что она волнуется все больше и больше.

В разговор вмешалась Сара.

— Батюшка, — сказала она, — вы же знаете, что Ворчливый Симон — прекрасный мастер, и что он может сделать за одну ночь то, что другой за неделю не сделает.

— Да, да, знаю. Но застанем ли мы Ворчливого Симона дома?

— Это человек порядочный, — ответила Сара, — он по кабакам не ходит, в мяч не играет. Вы его застанете.

— Ах, милый господин Лоредан, — подхватила донья Манча, — если бы вы знали, какую услугу вы мне окажете! Мое положение, мое будущее при дворе зависит, может быть, от вас.

— Сударыня, — ответил ювелир, — я сейчас же еду в Пре-Сен-Жерве.

— Ах, вы возвращаете меня к жизни!

— И, если только Ворчливый Симон не умер, не заболел, и я застану его дома, вы получите вашу серьгу завтра до десяти часов утра.

— Господин Лоредан, — сказала донья Манча, пожимая ювелиру руку, — если вы это сделаете, через два дня я буду всемогуща, и тогда просите у меня, что вам будет угодно.

Лоредан снова надел плащ и шляпу, а донья Манча, взволнованная, без сил, опустилась на стул. Потом ювелир вынул из железного ящика бриллианты и пластины из серебра, потребные для изготовления серьги.

— Дорогой господин Самюэль, — обратилась к нему донья Манча, — могу я просить вас приютить меня на несколько минут? Вы поедете в Пре-Сен-Жерве, а я в ожидании носилок посижу с вашей дочерью. Узнав, что король приглашает меня завтра на свой выход, я не стала ждать ни минуты и прибежала к вам пешком. К счастью, дон Фелипе д'Абадиос, мой брат, согласился за мной заехать.

— Будьте как дома, сеньора, — ответил ей Лоредан.

Донья Манча недолго беседовала с Сарой: не успел Лоредан уехать, как на улице послышались шаги множества людей, и у дверей лавки остановились носилки. Это был дон Фелипе д'Абадиос, приехавший за сестрой.

В ту ужасную ночь, когда дочь Лоредана чуть не попала в его власть, дон Фелипе ни на мгновение не снимал маску, и, следовательно, Сара никогда не видела его лица.

И тем не менее, когда он вошел, она вздрогнула и инстинктивно отодвинулась в тень.

— А, это вы, дон Фелипе?! — воскликнула донья Манча. — Победа! Серьга у меня будет.

— Когда?

— Завтра утром.

— Боже мой, — думала Сара, — где я могла слышать этот голос? И где я видела этот дикий, устрашающий взгляд?

Дон Фелипе увидел ее и поклонился. Его душило волнение. Он говорил себе: «Вот эта женщина, которая стала бы моей, если бы какой-то презренный искатель приключений ее у меня не отнял!»

Но, поскольку Сара очень побледнела, и видно было, что она вся во власти невыразимого ужаса, дон Фелипе счел более благоразумным поскорее уйти из лавки.

Поэтому, поклонившись девушке с деланным равнодушием, он сказал донье Манче:

— Ну, раз так, идемте. Все к лучшему… Уже поздно, и дома нас ждут.

Он подал сестре руку, еще раз поклонился Саре и вышел. Донья Манча простилась со взволнованной девушкой дружеским жестом. Жоб в это время, совершенно не обращая внимания на происходящее, запирал витрины и закрывал наружные ставни лавки.

Дон Фелипе сел в носилки вслед за сестрой.

— Что с вами? — спросила она. — Вы очень бледны.

— Я испытал сильное потрясение.

— Когда?

— Только что, когда снова увидел эту девушку.

— Как? Вы уже видели ее раньше?

— Да.

— А где?

— Эта та женщина, которую я хотел похитить в Блуа.

— Ах, — сказала донья Манча, — я надеюсь, что вы теперь откажетесь от ваших омерзительных планов?

