Кровавые вороны Рима - Скэрроу Саймон (книга жизни .txt) 📗
Стеллан подошел ближе и, немного помявшись, перевернул Квертуса на спину и ухватился за рукоять. Упершись сапогом Квертусу в пах, Стеллан извлек меч. Из страшной раны с хлюпаньем хлынула темная, почти черная кровь. Тело фракийца напряглось, из горла вырвался последний хрип, а потом оно медленно обмякло, и глаза остекленели. Стеллан вытер с клинка кровь и, вложив меч в ножны, вытянулся перед Катоном по стойке смирно.
– К вашим услугам, господин префект.
– Скажи, почему?
– Не понял?
– Почему ты бросил мне меч?
Стеллан нахмурился.
– Квертус обозвал вас трусливым римлянином, а это неправда. Римские офицеры – не трусы. Как бы там ни было, вы имеете право умереть с мечом в руках.
– Спасибо.
Стеллан встретился взглядом с префектом и, чуть помедлив, признался:
– Для Квертуса я бы сделал то же самое.
– Для этого мерзавца? – не выдержал Макрон. – Этого ублюдка?
– Думайте о нем, что хотите, но у Квертуса было сердце воина, и он заслужил право умереть как воин.
В этот момент у передних ворот раздался звук рога, и все повернулись на сигнал тревоги, пронесшийся по крепости. Первым опомнился Катон.
– По местам! Все на стену!
– А с этими что делать? – Макрон указал на группу наемников, которые поддержали Квертуса. – Дезертиры проклятые!
– Разберемся с ними позже. А сейчас дорог каждый человек. Отправьте их по подразделениям.
– Что, и Децимуса?
Катон посмотрел на своего слугу. Под уничтожающим взглядом двух офицеров ветеран задрожал, и в душе Катона шевельнулась жалость к этому или любому другому человеку, который стал рабом своего страха. А к жалости добавилась доля сочувствия. Но страх быть разоблаченным оказался еще сильнее. Никто не должен знать, каких усилий ему стоило совершить поступки, которые с точки зрения Макрона, являются проявлением мужества.
– Отправь его ко мне на квартиру, – распорядился Катон, испытывая некоторое чувство вины.
Поднявшись на башню над главными воротами, Катон осмотрел раскинувшуюся внизу долину. Лучи восходящего солнца уже окрасили в розовый цвет вершины гор на востоке. Небо постепенно расчищалось, обещая теплый погожий день с легким ветерком. Лучшего времени для сигнального костра и не придумаешь. Дым заметят на расстоянии десяти, а то и двадцати миль. Во вражеском лагере кипела бурная деятельность. Местные воины поспешно формировали отряды и седлали пони, которых все горные племена так любят за густую шерсть. Первые отряды уже двигались ко входу в долину, по направлению к Гобанниуму. Им навстречу в сторону крепости шел небольшой отряд, который в данный момент остановился на привал у подножия холма. Катон сразу понял его назначение: долгожданное подкрепление для обороны крепости, пока основные силы будут сражаться с силурами. Кому еще здесь быть, кроме римских солдат? На мгновение сердце Катона переполнила неистовая радость, на смену которой тут же пришел ледяной ужас. Префект представил, что вскоре произойдет. Однако еще есть время предотвратить катастрофу.
Катон перебежал на другой конец площадки и, перегнувшись через перила, махнул рукой опциону, отвечавшему за сигнальный костер. Сигнальный костер представлял собой огромную железную корзину, заполненную хворостом, обильно смазанным дегтем. Рядом лежала груда сухих листьев, чтобы было больше дыма.
– Немедленно зажечь сигнальный костер!
Опцион бросился выполнять приказ, а Катон сосредоточил внимание на входе в долину. Он заклинал всех известных богов рассеять облака и отогнать дождь в это единственное утро, когда колонна подкрепления из Глевума направляется к форту. Она уже подошла слишком близко, и дым сигнального костра не предупредит своевременно о грозящей опасности. Намерения противника предельно ясные. Каратак готовит римской колонне засаду. Местные воины окружат ее со всех сторон и перебьют всех легионеров. А римляне пребывают в счастливом неведении и не подозревают, какая над ними нависла угроза. Ведь римляне уверены, что вражеская армия во главе с вождем находится далеко на севере, и главное для них – наступление, которое готовит губернатор Осторий. Очень скоро им откроется правда, но будет поздно. Сердце Катона переполнила горечь.
