Македонский Лев - Геммел Дэвид (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Мы не должны принимать в пищу ничего, кроме того, что раздобудем сами, — сказал он.
Он снова покинул комнату и набрал в кувшин воды из бочки на кухне.
— Никто не должен узнать, что мы подозреваем их, — сказал Филипп по возвращении. — Они должны думать, будто мы едим то, что нам дают.
Пердикка кивнул. Его голова упала на подушку, и он заснул.
Четыре дня Филипп продолжал свои ночные визиты к брату, и постепенно к Пердикке вернулся его обычный цвет лица. На утро пятого дня Гермон пришел в покои Филиппа, внеся головку сыра с фигами и новый кувшин с водой.
— Как спалось, господин? — спросил он с добродушной улыбкой.
— Не хорошо, друг мой, — ответил Филипп, нарочито слабым и усталым голосом. — Мне, похоже, никак не излечиться от этой тошноты. И силы оставляют меня. Могу ли я увидеться с лекарем?
— Это не понадобится, господин, — сказал Гермон. — Это всего лишь… свойственные молодости желудочные слабости, вызванные осенними перепадами. Ты скоро поправишься.
— Благодарю. Ты очень добр ко мне. Не составишь мне компанию за завтраком? Тут слишком много для меня одного.
Гермон развел руками. — Если бы я только мог, господин, но меня еще ждут дела. Приятного аппетита. Я бы посоветовал тебе заставить себя поесть — только так восстановишь силы.
Когда он ушел, Филипп надел длинный синий плащ и, спрятав в его складках кувшин, крадучись отправился к комнатам для прислуги, в покой Гермона. Он знал, что старик сейчас у Пердикки, и вошел в его спальню. Свежий кувшин с водой стоял у окна. Выглянув из-за подоконника, юноша убедился, что сад внизу пуст, и выплеснул кувшин Гермона, наполнив его снова уже из своего сосуда.
На следующее утро завтрак принцу принес другой слуга. — А где же мой друг, Гермон? — спросил Филипп.
— Ему нездоровится, господин, — ответил мужчина, поклонившись.
— Мне жаль это слышать. Пожалуйста, передай ему, что я надеюсь на его скорейшее выздоровление.
В этот день Пердикка встал с постели. Его ноги были слабы, но сила возвращалась к нему. — Что будем делать? — спросил он младшего брата.
— Это не может продолжаться до бесконечности, — негромко проговорил Филипп. — Скоро они заметят, что мы больше не принимаем яд. Тогда, боюсь, они прибегнут к ножу или мечу.
— Ты говорил о побеге, — предложил Пердикка. — Думаю, я почти достаточно силен, чтобы присоединиться к тебе. Мы могли бы направиться в Амфиполь.
— Лучше в Фивы, — сказал Филипп. — Там у меня есть друзья. Но долго ждать мы не можем — максимум еще три дня. До тех пор ты должен оставаться в постели и всякому, кто спросит, отвечать, что чувствуешь себя всё слабее. А еще нам понадобятся деньги и лошади.
— У меня нет денег, — сказал Пердикка.
— Я подумаю над этим, — пообещал Филипп.
Гермон стоял на коленях перед тремя мужчинами и нервно смотрел в орлиные глаза Птолемея.
— Они, должно быть, очень сильны, раз сопротивляются действию порошков, господин, но я увеличу дозу. Старший умрет через три дня, клянусь тебе.
Птолемей обернулся к Атталу. — Мне следовало послушать тебя, — произнес он глубоким и гулким голосом.
— Еще не поздно, господин, — отозвался Аттал. — Пердикка слаб. Я могу прикончить его во сне. И никто не догадается.
— А Филипп?
Аттал вздохнул.
— Я был бы рад убить его, — вдруг заговорил Архелай. — Это доставит мне несказанное удовольствие.
Его отец засмеялся. — Уж не знаю, что не так с этим парнем, которого ты невзлюбил. Он довольно-таки отрешен от всего. Но — пусть будет так. Убьешь его — но не сегодня. Пусть сначала умрет Пердикка. Филипп может пожить еще с недельку. — Он обратился к Атталу. — Ты сказал, что никто не заподозрит, что мальчишки будут убиты? То есть, не будет никаких следов?
— Не будет, господин.
Птолемей подозвал к себе сына и зашептал ему в ухо. Рослый принц кивнул и сделал вид, что выходит из комнаты. Затем вдруг налетел на Гермона, заломив ему руки за спину.
