Улеб Твердая Рука(др. изд) - Коваленко Игорь Васильевич (читаем книги бесплатно txt) 📗
— Я спрашиваю: кто эти люди? — повторил Улеб.
Старик, названный хилиархом Гекателием, молча глянул на слуг. Пращник выхватил рог, намереваясь протрубить то ли для храбрости, то ли для того, чтобы призвать на помощь, но в это мгновение его руку поразила стрела, пущенная Метким Лучником, и рог шлепнулся в пыль.
Один из латинян ринулся на Улеба, угрожая копьем. Юноша легко уклонился, даже не сдвинулся с места, и, едва нападавший проскочил мимо него, к изумлению остальных, метнул нож. Ох, стоять бы незадачливому латинянину, не лезть а рожон, а так… грохнулся оземь с коротким хрипом. Благо прочим, что опомнился Гекателий, уберег их от верной гибели, понял умудренный жизнью, что силою тут не возьмешь, крикнул слугам:
— Торна! (Назад!) — Этак лучше, — сказал Улеб. Спешился, выдернул свой клинок из поверженного врага, сел опять на коня, приговаривая: — Мало учил вас Святослав, князь великий.
Гекателий зашипел зло:
— Если тебе нужны беглые твари, можешь спасти их от виселицы тридцатью златниками. Золото мне — и посторонись!
— Кто эти люди? Булгары?
— Да.
Улеб почувствовал, как хлынула кровь к лицу, взглянул на Велко, поодаль державшего лук наготове, обернулся к надменному халиарху и сказал, с трудом сдерживая себя:
— Ты добыл их в бою?
Внезапно сквозь стон связанных невольников просочилась славянская речь одного из них:
— Обманом! Убей их! Убей! Убей нелюдов! Убей их, юнак!
Он, этот несчастный, упал на колени в отчаянной мольбе. Второй пытался его поднять. Улеб обрубил их путы, затем приблизился к хилиарху вплотную.
— Я Улеб, росс по прозвищу Твердая Рука. Эти люди свободны, иначе, ромей, клянусь Перуном, ты падешь! Вот мой меч — мое слово. Беги же прочь со своими холопами!
Известное повсюду имя юноши произвело на Гекателия сильное впечатление. Он растерянно озирался, соображая, как быть. Наконец собрался с духом и заговорил:
— Я не сержусь на тебя, юный странник, ты слишком храбр для своих лет. В молодости и мне случалось резвиться и шалить на дорогах. Однако ты достаточно умен и знаешь, что за иные развлечения платят. Возмести убыток и разойдемся с миром. Двадцать солидов за убитого, десять за руку пращника и по двадцать номисм за этих полудохлых рабов. Конь и оружие побежденного по закону поединков твои!
— Убирайся, если жизнь дорога! Спасайся и молись, чтобы я тебе больше не встретился!
Делать нечего. Хилиарх потоптался немного, швырнул копье на повозку, щит снова на спину, стегнул коня и отступил, бормоча бессильные проклятия. Вслед за ним удалились и наемники его. Посрамленные и взбешенные, ускакали в город.
Прервав благодарные излияния спасенных, которые все еще не могли прийти в себя, Улеб и Велко уступили им коней, помогли взобраться в седла, ибо самостоятельно они не в силах были проделать это.
В лагере их встретили радостными приветствиями. Шумной гурьбой посыпались из кустов на поляну, где торчал единственный стяг. Все в кольчужной чешуе, загорелые, крепкие, белозубые удальцы. А ведь в самих-то едва теплилась душа когда-то. До чего же, однако, преображается человек на волюшке!
— Братья, вот нам два новых товарища, — сказал Твердая Рука соратникам, обступившим прибывших, — позаботимся о них. Накормите досыта, обмойте раны этим снадобьем. — Он вынул из сумы деревянную флягу с горькой настойкой ирного корня. — Приоденьте их и пускай отдохнут в шалаше. А мы с Метким Лучником опять отлучимся. Нужно добыть им лошадей и ратное снаряжение.
— Где? — спросил Велко.
— Неужто думаешь, что гордец Гекателий не поспешит в погоню за обидчиками, прихватив из городища подмогу?
— Не в своем уме, братец! — воскликнул Велко. — Ты да я против стольких! Либо жизнь тебе надоела, либо вовсе позабыл про Улию.
— Не станем драться с тучей, — сказал Улеб, — я такого не говорил, чтобы выйти один на сто. То молва нас с тобой вознесла до небес, а по правде мы из костей и мяса, как всякий.
