Янтарная комната (ЛП) - Конзалик Хайнц (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Военные госпитали и больницы Кёнигсберга были заполнены ранеными. Рассказы солдат о фронте соответствовало тому, что Сильвия по радио передавала в Швецию, и чего не было в сообщениях вермахта. Войска маршала Черняховского на широком участке фронта преодолели немецкую линию обороны. Оборона Третьей немецкой танковой армии, в одиночку противостоящей шести советским армиям, которые находились в лучшем состоянии и имели превосходное обеспечение, была во многих местах разорвана.
Уже был потерян Гумбиннен, Инстенбург находился под непрерывным огнём, Гольдар и Лотцен тоже был захвачены, Краупишке сдался, с юга двигался Рокоссовский и занял Николайкен и Ортельсбург.
Сотни тяжёлых танков Т-34 и Т-42 неудержимо шли к Алленштайну и Вартенбургу. Кольцо вокруг Кёнигсберга замыкалось… Был ещё свободен путь по морю и узкая полоса земли на Данциг через Хайлигенбайль, Браунсберг и Эльбинг. Одна железнодорожная линия и несколько дорог, переполненных обозами с беженцами и подразделениями вермахта, под обстрелом истребителей и дождем из бомб.
Тяжёлые немецкие танки «Тигр» и «Королевский тигр», которые могли бы противостоять натиску Красной Армии, уже несколько дней беспомощно стояли на месте и даже закапывались в землю, как маленькие крепости. Горючее было израсходовано, новое не поступало, снаряды на исходе. Обозы с боеприпасами и бензином загадочным способом исчезали в никуда. Полковник Вирзинг, главный интендант Второй армии, которая сдерживала главный удар шести армий Рокоссовского, отслеживал по докладам со станций маршрут движения поезда с горючим, так необходимого для танков. Поезд проследовал до города Дойч-Илава в районе отчаянно сопротивляющейся Второй армии и неожиданно исчез, как будто по мановению волшебной палочки. Полковник Вирзинг ещё раз проверил маршрут поезда, но ниоткуда не мог получить ответа.
Учительница Эльзбет Лангенбах из немецкой школы под Униеком, которую нацистское руководство «забыло» в безумном бегстве, проскакала верхом на лошади сорок километров через позиции выдвинувшихся вперёд советских танков, пока не добралась до линии обороны Второй армии. Когда её доставили в штаб, она услышала об отчаянных поисках поезда с горючим и растерянно посмотрела на полковника, когда тот закончил разговор по полевому телефону и разочарованно произнёс:
— Как будто поезда никогда не было. Поезд-призрак. Чем теперь мы будем заправлять танки?
В эти дни прорыва немецкого Восточного фронта было всё возможно. В то время, когда на стенах домов плакаты кричали о сплочении, в ночь с 21 на 22 января тайком составили «спецпоезд гауляйтера», чтобы доставить Коха и видных партийных деятелей, сбежавшихся в Кёнигсберг со всей Восточной Пруссии, в безопасное место по единственному участку железной дороги в Эльбинг и дальше в Данциг. «Борцы до последней капли крови» подготовились к бегству.
22 января Коху наконец-то удалось связаться по телефону с партийной канцелярией в Берлине. Гитлеру в новой ставке было не до разговоров, а Борман, вернувшийся из Бертехсгадена, где он осматривал подземные сооружения, разговаривал с Кохом, как всегда, коротко и резко.
— Естественно, фюрер дал разрешение спасать бесценное культурное достояние! — сказал он. — Почему вы до сих пор этого не сделали? Почти все художественные ценности из музеев, находящихся под угрозой, перевезли ещё в 1944 году. И из ваших музеев, гауляйтер. Вы сами этим занимались. Почему Янтарная комната и другие предметы из Царского села всё ещё в Кёнигсберге? Это безответственно, гауляйтер!
«Вот это мне нравится, — озлобленно подумал Кох. — Выговор без всякой причины».
— На это были основания, господин рейхсляйтер, — сердито ответил он. — Во-первых, я не хотел вызвать у населения подозрений, вывозя сразу все художественные ценности. Во-вторых, я верил и верю в окончательную победу фюрера!
Борман некоторое время молчал, видимо, от удивления после последних слов Коха. Возразить было нечего.