— Покажи мне! — велел Царь. Аттал взял платок из вышитой ткани и накрыл им Гермону лицо, сильно прижав материю к носу и рту старика. Жертва недолго оказывала слабое сопротивление, затем его ноги дернулись и ослабли, вонь опорожненного кишечника заполнила помещение. Аттал снял ткань с лица старика, а Архелай отпустил тело, тут же упавшее на пол. Птолемей встал над ним, внимательно вглядываясь в мертвое лицо. — Мне не нравится его мина, — молвил он. — Он не похож на умершего во сне.
Аттал хохотнул и присел возле тела, закрыв мертвецу рот и глаза. — Да, так лучше, — прошептал Царь. — Хорошо. Действуй.
Когда настал вечер, Аттал сидел в своих покоях, потягивая разбавленное вино. Он не собирался пьянеть из-за ждавшей его этим вечером работы, но порывы сердца подстрекали его допить кувшин досуха. Он гордился своим четко организованным, здравым рассудком, и отодвинул кубок с вином. Что с тобой такое? спросил он себя. Ответ пришел сам собой. Ему была не по нутру мысль о смерти Филиппа, хоть он и не мог понять, почему. Не то, чтобы этот парень ему нравился — Атталу не нравился никто. И все же я не хочу видеть его мертвым, осознал он. Всё дело оборачивалось паршиво. Птолемей был дурак; он был достаточно безжалостен, но этим его таланты исчерпывались. Архелай был не лучше. Даже более того: у него талантов было еще меньше, чем у отца. Беспокойство нарастало. Многие знатные люди отдалялись от дворца, а мораль в войске была ниже некуда. Если Птолемею суждено пасть, то его фавориты будут сброшены вместе с ним, а Аттал не горел желанием получить место в числе павших.
Но что я могу сделать? думал он.
Аттал заметил, что настроение его мрачнеет вместе с небом. У него не было выбора. Никакого. Сначала убить Пердикку, затем разыскать главного македонского оппозиционера и приготовиться поменять коней, когда подоспеют кровавые деньки. Он выругался — и вновь потянулся к вину.
Он дождался полночи и тихо пошел по пустым коридорам, пока наконец не дошел до дубовой двери в покои Пердикки. Увидел свет, сочащийся из-за двери, и приник к дереву ухом. Внутри звучали голоса, но он не мог разобрать ни слова. Беззвучно прошептав проклятье, он собрался уходить, как вдруг дверь распахнулась, и он оказался лицом к лицу с Филиппом. Парень, похоже, был удивлен, его рука метнулась к кинжалу.
— Бояться нечего, — сказал Аттал, успокоив мальчишку и войдя в комнату. Старший принц сидел на кровати и ел хлеб с сыром; он выглядел здоровее, чем когда-либо на памяти Аттала. Воин обратился к Филиппу. — Я искал тебя, — легко соврал он, — но тебя в твоих покоях не было. Я подумал, что ты можешь быть здесь.
— Зачем это тебе понадобилось искать меня среди ночи? — спросил Филипп с подозрением.
— Против тебя существует заговор, цель которого — твоя смерть, — сказал Аттал, — но ты, похоже, уже знаешь. Судя по этой полуночной трапезе. Неудивительно, что яды не возымели действия. Но это только до поры до времени. Птолемей приказал мне убить твоего брата этой ночью. Тебе отведено умереть через неделю.
Аттал услышал злой шепот железного клинка, ползущего из ножен, обернулся и увидел, что Пердикка приближается с мечом в руке. Он и не думал, что принц так высок ростом, не подозревал, насколько тот силен.
— В этом нет необходимости, — произнес он, понизив голос. — Я здесь не затем, чтобы выполнить приказ, а для того, чтобы предупредить вас.
— С чего это я должен тебе верить? — возразил Пердикка, приставив острие клинка Атталу к горлу.
— Погоди! — остановил его Филипп, видя, как вспыхнула жестокость в его брате. — Не будем спешить! Я ему верю.
— Спасибо, — прошептал Аттал, медленно отступив и отодвинув лезвие от своей кожи. — Вопрос в том, что нам делать? Я бы предложил уехать из дворца и направиться в Амфиполь. Там вы сумеете склонить разрозненную знать в свою поддержку и — возможно — захватить престол.
— Нет, — сказал Филипп.