— Все это шуточки.
— Экий ты бестолковый сегодня! Ишь нахохлился! — Улеб хлопнул дружка по плечу. — Сразу двух молодцов у ромеев отняли, а ты бухтишь!
— Да ну тебя, вечно баешь загадками.
— Что тут хитрого! Хилиарху на ум не взбредет, что мы схоронились поблизости. Он, премудрый, решил, будто мы сломя голову удираем подальше от города. Понесутся они в погоню мимо нашего места, изловчимся сзади… Словом, там разберемся.
— Едем, — оживился Велко. — Скорей, не то прозеваем!
Спустились к самому краю леса и спрятались в зарослях папоротника как раз против болотца, на заплесневелой воде которого плескались дикие утки. Отсюда хорошо просматривалась дорога, петлявшая от холмов в низине до лесной чащи.
Деревья, могучие, стройные, как колонны, высоко устремляли замшелые стволы, зарывались раскидистыми кронами в яркую голубизну неба. Молодые побеги подступали к самым папоротникам, оберегаемым влажной непроницаемой тенью вековых исполинов.
— Светлый день… — Улеб покусывал сорванную травинку. — Светлый и длинный, как день Белого бога. В долгий день и короткую ночь Купалы на Днестре жгут огни, жарко празднуют уличи. А мечи на гвоздях да в чуланах. Любо дома. Кифа с батюшкой тоже скучают, наверно… Затерялась сестрица…
Велко отвел пристальный взгляд от дороги, повернулся к Улебу, подперев щеку ладонью. Было слышно, как щиплют листья кони, привязанные в чаще. Солнцу не под силу осушить землю, исходила она испариной. Душно. Улеб то и дело утирался своим огромным платком.
— Ты зачем повязал лицо перед греком? — спросил Велко. — Устыдился рубца?
— Борозды от клинка не стыдятся.
— Так чего же?
— Тому, кто не видел нас прежде, теперь и вовсе незачем знать наши лица. Мало ли что. Неопознанному вольготней.
— Тоже правильно, — согласился булгарин. — А признайся, каешься, что сразу не…
— Вот они, — вдруг прервал его Улеб.
От города катилось по дороге серое облако. Сплошной лавиной отблескивали панцири. Мелькали ноги прикрытых броней лошадей. Эхом доносился и увязал в лесных стенах стремительно приближавшийся топот. Утки испуганно взмыли над болотом.
— Сотня копий, не меньше, — шепнул Велко, нащупывая свой лук. — Ну и честь нам! Катафрактов придали обиженному!
Все произошло, как и предвидел Твердая Рука. Гекателий промчался впереди воинов, даже не взглянув на то место, где недавно посрамил его витязь в маске. Безусловно, грозный отряд рассчитывал настичь обидчиков хилиарха лишь в значительном отдалении.
— Пристроимся следом! — призвал Велко, когда тяжелые воины прогрохотали мимо.
— Нет, — возразил Улеб, — дождемся их возвращения.
— Снова ждать?
— Пусть поскачут в мыле. На обратном пути у них поубавится прыти после бессмысленной скачки. — Улеб опять задумчиво прикусил стебелек. Потом сказал: — С ними один малый в мирском хитоне. Круг веревки приторочен к его седлу. Приотстал от всех. Мне сдается, что я его где-то встречал. Ну а ты не признал его, заднего-то?
— Разве разглядишь кого толком в пыли? По мне, все они одинаковые.
— Ну уж нет, этот малый мне сразу приметился. Как увидел его, враз не стало покоя.
— Что в нем особенного?
— Вроде припоминаю, — не очень уверенно молвил Улеб, — если не померещилось… он слуга того пресвевта.
— Калокира?! — Глаза Велко округлились, он вскочил как безумный. — Не может быть! Мне его прислужники известны наперечет! Ты готов поручиться?
— Не знаю… Вообще-то я памятливый на лица. Проверим. Они должны воротиться засветло.
— Ладно.
Солнце скрылось за лесом. На дорогу упала сплошная тяжелая тень от гигантских деревьев. Стали явственней и острей запахи трав на опушке, воздух словно подернулся призрачной пеленой. Жужжали пчелы, слетаясь в дикие борти с медовой данью.
— Этот малый, слуга дината, не охоч до седла: сидит как мешок. Да и кляча под ним. И зачем он за воями увязался? — обронил Велко.
— Сейчас не об этом забота. Главное, захватить этого прислужника половчее, — сказал Улеб.