Правда, остается один мизерный шанс спасти колонну. Нельзя стоять сложа руки и смотреть, как зверски убивают товарищей.
Глава 31
– Почему не хочешь послать меня? – сердился Макрон. – Ты ранен и к тому же нужен здесь, в крепости.
Катон застегнул ремешки на наголенниках и, выпрямившись во весь рост, улыбнулся другу:
– Меня назначили префектом Второй фракийской когорты и всего гарнизона, и теперь, когда Квертус не стоит поперек дороги, самое время подтвердить свое звание.
Друзья разговаривали у боковых ворот, выходящих на склон, по которому спускалась дорога ко входу в долину. На открытой площадке между казармами и конюшнями поспешно седлали коней два эскадрона кавалерийской когорты. Для задуманной Катоном операции выделили шестьдесят всадников. Больше не получалось. Иначе у Макрона не хватит людей для обороны крепости. Катон смотрел на столб густого дыма от сигнального костра. С небольшого расстояния его можно заметить, но поднявшийся на рассвете легкий ветерок быстро развеивал его в разные стороны, превращая в расплывчатые сероватые клочья. Если кто-нибудь из колонны подкрепления увидит сигнал и у командира хватит ума повернуть назад, есть слабый шанс спасти людей.
– Ну и чего ты добьешься с шестьюдесятью всадниками? – прищелкнул языком Макрон, оглядывая вражеский лагерь. Центурион не скрывал тревоги за судьбу друга. – Твой поступок равносилен самоубийству.
– Не совсем так, – грустно улыбнулся Катон. – Наши кавалеристы и лошади гораздо лучше, чем у силуров. Кроме того, я рассчитываю на внезапность. Противник не ждет, что мы бросимся на выручку колонне подкрепления.
– С чего ты так решил? – сердито буркнул Макрон.
С лица префекта сошла улыбка, и он, понизив голос, чтобы услышал только Макрон, обратился к другу:
– А по-твоему, я должен наблюдать из крепости, как убивают наших товарищей? Нет, надо рискнуть и попытаться помочь им вырваться из западни. На моем месте ты поступил бы точно так же, и сам это хорошо знаешь.
Макрон и сам понимал, что друг прав, но смириться с его решением не мог.
– Послушай, Катон, твои действия лишены логики. Ты бросаешься навстречу колонне и пытаешься спасти товарищей. Но шансы на удачный исход пятьдесят к одному. Погубишь себя и фракийцев, а колонне подкрепления все равно конец.
– Не согласен. А ты готов сделать ставку на пятьдесят против одного?
– Только дурак станет биться об заклад на таких условиях.
– Тогда можешь считать меня дураком. Ставлю десять сестерциев. – Катон протянул руку, которую Макрон с готовностью схватил.
– Идет! Никогда мне деньги не доставались так легко! – Центурион изо всех сил старался придать голосу беззаботную веселость.
Наступило неловкое молчание, затем друзья ударили по рукам и попрощались.
– Отряд готов выступить, – сообщил Катон, глянув через плечо друга. – Пора в путь. Держи наготове одну центурию, чтобы открыли ворота, если мы… когда мы вернемся с колонной подкрепления.
– Не волнуйся, я сам буду ими командовать.
– Вот и славно. Значит, до скорой встречи.
Катон проверил, как сидит шлем, и направился к лошади, которую держал под уздцы один из фракийцев. Взяв поводья, он потрепал Ганнибала по щеке и тихо шепнул на ухо:
– Не подведи меня сегодня, дружок. Как дам команду, лети быстрее ветра.
Ганнибал, всхрапнув, вскинул голову, и Катон, пересиливая острую боль в ноге, вскочил в седло. Никто не должен заметить страданий командира. Конюх подал ему большой овальный щит, и Катон быстро накинул ремень на плечо. По традиции старшим офицерам в качестве оружия полагался меч, но Катон предпочел тяжелое длинное копье, как у остальных воинов, которых вел в бой. Взвесив в руке копье, он нашел центр тяжести и вставил торец в небольшой кожаный чехол, прикрепленный к седлу. Оба эскадрона выстроились по двое за своими офицерами, центурионом Стелланом и декурионом Кастосом, фракийцем. Катон смотрел на суровые лица воинов. Они ждали от префекта традиционной короткой напутственной речи перед сражением.