— Почему откажусь?

— Но потому что ее отец оказывает нам серьезную услугу.

— Ах да, и верно, — усмехнулся дон Фелипе, — я и забыл про вашу серьгу. И где только черт помог вам ее потерять?

— Не знаю… Наверное, я обронила ее, когда сопротивлялась в темноте.

— Кому сопротивлялись?

— Но… ему…

— Дорогая моя, — сказал задумчиво дон Фелипе, — все, что с нами случилось за последние семь дней, воистину странно. При дворе ходит очень странный слух; мне его передал один из дворян брата короля.

— Какой слух?

— Утверждают, что в ту ночь, о которой мы с вами говорим, король, будто бы, и не покидал замка Блуа.

— О, что до этого, — воскликнула, смеясь, донья Манча, — то это действительно забавно.

— Вы так считаете?

— Да, потому что я еще чувствую на своих губах…

Она умолкла на полуслове. Дон Фелипе тоже замолчал и впал в задумчивость.

Носилки проехали по улице Сен-Дени, пересекли площадь Шатле, проследовали берегом и, наконец, подъехали к воротам известной гостиницы, где останавливались знатные вельможи и дворяне из провинции, у которых не было в Париже своего дома.

В этой гостинице, под вывеской «У Трауарского креста» и жили дон Фелипе д'Абадиос и его сестра.

Когда дверь отперли, дон Фелипе сказал донье Манче:

— Мне сейчас не уснуть. Разрешите пожелать вам доброй ночи.

— А вы куда направляетесь?

— На поиски приключений.

И, прикрыв лицо плащом и надвинув на лоб шляпу, дон Фелипе исчез, а донья Манча пошла в свои комнаты, мечтая о том времени, когда она, быть может, будет жить в Лувре.

Испанец проверил, легко ли его шпага выходит из ножен и пошел куда-то быстрым шагом. Он направлялся в тот заселенный простонародьем квартал, где раньше располагался Двор Чудес и думал:

— Эта малютка должна принадлежать мне во что бы то ни стало, и я думаю, что более удобного случая не представится, потому что сегодня ее отец находится в отсутствии.

Он прошел по улице Пти-Лион-Сен-Совер и вскоре вышел к тому месту, где находился бывший Двор Чудес.

На прилегающих улицах больше не встречались толпы цыган, которых разогнали королевские лучники.

Не видно было бочки, служившей троном, полуголых девиц, плясавший при свете факелов под звуки диковинных инструментов, и правящего суд на свой лад цыганского короля, именовавшего короля Франции своим двоюродным братом.

Вокруг чахлого костра лежало на земле и грелось человек двенадцать оборванцев, жалуясь друг другу на суровость наступивших времен.

— Да, — говорил один из них, — ремесло наше, друзья, больше ничего не стоит. У тех дворян, которые рискуют выходить, не боясь наших ножей, в карманах ни черта нет, а буржуа забиваются по домам с сигналом тушить огни; прошло то времечко, когда можно было честно заработать себе на жизнь.

— Что до меня, — сказал другой, — то пусть я не зовусь Ригобер, если сегодня я не убил бы человека за полпистоля.

— А я — за экю, — поддержал его первый.

— А мне все же кажется, — продолжал Ригобер, — что еще вернутся хорошие времена.

— И как же это они вернутся?

— Ну, те времена, когда ревнивые мужья нанимали людей, чтобы убивать любовников, а любовники, — чтобы заколоть мужей.

— Да ну, — подал голос третий, — это ремесло стараниями наших же друзей перестало быть прибыльным. И твоими не в последнюю очередь, Ригобер.

— Моими?

— Да, твоими. Разве ты не говорил сейчас, что готов за полпистоля убить человека?

— Верно, сказал. Но в конце концов, лучше полпистоля, чем вообще ничего.

Дон Фелипе, тихонечко подошедший к ним и стоявший в темноте, услышал последние слова.