Три мушкетера(изд.1977) - Дюма Александр (книги серии онлайн .txt) 📗

Однако же Портос, который первый набрёл на какой-то план и продолжал настойчиво думать о нём, первый начал приводить его в исполнение. Он был энергичным человеком, наш достойный Портос. Д'Артаньян, заметив однажды, что Портос направляется к церкви Сен-Ле, пошёл за ним следом, словно движимый каким-то чутьём. Перед тем как войти в святую обитель, Портос закрутил усы и пригладил эспаньолку, что всегда означало у него самые воинственные намерения. Д'Артаньян, стараясь не попадаться ему на глаза, вошёл вслед за ним. Портос прислонился к колонне. Д'Артаньян, всё ещё не замеченный им, прислонился к той же колонне, но с другой стороны.

Священник как раз читал проповедь, и в церкви было полно народу. Воспользовавшись этим обстоятельством, Портос начал украдкой разглядывать женщин. Благодаря стараниям Мушкетона внешность мушкетёра отнюдь не выдавала уныния, царившего в его душе; правда, шляпа его была немного потёрта, перо немного полиняло, шитьё немного потускнело, кружева сильно расползлись, но в полумраке все эти мелочи скрадывались, и Портос был всё тем же красавцем Портосом.

На скамье, находившейся ближе всех от колонны, к которой прислонились д'Артаньян и Портос, д'Артаньян заметил некую перезрелую красотку в чёрном головном уборе, чуть жёлтую, чуть костлявую, но державшуюся прямо и высокомерно. Взор Портоса украдкой останавливался на этой даме, потом убегал дальше, в глубь церкви.

Со своей стороны, и дама, то и дело красневшая, бросала быстрые, как молния, взгляды на ветреного Портоса, глаза которого тут же с усиленным рвением начинали блуждать по церкви. Очевидно было, что этот манёвр задевал за живое даму в чёрном уборе; она до крови кусала губы, почёсывала кончик носа и отчаянно вертелась на скамейке.

Заметив это, Портос снова закрутил усы, ещё раз погладил эспаньолку и начал подавать знаки красивой даме, сидевшей близ клироса, даме, которая, видимо, была не только красива, но и знатна, ибо позади неё стояли негритёнок, принёсший её подушку для коленопреклонений, и служанка, державшая мешочек с вышитым гербом, служивший футляром для молитвенника, по которому дама читала молитвы.

Дама в чёрном уборе проследила направление взглядов Портоса и увидела, что эти взгляды неизменно останавливаются на даме с бархатной подушкой, негритёнком и служанкой.

Между тем Портос вёл искусную игру: он подмигивал, прикладывал пальцы к губам, посылал убийственные улыбки, в самом деле убивавшие отвергнутую красотку.

Наконец, ударив себя в грудь, словно произнося «mea culpa», [30] она издала такое громкое «гм!», что все, даже и дама с красной подушкой, обернулись в её сторону. Портос выдержал характер: он всё понял, но притворился глухим.

Дама с красной подушкой действительно была очень хороша собой и произвела сильное впечатление на даму в чёрном уборе, которая увидела в ней поистине опасную соперницу, на Портоса, который нашёл, что она гораздо красивее дамы в чёрном, и на д'Артаньяна. Последний узнал в ней ту самую даму, виденную им в Менге, Кале и Дувре, которую его преследователь, человек со шрамом, называл миледи.

Не теряя из виду даму с красной подушкой, д'Артаньян продолжал следить за манёврами Портоса, очень забавлявшими его; он решил, что дама в чёрном уборе и есть прокурорша с Медвежьей улицы, тем более что церковь Сен-Ле находилась не особенно далеко оттуда.

Сделав дальнейшие выводы, он угадал, кроме того, что Портос пытается отомстить прокурорше за своё поражение в Шантильи, когда она проявляла такое упорство в отношении своего кошелька.

Однако д'Артаньян заметил также, что никто, решительно никто не отвечал на любезности Портоса. Всё это были лишь химеры и иллюзии, но разве для истинной любви, для подлинной ревности существует иная действительность, кроме иллюзий и химер!

Проповедь окончилась. Прокурорша направилась к чаше со святой водой; Портос опередил её и, вместо того чтобы окунуть палец, погрузил в чашу всю руку. Прокурорша улыбнулась, думая, что Портос старается для неё, но её ждало неожиданное и жестокое разочарование: когда она была от него не более чем в трёх шагах, он отвернулся и устремил взгляд на даму с красной подушкой, которая встала с места и теперь приближалась в сопровождении негритёнка и горничной.

