Шахматист - Лысяк Вальдемар (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗

Эрве так описал смерть Кэстлри:

«В начале августа, через несколько дней после завершения парламентских заседаний, в лондонских кругах разошлась трагическая весть: Кэстлри в приступе горячки перерезал себе горло, хотя семья [358], врач и приятели, тщательно следившие за этим, убирали от него огнестрельное оружие, ножи и бритвы. К несчастью, кто-то забыл на столе перочинный нож, и всего нескольких минут одиночества хватило для того, чтобы с жизнью распрощался счастливейший из государственных мужей Британии, всемогущий министр, который на Венском Конгрессе стоял наравне с самим царем России».

И такую версию можно найти во всех энциклопедиях, исторических работах или школьных учебниках: господин министр иностранных дел как раз должен был отправиться на конгресс в Верону, как вдруг, в приступе безумия, покончил с собой. Я мог бы процитировать любое из множества подобных сообщений, но не случайно выбрал книгу Эрве, поскольку в ней речь идет об Ирландии. Дело в том, что месть Батхерста, к которой мы сейчас перейдем, одновременно была местью рока за Ирландию. Это проявилось в орудии самоубийства, на выбор которого Батхерст ни в какой степени не мог повлиять. Так вот: Кэстлри был ирландцем, он предал свою отчизну и отобрал у нее независимость, о чем я писал в главе I. Вождем утопленного в море крови ирландского восстания 1798 года был Тиболд Тон. Когда его схватили, в тюрьме он попросил милости: расстрелять его, а не повесить. Когда ему в этом отказали, он со стоическим спокойствием перерезал себе горло перочинным ножом. Некоторые утверждают, что История не может быть язвительной. Может, еще как может, особенно тогда, когда повторяется.

Но вернемся к Батхерсту и к истинной причине смерти Кэстлри. Долгое время она была известно только лишь специалистам, его биографам и т. д., а толпе представляли специально подготовленную жвачку, типа французского «Гвардия умирает, но не сдается!» вместо «Дерьмо!». Но времена меняются, и в 1973 году одна из английских газет выложила правду на стол. Прежде чем ее процитировать, попытаемся воспроизвести последовательность действий Батхерста.

Наверняка идея пришла ему (или кому-то из его людей) в голову, когда он вспомнил сладкую госпожу Джибсон и прелестное гнездышко между Хай Холборн и Оксфорд Стрит. Потом месяцы, а то и годы наблюдений, которые позволили убедиться, что неформальный лидер правительства чрезмерно слаб к дамочкам — будем деликатными — не самого достойного поведения, включая и уличных. В эпоху Регентства (1811–1820) Кэстлри был постоянным посетителем привлекательной брюнетки Гарриетт Уилсон [359]. Эта, так называемая «горизонтальная дама» была хозяйкой и первой звездой самого эксклюзивного в Лондоне публичного дома, который в тайне посещала вся правительственная и парламентарская элита Великобритании, в том числе, и герцог Веллингтон. Но этого ему было мало. Теперь я процитирую «Обсервер» за 27 мая 1973 года:

«Гарриетт Уилсон не была единственной «call-girl» — «девицей по вызову», пользовавшейся благосклонностью министра иностранных дел. По вечерам, возвращаясь из Палаты Общин, Кэстлри по дороге собирал проституток, которых приглашал в дом на площади Сент-Джеймс».

И как раз этим решил воспользоваться Батхерст. Но дело было простым лишь на первый взгляд. Он должен был укомплектовать «банду подлых шантажистов», разучить с ними роли, поиграть в гримера (в этом, как мы знаем, навыки у него имелись), найти соответствующее место, подобрать время и т. д. А потом… Передаю слово газете, которая так описала конец Кэстлри:

«К несчастью, его слабости не ушли от внимания банды шантажистов, которая расставила на него ловушку, накрыв его с неким типом, которого Кэстлри принял за женщину, но который оказался мужчиной, переодетым в женское платье. Шантажисты пригрозили министру тем, что все раскроют, и обвинением в педерастии, которая тогда каралась смертью. Интрига была самая грязная, поскольку Кэстлри ну никак не был гомосексуалистом Все закончилось трагически, министр поддался шантажу, а поскольку не мог вынести такой ситуации, выехал в свое деревенское имение в Кент и там перерезал себе горло».

