Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Мои люди сгорают от нетерпения идти за мной в огонь.
— В таком случае, пусть будет так, — согласился, наконец, Доррегарай. — До самого последнего момента все должно происходить как можно тише. Мы должны появиться, как молния в ночную пору, только в этом случае можно рассчитывать на победу.
— Как молния в темную ночь, как волк в стадо, бросимся мы, — сказал, задыхаясь, Тристани. — Так оно должно быть, и именно так оно и будет, господин полковник. Чудесная будет ночка!
— Вы должны уйти из городка как можно раньше утром, тогда вблизи найдете и меня. Риво должен быть окружен без малейшего шума… Да, вот еще что, капрал: солдаты должны уважать как граждан, так и их собственность.
— Насколько это возможно, господин полковник.
— Я буду на месте, — закончил разговор Доррегарай. Капрал отдал ему честь. Полковник вскочил на коня и быстро ускакал.
— Лавры не должен пожинать ты один, старый дружище, — ворчал Изидор. — Хотя мне и известно, что дон Карлос произвел тебя в генералы, для меня ты все-таки остаешься мексиканским полковником. Если я буду величать тебя генералом, то ты, по меньшей мере, должен называть меня бригадиром, и обоим будет хорошо.
Ха-ха! Вот было бы красиво, если бы я побывал здесь и остался тем, чем прежде был в линейных войсках в Мадриде! Для чего же и идут в карлистские войска? За короля Карла VII? За таких дураков мы друг друга не считаем! Мы служим делу ради собственной выгоды, и я надеюсь, что добьюсь чего-нибудь вроде генерала! Ночь должна показать это! Вперед, Изидор! Через час после полуночи мы должны быть в Риво!
Карлистский капрал вскочил на коня, повернул его налево кругом и поскакал в направлении, противоположном тому, которым отправился Доррегарай. Топот копыт раздавался в долине, освещенной теперь лунным светом; кругом все было тихо и пустынно, как и прежде.
Через полчаса Тристани был уже среди своих людей, разложивших сторожевой огонь и с нетерпением ожидавших возвращения своего начальника. Он сообщил, что скоро наступление, и известие это было встречено громким «ура». Необходимо было действовать очень осторожно и тихо, и Изидор призвал своих людей к благоразумию. Огни были потушены, отряд выступил в поход на Риво под прикрытием ночной темноты. Местечко покоилось в глубокой тишине.
Отряд Мануэля и Жиля давным-давно отдыхал. Улицы были тихи и пусты. Нигде не видно было ни одного огонька. Республиканские войска и жители совершенно не ожидали нападения. Городок спал; солдаты, по обыкновению, спали полуодетые, готовые в любую минуту собраться и выступить по сигналу тревоги. Ружья и прочее они держали около себя, чтобы во всякое время иметь их под рукой. Зачастую солдаты спали до десяти человек в одной каморке, укладываясь вплотную друг к другу на пшеничной соломе. У квартир старших офицеров и у городских ворот стояли или прохаживались взад и вперед часовые, завернутые в свои плащи, с ружьями на плечах.
Конные разъезды возвратились перед наступлением ночи в Риво, ровно ничего не узнав про карлистов. Поэтому в республиканских войсках решили, что здесь безопасно и можно позволить себе хорошенько отдохнуть; предосторожности найдены были излишними; между тем они были крайне необходимы на таком близком расстоянии от врага.
Мануэль Павиа де Албукерке поджидал в Риво подкрепление, по прибытии которого рассчитывал отправиться искать карлистов. Кроме того, он горел желанием снова увидеть Инес. Его возлюбленная, которой он обязан был жизнью, не выходила у него из головы; мечтой его жизни было навеки соединиться с нею, ведь она дала такое трогательное и высокое доказательство своей любви к нему. Он чувствовал, что она уже принадлежит ему, но, несмотря на это, хотел устранить все препятствия, еще лежавшие между ними.