Когда дама с красной подушкой оказалась рядом с Портосом, он вынул из чаши руку, окроплённую святой водой; прекрасная богомолка коснулась своей тонкой ручкой огромной руки Портоса, улыбнулась, перекрестилась и вышла из церкви.

Это было слишком; прокурорша больше не сомневалась, что между этой дамой и Портосом существует любовная связь. Будь она знатной дамой, она лишилась бы чувств, но она была всего только прокуроршей и удовольствовалась тем, что сказала мушкетёру, сдерживая ярость:

— Ах, вот как, господин Портос! Значит, мне вы уже не предлагаете святой воды?

При звуке её голоса Портос вздрогнул, словно человек, пробудившийся от столетнего сна.

— Су… сударыня! — вскричал он. — Вы ли это? Как поживает ваш супруг, милейший господин Кокнар? Что он — всё такой же скряга, как прежде? Где это были мои глаза? Как я мог не заметить вас за те два часа, что длилась проповедь?

— Я сидела в двух шагах от вас, сударь, — ответила прокурорша, — но вы не заметили меня, так как не сводили глаз с красивой дамы, которой только что подали святую воду.

Портос притворился смущённым.

— Ах, вот что… — сказал он. — Вы видели…

— Надо быть слепой, чтобы не видеть.

— Да, — небрежно сказал Портос, — это одна герцогиня, моя приятельница. Нам очень трудно встречаться из-за ревности её мужа, и вот она дала мне знать, что придёт сегодня в эту жалкую церковь, в эту глушь, затем только, чтобы повидаться со мной.

— Господин Портос, — сказала прокурорша, — не будете ли вы так любезны предложить мне руку на пять минут? Мне хотелось бы поговорить с вами.

— Охотно, сударыня, — ответил Портос, незаметно подмигнув самому себе, точно игрок, который посмеивается, собираясь сделать ловкий ход.

В эту минуту мимо них прошёл д'Артаньян, следовавший за миледи; он оглянулся на Портоса и заметил его торжествующий взгляд.

«Эге! — подумал он про себя, делая вывод, находившийся в полном соответствии с лёгкими нравами этой легкомысленной эпохи. — Уж кто-кто, а Портос непременно будет экипирован к назначенному сроку!»

Повинуясь нажиму руки своей прокурорши, как лодка рулю, Портос дошёл до двора монастыря Сен-Маглуар, уединённого места, загороженного турникетами с обеих сторон. Днём там можно было видеть лишь нищих, которые что-то жевали, да играющих детей.

— Ах, господин Портос! — вскричала прокурорша, убедившись, что никто, кроме постоянных посетителей этого уголка, не может видеть и слышать их. — Ах, господин Портос, вы, должно быть, ужасный сердцеед!

— Я, сударыня? — спросил Портос, выпячивая грудь. — Почему вы так думаете?

— А знаки, которые вы делали только что, а святая вода? Кто же такая эта дама с негритёнком и горничной? По меньшей мере принцесса!

— Ошибаетесь, — ответил Портос. — Это всего лишь герцогиня.

— А скороход, ожидавший её у выхода, а карета с кучером в парадной ливрее, поджидавшим её на козлах?

Портос не заметил ни лакея, ни кареты, но г-жа Кокнар ревнивым женским взглядом разглядела всё.

Портос пожалел, что сразу не произвёл даму с красной подушкой в принцессы.

— Ах, господин Портос, — со вздохом продолжала прокурорша, — вы баловень красивых женщин!

— Вы сами понимаете, — ответил Портос, — что при такой наружности, какой меня одарила природа, у меня нет недостатка в любовных приключениях.

— О боже! Как забывчивы мужчины! — вскричала прокурорша, поднимая глаза к небу.

— И всё же не так забывчивы, как женщины, — отвечал Портос. — Вот я… я смело могу сказать, что был вашей жертвой, сударыня, когда, раненный, умирающий, был покинут лекарями, когда я, отпрыск знатного рода, поверивший в вашу дружбу, едва не умер — сначала от ран, а потом от голода в убогой гостинице в Шантильи, между тем как вы не удостоили меня ответом ни на одно из пламенных писем, которые я писал вам…