Если отбросить мотив мести, представленная выше реляция поражает отсутствием логики. Все прекрасно понимают, что шантажисты всегда имеют то общее, что если уже и организовывают «грязную» и гнусную интригу, то лишь затем, чтобы заработать, и ничего более. Кэстлри прекрасно знал об этом, то есть, он знал, что обычным шантажистам мог бы заткнуть рот деньгами и продолжать свою карьеру дальше. Тогда почему же он испугался и психически сломался? Ведь это был человек жесткий, неуступчивый «fighter», как в политических, так и личных вопросах — кровавый поединок на пистолетах с Каннингом является достаточным доказательством. Кроме того, он был могуществен как царь России, и обычные шантажисты были бы просто безумцами, если не понимали того, что переходить дорогу такому человеку, это все равно, что бросаться с палкой на тигра. Но дело выглядит совершенно иначе, если это были не обыкновенные шантажисты, но такие, которые вместо альтернативы: донос или деньги, предоставили ему совершенно другое: донос или смерть! Кто мог поставить его перед подобным выбором? Только лишь мститель или желающий убрать его навсегда политический противник. А кто из политических противников был бы таким идиотом, чтобы рискнуть организовать подобную аферу? Если бы суть дела стала известна публике, что вовсе не сложно, он сам должен был бы покончить с собой. Остается только мститель.

Теперь мы выяснили почти все. Остается лишь объяснение последней в этом деле издевки истории. Кэстлри, самый рьяный враг Наполеона, больше всего сделал, чтобы победившая коалиция так подло обошлась с «Богом войны». Так вот, вся штука заключается в том, что именно Наполеон в качестве первого законодателя в истории в 1810 году отменил уголовное наказание за педерастию, утверждая, что подобной аномалией должны заниматься медицина и психология, но не право. В Англии же смертная кара за гомосексуализм была отменена лишь в 1861 году, поэтому в 1822 году ею можно было министра с успехом шантажировать.

Окончание

Первое прочтение Мемориала Бенджамена Батхерста не было для меня каким-либо удовольствием, поскольку мне пришлось переписывать текст в ужасном темпе, чуть ли не «вслепую», без перевода. Удовольствие пришло, когда я начал его литературно обрабатывать. Со своим «Шахматистом» я прошел длинный путь от Лондона до Шамотул, проплыл на «Чайке» и проехал на цирковой повозке Миреля, влюблялся в Джулию и спал у костра рядом с Томом, Сием, Юзефом, Брайаном Хейтером, Руфусом Брауном, Ригби и братьями Диасами. Я больше был там, с ними, чем за своим столом с копией Мемориала.

Раз уж мы вернулись к Мемориалу, стоит задуматься над тем, почему он находится в руках испанца. Первая догадка ведет к Мануэлю Диасу и быть может, в этом и заключается объяснение. Вполне возможно, что так случилось из-за Уилсона, который в свои последние годы был губернатором Гибралтара (с 1842 года)? Множество тропок операций «Шахматист», начавшихся после покушения, пересеклось на территории Испании («Калиф», Колхаун Грант, Бардахи-Азара и т. д.). Техада дал мне уклончивый ответ. Впрочем, он даже не существенен.

Гораздо больше я бы отдал за ответ на вопрос: какой была дальнейшая (после 1809 года) судьба Бенджамена Батхерста? Где он жил, с кем жил и когда умер? Возможно, после прочтения этой книги отзовется кто-то, кто знает об этом хоть что-нибудь. Я буду весьма благодарен.

Хотелось бы закончить поэффектнее. И я не могу это сделать лучше, чем словами Гамлета, которого Бенджамен так полюбил: