Божество пустыни - Смит Уилбур (читать книги полные TXT) 📗
– В твоих словах есть здравый смысл, Зарас. Я пойду навстречу тебе, но наполовину. Мы заберем их большие пальцы, но оставим письки Сету для забавы.
Я сознательно использовал детское обозначение пениса, стараясь снизить возникшее между нами напряжение. Гуи и остальные открыто загоготали, а Дилбар схватил Акеми за промежность.
– Не проголодалась ли твоя писька? С самого Кримада у тебя не было хорошей девки.
Все мои люди в глубине души мальчишки. Я заставил себя улыбаться вместе с ними. Но, когда снова повернулся к Зарасу, улыбка исчезла с моих губ.
Зарас свирепо смотрел на меня. Постепенно все затихли. Слышались только шум ветра и стоны раненого, который корчился на песке. Когда Зарас снова заговорил, голос его звучал холодно и четко. Его слышали все, и сердца у нас заледенели.
– Моим сестрам было семь и восемь лет, когда гиксосы захватили нашу деревню. Отец был в своей части. Сначала гиксосы надругались над моей матерью, а потом над обеими сестрами, они делали это по очереди в течение половины дня. Мне было пять лет, но я сумел убежать и спрятался в поле, откуда мне было все видно. Покончив с этим, они бросили мать и сестер в наш горящий дом, когда они были еще живы и кричали. – Он глубоко вдохнул и спросил: – Что я должен сделать?
Я не нашелся, что ответить, печально покачал головой и сказал:
– Исполняй свой долг перед фараоном и памятью твоей семьи.
– Спасибо, господин, – ответил Зарас. Потом обнажил меч и присоединился к Накати.
Вдвоем они отобрали тридцать лучших секирщиков. Каждому дали четверых помощников – держать пленных и подтаскивать их. Первые жертвы сжимали кулаки, отказываясь подставлять большие пальцы. Секирщики не стали тратить время на уговоры и просто рубили всю кисть по запястье. Остальные пленные сделались сговорчивей.
Потом помощники переворачивали их на спину и так же бесцеремонно оскопляли. Потом их отпускали, и они, спотыкаясь, уходили в дюны, стонали и зажимали раны, чтобы остановить кровотечение.
Запах крови привлек чаек. Прожорливые стаи этих падальшиц кричали и дрались на груде отрубленных пальцев и удов. Они глотали эти куски мяса почти так же быстро, как секирщики их отрубали.
От всего этого меня замутило. Я ушел туда, где на берег были вытащены наши корабли, и старался не слышать криков и мольбы пленных гиксосов. Я присматривал за погрузкой наших колесниц и лошадей, амфор с водой и провизии, которую мы нашли в лагере конницы.
Покончив с кровавой работой на берегу, Накати пришел ко мне прощаться. В соответствии с нашей договоренностью ему предстояло нападать на порты и города гиксосов на берегах Среднего моря.
Когда наконец Зарас поднялся на палубу «Ярости», он сразу подошел ко мне и опустился на одно колено.
– Я не подчинился тебе, господин, – покаялся он. – Я перед своими людьми отказался выполнить твое повеление. Ты будешь прав, если разжалуешь меня и выгонишь из отряда.
– Ты делал то, что считал правильным, – ответил я. – Никто не мог бы поступить лучше. Принимай под начало корабль и ставь паруса на Кримад.
Он встал.
– Спасибо, Таита. Больше я никогда тебя не разочарую.
Солнце устало садилось на западном горизонте, когда я поднялся на мачту, чтобы до наступления ночи в последний раз осмотреть море и убедиться, что нас не преследуют корабли гиксосов. Я никого не увидел. Северный берег Египта превратился в тонкую голубую полосу над темной синевой моря. Корабли нашей флотилии сошлись теснее, на корме зажгли лампы, чтобы наши кормчие знали точное положение всех кораблей и строй флотилии в темные часы.
Лотовой на носу кричал:
– Нет земли на линии!
Мы были на глубокой воде и шли к Криту; я предпочитал находиться на мачте. Я слышал, как Зарас отпустил вахту. Гребцы подняли весла, свернулись на скамьях и уснули. Ветер был попутный, все паруса поставлены.