Из боязни быть обвенчанной с тем, кого она не любила, Инес обратилась в бегство… Теперь она была под защитой Антонио и рассчитывала отправиться к своим родным в Пуисерду. Она любила Мануэля… но собственный отец стал преградой для ее любви. Граф Кортецилла ненавидел того, кого любила его дочь, и можно было быть уверенным, что он никогда не даст своего согласия на брак графини с Мануэлем Павиа де Албукерке, несмотря на то, что лелеемый им расчет относительно Дона Карлоса провалился окончательно. Мануэль знал, что Инес относилась к своему отцу с уважением и преданностью, что она никогда не решится бежать за границу и там обвенчаться со своим возлюбленным против воли графа.
Лежа без сна в своей квартире в этот роковой вечер, Мануэль думал об опасностях, которые подстерегают Инес, и искал способ облегчить ее положение; мучительные мысли одолевали его. Наконец он заснул. Во сне он видел Инес, он объяснялся ей в любви и был счастлив, что может назвать ее своею.
После полуночи городок, погруженный в глубокую тишину и мрак, со всех сторон начали окружать враги. Тихо пробирающиеся закутанные фигуры, как привидения, мелькали то тут, то там.
Внезапно раздался сигнал горниста, и в то же мгновение карлисты со всех сторон ринулись в городок, убивая часовых, встречавшихся на их пути…
Ни одному часовому не удалось сделать ни одного сигнального выстрела, чтобы поднять на ноги караульных и ударить тревогу, предупредить об опасности. Все они пали под ударами прикладов своих врагов, которые, ворвавшись в улицы, бросались в дома.
Началась ужасная резня, страшный бой завязался в темноте, сражались во дворах, в жилищах, где квартировали республиканцы, поднятые со своих постелей. Полуодетые, не в состоянии различить друг друга, солдаты резали своих. Раздались выстрелы с той и с другой стороны, полилась кровь, плач и вопли перепуганных детей и женщин сливались с грохотом и треском ежеминутно усиливавшегося боя.
Часть солдат успела выскочить из домов, заняв оборону на площади; кучка их росла, но медленно, потому что приходилось прорываться сквозь карлистов; солдаты дрались отчаянно, и карлистов пало очень много. Нападение было настолько внезапным, что у республиканцев возникла страшная неразбериха.
Тревожный звон колокола сливался со звуками труб и криком людей на улицах городка. Городские жители попрятались в погребах, чтобы укрыться от кровопролитного боя.
Тристани с группой самых смелых карлистов проник в дом, где беззаботно спал Мануэль. После мгновенной свалки часовые, стоявшие перед его домом, были перебиты, и вскоре карлисты, предводительствуемые Тристани, уже взбегали на крыльцо.
При первом шуме Мануэль вскочил с постели и подбежал к окну, чтобы посмотреть, что случилось. А неприятель уже проник в комнату и с криками «ура» бросился на беззащитного.
— Хватайте! Берите его в плен! — кричал Тристани, и приказание его было немедленно исполнено. С головы до ног вооруженные карлисты тесно обступили Мануэля.
Он пытался защищаться, но был осилен многочисленными врагами; отчаянное горе охватило его, когда он понял, что городок в руках неприятеля. От гнева и боли он не помнил себя; у него не было возможности избавиться от этого позорного плена; предусмотрительные карлисты позаботились не подпустить его к оружию и, чтобы окончательно лишить его возможности сражаться, ранили его в правую руку. Убийственно действовали восторженные крики на отважного, а теперь беспомощного Мануэля. Его вывели из дома; на улице ему стало ясно, что в такой непроглядной темноте нечего и думать об освобождении, ночное нападение удалось карлистам как нельзя лучше.
Шум, стрельба, крики — и все это в полной темноте, сумятица и неразбериха усиливались с каждой минутой. Разобраться во всем этом не было никакой возможности.
Тристани вывел Мануэля из городка под сильным прикрытием и приказал конвою отвезти его в недавно оставленный лагерь.
Мануэля усадили в повозку, изъятую у обывателя; три карлиста сели с ним, а конвойные расположились по бокам, и они направились в лагерь.
В это время в квартиру, где остановился Жиль-и-Германос, тоже ворвались карлисты, но он успел схватить свое оружие и с таким остервенением и силой кинулся на окруживших его врагов, что в несколько мгновений уложил троих на месте, а остальные сами бросились бежать от него.