— Позаботьтесь о немедленной эвакуации, — продолжил он. — На Эльбинг, Данциг, Щецин, Берлин, Веймар и дальше на Рейнхардбрунн. В замке Рейнхардбрунн позаботятся о том, куда отправить Янтарную комнату на хранение. Это промежуточная база. Окончательное место хранения определят там.
— Это фюрер приказал направить ценности в Рейнхардбрунн?
— Да.
Борман резко положил трубку. Кох вытер лицо рукой. Приказ об отправке Янтарной комнаты в Рейнхардбрунн ему не понравился. Этот замок был ему не знаком, хотя он знал, что СС, и прежде всего Гиммлер, спрятали там множество ценностей. Известие о том, что «его Янтарная комната» будет находиться рядом с сокровищами СС, его не устраивало. Даже сообщение Бормана, что это лишь промежуточная база, его не успокоило.
«Почему не Тюрингия? — подумал он. — Почему не Гёттинген? Безопасные соляные шахты глубиной шестьсот метров были бы наилучшим местом, чтобы спасти сокровища. Взорвать входы, и никто, кроме нескольких доверенных лиц, не узнает, что лежит под землёй. Бомбоустойчивое, хорошо законсервированное, с постоянной температурой… лучшее место на тысячелетия, а в данном случае — всего на несколько лет. Ходят слухи о новом чудо-оружии, бомбе с делением атомного ядра, над которой непрерывно работает секретная команда исследователей под руководством Вернера фон Брауна, создателя ракет Фау-1 и Фау-2, теперь ежедневно обрушивающихся на Лондон, и эта бомба уничтожит всех врагов на земле в огненном шаре и даровало бы победу Германии».
В ночь на 22 января 1945 года, когда советские войска захватили Велау и теперь стояли в каких-то сорока километрах от Кёнигсберга, Кох позвонил не спавшему из-за беспокойства доктору Финдлингу.
— Пора! — сказал он. — Транспортная колонна на пути к вам. Руководитель колонны, капитан Лёйзер, имеет при себе план маршрута. На рассвете машины должны покинуть город.
— Я готов, гауляйтер.
— Почему вы? — удивился Кох. — Вы нужны мне здесь. Ящики могут ехать они. Партийная канцелярия гарантировала, что о них везде позаботятся и доставят в надёжное место. Вы уже ничего не сможете сделать для Янтарной комнаты.
У доктора Финдлинга встал комок в горле. Он понял, что у него нет выбора, ведь он носит форму ополченца и, как солдат, поклялся фюреру драться «до последней капли крови».
— А Вахтер? — спросил он.
— Финдлинг, не задавайте глупые вопросы, когда нужно спешить! Зачем Вахтер при транспортировке?
— Присматривать. Как всегда. Вот уже двести двадцать шесть лет!
— Он хочет последовать за ней в шахту на глубину шестьсот метров? — усмехнулся Кох. — Верный Вахтер, законсервированный в соли. После двухсот двадцати шести лет лет семья Вахтера заслужила отдых. Впрочем, он не слишком стар и сможет держать в руках винтовку! Он останется в крепости Кёнигсберг, как и мы с вами. Фюреру теперь нужен каждый мужчина. В листовке Ильи Эренбурга сказано, что нас ждёт. Сообщите об этом Вахтеру.
Через час после этого разговора, который Финдлинг запомнил на всю жизнь, во двор замка въехали двадцать грузовиков. Доктор Финдлинг не поверил своим глазам: на бортах и крышах машин были нарисованы большие красные кресты, как будто это колонна с гуманитарным грузом или с ранеными. Это впечатление подчёркивалось повязками с красным крестом на левых рукавах водителей. Лишь у капитана Лейзера, ехавшем на вездеходе, такой повязки не было.
— Ну и наглость, — сдавленно произнёс Вахтер. — А кругом твердят, что санитарные машины и поезда переполнены.
— Ради бога, замолчите, Михаил! — Доктор Финдлинг предостерегающе толкнул Вахтера в бок. — Думайте лишь о том, что в этих грузовиках Янтарная комната! Они замаскированы под Красный крест, чтобы её спасти. Вы должны думать только об этом. Я не хочу знать, сколько вещей перемещают под прикрытием Красного креста. Боже, не думайте в нашей ситуации о морали! — Доктор Финдлинг наблюдал, как машины выстраиваются в ряд. — Завтра всё будет позади. А мы остаёмся с ополчением.
— Я не останусь, доктор.
— Вахтер, что вы намерены делать?