Внезапно я ощутил глубокую усталость, целиком завладевшую телом и душой. Бой был утомительным, а противостояние с Зарасом и того хуже. Я подумал, не спуститься ли с мачты и не лечь ли на мое узкое ложе в каюте на корме, но ветер был теплый и по-прежнему доносил запахи моего любимого Египта. Легкое покачивание мачты усыпляло. Тело ныло от ушибов и порезов, полученных в битве в заливе Зин. Каюта казалась очень далекой. Я проверил, надежно ли привязан к мачте, прижался к ней спиной, закрыл глаза и опустил подбородок на грудь.
Проснулся я, когда луна была в зените и ее отражение бежало за нами, рисуя на воде серебристую дорожку. Ароматы Африки сменил соленый запах океана. Слышался только шорох воды о наш корпус, поскрипывание мачты в гнезде и шелест ветра в оснастке.
Боль прошла, а с ней и усталость. Я снова чувствовал себя полным сил и жизни. Меня охватило необычное возбуждение, которое я уже узнавал, – оно означало, что богиня Инана близко. Я поискал ее и не удивился, увидев, как она скользит по лунной дорожке к нашему кораблю. Капюшон ее плаща был откинут, лунный свет играл на лице. Она была невообразимо прекрасна.
Догнав «Ярость», она поднялась с поверхности моря на палубу и посмотрела на меня.
Выражение ее лица изменилось, и мое настроение тоже. Меня вдруг обуяли страх и дурные предчувствия. Инана пришла не для того, чтобы поздравить меня с победой в заливе Зин, понял я.
Она молчала, но я отчетливо услышал ее голос у себя в голове.
– Бог разгневан. Кронос требует большой жертвы.
– Не понимаю.
Я пытался заговорить, но слова застревали в горле.
– Иди к ним. Им грозит смертельная опасность.
Она молчала, но поверх звуков ветра и воды я отчетливо расслышал это предупреждение.
Я хотел спуститься к ней, но не мог пошевелиться. Хотел попросить ее объяснить это загадочное послание, но не мог вымолвить ни слова.
Потом на меня темным облаком, как сеть, опустился сон, и богиня исчезла. Я пытался проснуться. Пытался крикнуть в темноту: «Не уходи, Инана! Подожди! Я не понимаю!» Но тьма овладела мной.
Не знаю, сколько я спал во второй раз, но, когда сумел выбраться из темноты, занимался рассвет и темнокрылые чайки кружились и ныряли в наш след за кормой.
Я посмотрел вниз: на палубе шла бурная деятельность. Первая смена гребцов спускалась по трапу, чтобы занять место на гребных скамьях.
Я развязал веревку, которой прикрепил себя к мачте, и соскользнул по бакштагу на палубу. Когда мои ноги коснулись ее досок, ко мне подошел Зарас. Он улыбался и качал головой.
– Мой господин, ты снова спал на снастях? Тебе разонравилось твое ложе? – Но тут он увидел мое лицо и перестал улыбаться. – Что случилось?
– Немедленно выбрось колесницы, – приказал я. – Переведи всех лошадей на другие корабли.
Он уставился на меня.
– Почему, Таита?
– Не задавай вопросов. У меня нет времени снова спорить с тобой. – Меня охватило такое нетерпение, что я схватил его за плечо и затряс. – Возьми по полной смене гребцов с других кораблей. Я хочу менять гребцов каждый час.
– Каждый час? – выпалил Зарас.
– До самого Кримада мне нужна скорость атаки.
– Скорость атаки?
Он недоверчиво посмотрел на меня.
– Не повторяй каждое мое слово, Зарас, да проклянет тебя Сет! – сердито сказал я. – Я хочу быть в Кримаде через пять дней и быстрее, если это возможно.
– Ты уморишь моих людей, – возразил он.
– Лучше пусть умрут они, чем царевны.
Он в ужасе посмотрел на меня.
– Не понимаю…
– Обеим царевнам грозит смертельная опасность. Может быть, мы уже опоздали. Но каждый потерянный нами час приближает их к смерти.
Он отвернулся от меня и крикнул старшему на вахте:
– Поднять сигнал «все капитаны»!
Остальные корабли подходили к нам по двое, один с правого борта, другой с левого. С каждого из них «Ярости» переходили по двадцать лучших гребцов, с водой и продовольствием на пять дней. В обмен мы передавали им рабов и ослабевших гребцов со своего корабля.
Мы переместили к ним всех лошадей, привязав их к погрузочным талям и перенося через зазор между кораблями. С помощью тех же приспособлений мы поднимали колесницы и выбрасывали их за борт. Я хотел, чтобы «Ярость» стала легкой и высоко стояла в воде. Добраться до Крита даже за пять дней – трудная задача.
